Василий Головачев - Пираньи Страница 21

– И полиция, – напомнил Кросс.

Бейси пренебрежительно отмахнулся.

– Она работает на привязи, что от нее толку? К тому же у нас имеется любопытный компромат на шефа полиции Техаса, и он это знает. Нет, полицейских я не боюсь, это статисты... Но Форбрайт...

Зазвонил телефон.

– Здесь Билл-два, – раздался голос заместителя директора ЦРУ. – Не мог дождаться утра, Билл? Приспичило?

– Ты пока не президент, – сострил Бейси. – Спать будешь, когда я разрешу... Звонил этот ублюдок Форбрайт, свяжись с ним, а я не могу, у меня операция по уничтожению. Потом звякни, чего он хочет. И еще: подготовь информацию для прессы. Летчики, мол, живы, их видели и так далее. Пусть журналисты попрыгают. У нас же есть свои парни в Ассошиэйтед Пресс? Вот и дай им задание...

– Хорошо, – сказал заместитель, и Бейси прервал разговор. – А ты, – повернулся он к помощнику, – немедленно пошли две группы на шоссе Палестайн—Джэксонвилл. Пусть подстрахуют Гурона.

– Позволю напомнить: у Форбрайта накоплен довольно опасный материал на вас, шеф. В случае нужды он не замедлит им воспользоваться, и тогда...

– Чепуха! – Бейси хлопнул ладонью по столу. – У меня тоже накоплен кое-какой материал, плюс эта история с «Хантером». Главное – умело подсунуть все это конгрессу. Я думаю, мы предложим его сенатору Вартану, и тогда всей этой дохлой компании придется туго!

Помощник с удивлением посмотрел на директора ЦРУ.

– Перри Вартану? Он же черный! И баллотируется в президенты!

– Будь он даже серо-буро-малиновым, нам до этого нет никакого дела. Вартан послужит завесой для затуманивания мозгов избирателей, но и сам никогда не получит достаточного количества голосов.

Кросс снова промолчал, хотя его прогноз был прямо противоположным мнению шефа.

– Президент думает, – Бейси вдруг хихикнул, резко изменив ход мыслей, – что адъютант с ядерным кейсом – гарантия единовластия при решении вопросов о войне. Знал бы он, что этот кейс проходит через руки его верных друзей!.. Двигай, Дэв, – подвел итог разговору директор ЦРУ. – Да учти, что летчики захватили образцы секретного оружия. Проинструктируй парней.

– У нас тоже этих штучек хватает, – улыбнулся бескровными губами Кросс. – Не волнуйтесь, шеф.

Бейси остался один. Походив по кабинету, он улегся на диван, приказав секретарю принести фрукты. Вспомнив о провале операции с наркотиками, снова помрачнел.

– Жирная свинья! – пробормотал он. – Имей я возможность применить крайнюю меру... – Подумал: у каждого человека есть «кнопка». Жадность, как у Хадли, честолюбие, как у Форбрайта, эгоизм, как у Джарвика, жажда власти, как у Вильямса, деньги и женщины, как у них всех. А у президента? Может, мы плохо искали его «кнопку»? Впрочем, поздно искать, пора действовать...

Бейси не знал, что у него тоже есть «кнопка», используемая другими весьма эффективно, – его фантастическая глупость.

ШОССЕ ПАЛЕСТАЙН – ДЖЭКСОНВИЛЛ

6 июня, 2 часа ночи

«Дацун» съехал на обочину дороги, накренился. Кларк подумал, затем развернулся и сдал машину назад в неглубокую балку. Фары он не включал.

– Ты что? – спросил Дейм. – Зачем остановились?

– Подождем. У меня ощущение, будто за нами «хвост».

Полковник вышел из машины, прислушался. Где-то далеко шел поезд, теплоэлектростанция Палестайна выпускала пар. Через минуту эти звуки стихли и наступила глубокая, прозрачная тишина.

– Тихо? – подал голос из кабины Дейм.

Кларк молча занял место водителя, тронул «Дацун» с места и по дну балки повел ее в объезд холма. Балка оказалась дорогой к заброшенному песчаному карьеру. Снова остановились. Кларк посмотрел на светящийся циферблат часов.

– Часа два можешь поспать. В Джэксонвилл не поедем, поедем в... то место, где нас будут ждать. Милях в семи мост через Нечес, за ним свернем налево и через десять минут будем на месте.

– Интересно, где остальные? – задумчиво проговорил пилот. – Судьба этого вонючки Бартлоу меня не волнует, но Милфорд оказался неплохим парнем.

Кларк тоже думал об экипаже бомбардировщика. Он вдруг впервые почувствовал сомнения в правильности своих действий. По сути дела, он приговорил к смерти четверых – собственная не в счет. Имел ли он право так поступить? И почему он вообще это сделал? Что послужило причиной? Разве военное ведомство впервые испытывает секретное оружие на людях? Без их ведома? Что получилось в результате? «Скорпион» поврежден, но не уничтожен, на базе его починят, и испытания все равно состоятся. Чего он добился? Ничего! Так стоило ли заваривать кашу?..

«Не паникуй, – сказал внутри Кларка суровый голос, – ты все сделал правильно. Никто не виноват, что совесть твоя проснулась именно в тот момент. Сомневаться надо было раньше. Ты прекрасно видел, где ложь, а где правда, но сознательно закрывал глаза, ставя себя выше политики и социальных отношений. Слишком рано ты спрятался в скорлупу постороннего наблюдателя, ждущего любой развязки, чтобы потом воскликнуть: «Я же говорил!» Вспомни школу. В класс пришел новый учитель русского языка, в детстве он перенес полиомиелит и сильно хромал. Верзила Риган подставил ему ногу, и учитель упал, и в классе не засмеялись только трое, в том числе и ты. Потом, после уроков, ты набил морду Ригану и плакал у отца на плече, и был виден твой дальнейший путь. Почему же сейчас ты вдруг начал искать себе оправдания? Ты же всегда поступал так, как велел долг, не долг командира – долг души...»

– Слушай, давай обратимся к журналистам, а? – сказал вдруг Дейм. – У меня есть знакомые парни в «Вашингтон пост».

Кларк вздохнул.

– Мы подвергнем риску ни в чем не повинных людей.

Внутренний голос сделал свое дело и умолк. Мысли повернули в иное русло, и Кларк вспомнил свою последнюю встречу с Шарлоттой в Джаспере. Это было четыре месяца назад, зимой.

Обыкновенный греческий ресторанчик рядом с мотелем Джаспера в восьми милях от Джэксонвилла также называли «Джаспером», хотя его хозяин носил греческую фамилию Пасхалидис. Они поехали туда рано утром, поставили машину, съели горячие сувлаки – блинчики с наперченным фаршем – и, надев лыжи, отправились на холмы, с которых Шарлотта мечтала покататься со времен своей юности.

День пролетел незаметно. Голодные и усталые, они вернулись в мотель, пообедали внизу, причем блюда им подавал сам хозяин ресторана Кассиматис Пасхалидис, наговоривший кучу комплиментов Шарлотте, и уединились в комнате для особо почетных гостей на втором этаже. И тут Шарлотта, раскрасневшаяся от прогулки, восхитительно красивая, вдруг стала рассказывать о себе.

Шарлотта приехала в Джэксонвилл с родителями из Нью-Йорка после громкого скандала, связанного с фирмой «ДРГ пластикс». Отец девушки, репортер «Нью-Йорк таймс», француз по национальности, раздобыл материалы, свидетельствовавшие о том, что фирма консервных банок делает эти банки из дешевой пластмассы, отрицательно влияющей на содержимое. Виновником серии отравлений консервами оказалась не фирма «Литтон продакс», производящая начинку, а «ДРГ пластикс». Скандал получил огласку, так как в дело были замешаны высокие чины из госдепартамента, и ретивого репортера убрали подальше, в провинцию, пригрозив пустить в ход машину иммиграционной службы. Но в Джэксонвилле Франсуа Ажен не смог остаться в стороне от политики и социальной несправедливости. Очередное скандальное дело, которое он раскрутил, коснулось мэра и шефа полиции, и в один прекрасный день трупы Ажена и его жены выловили в водах Анджелины.

Шарлотта, без памяти любившая родителей, – ей тогда было девятнадцать лет, – заболела и целый год провела в клинике нервных заболеваний, главврач которой дружил с семьей Ажен. За это время она привязалась к своему спасителю, и уже поговаривали об их свадьбе, как вдруг машина, на которой ехал главврач, разбилась, врезавшись в военный тягач. От потрясения Шарлотта снова слегла в постель, а когда вышла из клиники, это был другой человек, патологически боявшийся малейшей привязанности.

На шоссе послышался шум моторов: шла колонна грузовиков. За ней проследовала моторкада – кортеж легковых машин, сопровождавших роскошный «Кадиллак». И снова все стихло.

– Хорошо бы...

Дейм не закончил. Сзади, на грунтовой дороге, ведущей в карьер, вспыхнули фары и раздался голос, усиленный мегафоном:

– Эй, парни! Сдавайтесь, вы окружены! Выходите по одному.

Кларк мгновенно завел мотор и рванул по дороге вниз, к карьеру. Вслед загремели автоматные очереди, изрешетив багажник и разбив заднее стекло.

Уклон стал круче и на время скрыл их от не слишком расторопных преследователей, полагавших, что птички попали в клетку.

И тут Кларк увидел узкую дорожку, ответвившуюся от дороги влево. Не раздумывая, свернул на нее.

– Держись!..

Машина ударилась правым боком в стену обрыва и встала на два колеса. Кларк наугад бросил ее влево и попал – легкий «Дацун» вписался в поворот и в несколько секунд вскарабкался на глинистый карниз, нависший над карьером. Справа был глубокий кратер карьера, слева – овраг, и Кларк погнал машину вперед, надеясь только на еще не изменившую им удачу. Фары зажигать он не стал, увеличивая одновременно риск сломать шею и шанс уйти от погони.