Сергей Фрумкин - Рожденный Светом Страница 25

Наконец настал момент знакомства Ронтонте с амазонками-новичками. Герцог устроил встречу в том же колонном зале, в котором знакомился и с Гимом. Только на этот раз зал оказался пустым – кроме самого герцога, Гима и пятерых девушек-новичков в помещении больше никого не было.

Церону очень не понравилась эта затея. Герцог переоценивал возможности своего «главного телохранителя» – он считал, что в присутствии Гима может позволить себе любой риск. Сам же Гим не разделял такого мнения. Если бы все пять новоприбывших женщин оказались наемными убийцами, одному вооруженному мечом сержанту не улыбалось помешать им всем осуществить задуманное.

Герцог разместил девушек кругом, по центру которого расположил собственное кресло. Амазонки уже получили новую форму и новое оружие – они были в кружевных серебристых латах, а на поясах красовались длинные тонкие мечи из качественной, облегченной стали.

Ронтонте занимался тем, что с интересом, удовольствием и плотоядным голодом разглядывал своих новых красавиц. Девушки отвечали ему тем же, сверкая благодарными и мутнеющими от страсти глазами. Агент Эльтаров какое-то время взирал на эту картину со стороны, не зная, чего испытывает больше: отвращения или тревоги.

– Подойди ко мне, Гим! – наконец попросил Ронтонте.

Гим приблизился.

– Наклонись и подставь ухо!

Гим нехотя подчинился. Он уловил напряжение, тут же отразившееся на лицах амазонок. Он заметил, как пять рук непроизвольно скользнули к рукоятям мечей.

– Делаешь вид, что уходишь, но вместо этого резко разворачиваешься и нападаешь на меня с мечом! – прошептал герцог на самое ухо Гиму. – Смотри только не перестарайся! Действуй!

Гим удивленно покачал головой. Большей глупости ожидать было трудно. И все же он подчинился приказу, и сделал, что его просили. Отойдя на шаг от кресла с Ронтонте, Гим вдруг метнулся назад, быстро взмахивая над головой мечом…

Скорость, с которой среагировали женщины, оказалась неописуемой. Пять мечей в долю секунды выскользнули из ножен и совершили короткие полукруги – все пять одновременно, не раньше и не позже. Все пять – так быстро, что сержант не успел даже вздрогнуть – пять острых, как лазер, лезвий прошли сквозь незащищенное ничем кроме одежды тело Гима и замерли, готовые, при необходимости, повторить маршрут уже в обратную сторону.

Какое бы ни было новое тело – из углерода или заменителей – его пронзила острая, ослепляющая боль. Настолько сильная, что Гим сам не заметил, как потерял сознание и рухнул на пол. Женщины тут же направили вниз острия своих мечей, готовые добить наверняка и без того уже мертвого противника и взирая на поверженного врага сверху вниз без малейшего интереса, холодно и спокойно.

Только кровь из рассеченного в нескольких местах туловища не хлынула ручьями с намерением растечься в большую темно-красную лужу. Под разорванной, порезанной одеждой не проглядывали глубокие раны. Молодой мужчина лежал неподвижно, но не бледнел и не трясся предсмертной судорогой. Более того – он почти сразу же открыл глаза, рывком вернул вертикальное положение и пробежал быстрым взглядом по лицам безжалостных амазонок…

Девушки удивились, но не особенно. Большие красивые глаза едва-едва затронуло непонимание. Эти глаза говорили: «нет? попробуем еще раз!» Все кроме одних… или даже двух. В одних глазах удивление не обнаружилось вовсе. Еще в одних – к удивлению примешалось что-то еще: непонимание, ошеломление и испуг! Более того, Гиму показалось, что этот взгляд потупился, осознав, что стал источником нежелательной информации.

Какая-то доля секунды и – все взгляды одинаковые. Агент даже засомневался, в котором из них он прочитал нечто особенное. Думать ему не дали. Не давая Гиму сосредоточиться, пять мечей вновь метнулись навстречу, протыкая насквозь горло, грудь и живот…

– Стоп! – крикнул герцог. – Достаточно! Этот человек только проверял вас! Он – ваш новый начальник и мой верный слуга!

Гим вновь поднимался с пола. На этот раз – пошатываясь от головокружения и очень хорошо помня болевой шок, отправивший его в последний «нокдаун».

– Отлично сыграно! – подмигнул молодому человеку Ронтонте.

– Мне было больно, мой герцог! – с укором пробормотал Гим.

– Не важно. Ты жив и здоров. Эльтары не обманули… Как новенькие?

…«Новенькие» смотрели на сержанта с непониманием и недовольством, словно на отвратительное, живучее насекомое, которое все еще злопыхательски и нагло продолжало существовать после того, как получило несколько точных ударов ботинком. Смотрели все одинаково. Если среди девушек и скрывался убийца, он успел уже полностью совладать и с собой, и со своими непослушными, предательскими глазами.

Но… не с эмоциями, бродившими у нее внутри!

Эмоциональный фон зала образовывало не так много ощущений. Ощущение пережитого испуга и шок от открытия действительной неуязвимости тканей своего тела распространял сам Гим. Удовлетворение от удачного вложения капитала – как в женщин, так и в мужчину – в комплекте, с разгоревшимся при виде новеньких сексуальным аппетитом, излучал герцог. Амазонки лучились глупой, приземленной радостью от того, что могли сейчас беспрепятственно взирать на своего идола… Но было и еще одно ощущение – ощущение сильного внутреннего напряжения и плохо скрытого страха. Последняя эмоция так выделялась на общем фоне, что Гим сразу нашел, откуда она исходит – прислушавшись к ощущениям, сержант повернул голову и встретился взглядом с глазами одной из девушек.

Глаза эти были карими, большими и дерзкими. В них светились агрессия и вопрос: «что уставился?!». Ни страха, ни беспокойства. Но Гим не отвел взгляда. Он продолжал внимательно слушать эмоциональный фон вокруг себя, все больше и больше проникая во внутренний мир незнакомки, чувствуя в себе ее пульс, испытывая царившие у нее в душе смятение и тревогу… Карие глаза оставались такими же – вопросительно-возмущенными и нетерпеливо ожидающими, что их оставят в покое.

– Что происходит?! – вдруг возмущенно рявкнул герцог. Ронтонте даже вскочил со своего кресла и недовольно в упор взирал на своего телохранителя. – Что молчишь? С ней что-то не так или ты вдруг влюбился?!

В глазах девушки – никаких новых эмоций. Но в груди Гима что-то екнуло – напряжение внутри кареглазой красавицы стало еще сильнее.

– Нет. Все в порядке. – Гим и сам не знал, почему поступился служебными обязанностями. Он чувствовал то же, что незнакомка, он разделял ее тревогу – он не хотел причинить боль и ей и себе. Еще – он вообще не хотел причинять боль этому юному сознанию. Он хотел получше разобраться с тем, из чего делал выводы – прежде, чем обречь на смерть невинного человека.

– Тогда, все свободны! – оживился герцог. – Все вон! У меня есть дела, потом встретимся… Это я не тебе, Гим. Тебя я сегодня видел уже достаточно!

Покидая «смотровой» зал, Гим сделал для себя несколько важных выводов. Во-первых: его тело действительно отличалось от человеческого. Нервные окончания чувствовали поражение, даже доводили до болевого шока, но сами кожные, мышечные и костные ткани вели себя иначе, обладая способностью мгновенно срастаться и восстанавливать свои свойства. Во-вторых: герцог показал, насколько он ценит дружбу и заботу о своей персоне: Гим был для него не больше, чем какой-нибудь робот-пылесос, или кухонный комбайн – его можно было запросто пробовать на прочность и испытывать на уязвимость. Работая на этого человека, стоило держаться настороже! В-третьих: организм Гима демонстрировал ему новые и новые возможности. Сегодня – способность проникать в эмоции и ощущения другого человека. В-четвертых: женщина с карими глазами не обязательно была наемным убийцей, но наверняка что-то скрывала. Что, еще предстояло выяснить.

Девушку с карими глазами звали Ин. У всех «амазонок» герцога имена были одинаково односложными и простыми, но все же – именами, а не номерами в галактической картотеке.

Ин отличали длинные каштановые волосы, спокойный характер и некоторая застенчивость. Ни в чем из этого не было криминала – все амазонки чем-то разнились друг от друга. Генетики не лишили этих женщин всего человеческого, а лишь усилили или ослабили некоторые полезные и вредные на их взгляд качества.

Уже на следующий после прибытия новичков день, Гим наверняка знал, что именно Ин послужила причиной его вчерашнему предчувствию. Он присматривался к этой девушке, старался чаще находиться с ней рядом, разговаривал с ней больше, чем с остальными. Она замечала, что получает от командира намного больше внимания, чем коллеги и подруги, и вела себя, как настоящая амазонка: огрызалась, рычала, вытаскивала из ножен меч. Еще – безоговорочно и точно выполняла все приказания Гима и не сводила восхищенных глаз с герцога, когда на какое-то время тот попадал в поле ее зрения. Гиму не к чему было придраться. Но он все отчетливее замечал разницу – внутри кареглазой воительницы сержант чувствовал ЖИЗНЬ, которой не было во всех остальных.