Призраки Эхо (СИ) - Оксана Токарева Страница 26

— Потому что они правы! Корпорация сожрала саму себя, и разоблачение аферы с завышением энергетической эффективности только ускорило ее конец.

От перевозбуждения у Пэгги включился режим ночного видения, и ее глаза сверкнули в полумраке рубки, точно маяк.

— Да ты только посмотри, — продолжала она увлеченно. — Ты можешь сколько угодно радоваться тому, что твой Шатругна жив, но он как был упырем, так и остался. Как ты думаешь, у кого он отжал этот прекрасный корабль?

Савитри помотала головой.

Вспышка гнева и обиды прошла. В конце концов, Пэгги права: одна на пустоши привычная к роскоши принцесса точно бы не выжила, и на что в тот момент рассчитывал Шатругна, трудно сказать. Возможно, и ни на что. Охотники не оставили ему выбора, и он просто надеялся на чудо. С другой стороны, Савитри не удивилась бы, если за это время он сумел бы создать еще один клон или андроида с ее внешностью и биометрией. Она давно разочаровалась в Шатругне, и из-за него действительно не стоило ссориться с Пэгги.

— Тебе удалось расшифровать бортовой журнал? — спросила Савитри примирительно.

— Не совсем, — досадливо поморщилась Пэгги, которую неудачи всегда раздражали. — Файлы памяти сильно повреждены, и кто-то сделал это намеренно. Но главное мне удалось выяснить. Дурная слава «Эсперансы» — не выдумки. Экипаж и пассажиры действительно погибли около тридцати лет назад от синдрома Усольцева. Все кроме одного. И этот выживший никто иной, как Маркус Левенталь.

Из груди Савитри вырвался вздох изумления. Хотя она, как и все принцессы Сансары, получила сугубо гуманитарное образование и во время официальных визитов на предприятия деловых партнеров Шатругны и отца прилагала титанические усилия, чтобы не попасть впросак, имя Маркуса Левенталя она слышала и не один раз. О его самой известной разработке — новом двигателе гиперпространства, позволявшем преодолевать кротовые норы, считавшиеся прежде непроходимыми, рассказывали даже в школах для бедняков. И хотя Савитри так и не сумела понять, каким же образом гениальному конструктору удалось подчинить экзотическую материю, история его жизни оставила неизгладимое впечатление.

Какой одаренностью и упорством следовало обладать, чтобы из серых стен приюта, расположенного на безымянной планете окраинной системы, подняться до высот самых престижных в Галактике научных сообществ? Пример Маркуса Левенталя заставлял вновь задуматься о порочности древней кастовой системы, которую на Земле преодолели еще около пятисот лет тому назад.

— В Содружестве до сих пор пытаются расшифровать его наработки, — пояснила Пэгги. — Не больно, правда, получается, — ехидно добавила она, забавно наморщив чуть вздернутый аккуратный носик. — Во всяком случае, первое и пока единственное применение созданных по его чертежам боеголовок, использующих тот же принцип, что и его знаменитый двигатель, окончилось исчезновением и нашей эскадры, и корабля Содружества.

— И теперь выяснилось, что Маркус Левенталь оказался здесь? — уточнила Савитри.

— Вообще-то это для обитателей города никогда не было тайной, — нахмурилась Пэгги, которая о своей жизни под куполом всегда говорила неохотно. — Как ты думаешь, кто сумел спроектировать, а потом возвести такую сложную конструкцию, как купольный град? Даже в доме удовольствий о Маркусе Левентале вспоминали только добром, называли чуть ли не ангелом-хранителем. Говорили, что в те годы, когда он лично занимался всеми делами, ресурсов хватало на всех, и на верхние более безопасные уровни отправляли беременных женщин и детей. Но потом кто-то решил, что наверху целесообразно оставаться только тем, кто способен произвести на свет здоровое потомство, а также наиболее ценным специалистам и членам городского совета. На этой почве начались злоупотребления. Левенталя обвинили в неэффективном руководстве и сместили. А вскоре жителям нижних уровней закрыли доступ наверх даже для лечения в больнице и установили переборку, охрану которой поручили банде самых свирепых громил. Сильно подозреваю, что твой Шатругна с нынешними руководителями города быстро нашел общий язык.

— Откуда такая уверенность? — нахмурилась Савитри.

— На мой взгляд, это очевидно, — фыркнула Пэгги. — Кто еще, по-твоему, имеет доступ к распределению ресурсов, чтобы заниматься перевооружением корабля? Смотри!

Она показала системные файлы, которые для человеческого мозга Савитри выглядели забытой письменностью исчезнувшей цивилизации, но оказались вполне доступны для процессора андроида.

— Судя по технической документации, работы по восстановлению системы жизнеобеспечения и переоборудованию узлов и модулей двигателя на «Эсперансе» ведутся с того момента, как появилась вакцина от синдрома Усольцева, — пояснила Пэгги. — Доподлинно неизвестно, каким образом на зачумленном корабле выжил сам конструктор, но попусту рисковать товарищами и коллегами он бы не стал.

— Возможно, у него оказался редкий врожденный иммунитет, — предположила Савитри. — Как у жителей Васуки, из крови которых ученик Усольцева Арсеньев выделил так называемую антивакцину.

Она смотрела на кадры восстановленного журнала и вместе с трагедией экипажа и пассажиров «Эсперансы» переживала последние часы Первой Савитри. По непонятным причинам гибель клона принцессы Сансары сопровождалась схожими симптомами, которые намертво отпечатались в человеческом мозгу андроида.

Глядя на кадры хроники, Савитри вновь переживала удушье и нестерпимый жар, сменявшийся жесточайшим ознобом. Ее кожа вздувалась тысячами гноящихся пустул, а рот поминутно наполнялся гноем напополам с кровью. Хотя на борту следовавшей с охваченной эпидемией Леи на Ванкувер «Эсперансы» пытались соблюдать карантин, в замкнутом помещении вирус быстро распространился по отсекам. Капитан передал сигнал бедствия и просьбу выслать санитарный борт. Но на Ванкувере звездолет не приняли и приказали возвращаться. Однако для обратного пути на борту не хватило энергии, и корабль на границе треугольника Эхо притянул пульсар.

Капитан и пилоты боролись до последнего и сумели посадить звездолет, но против вируса оказались бессильны. А в это время лекарство, возможно, находилось на борту. Но врач погиб от болезни одним из первых, а других биологов среди экипажа и пассажиров не оказалось. Маркус Левенталь при всей его гениальности лучше разбирался в ракетных двигателях, чем в вирусологии. Он не прятался и не отсиживался в каюте, а до последнего ухаживал за своими спутниками, поддерживал защитное поле, отбивался от медуз. Закрыв глаза последнему умершему, он покинул корабль и задраил все люки. Надеялся ли он на встречу с прошлым, которая состоялась через пятнадцать долгих лет? Кто знает? Только за время эпидемии его волосы, черные от природы, почти полностью поседели.

— Ты опять меня не слушаешь! Ну как с вами, людьми, вообще можно иметь дело? — возмутилась Пэгги, которую подробности гибели экипажа «Эсперансы» не заинтересовали.

— Я такой же андроид, как и ты, — вынырнула из омута переживаний Савитри. — Ты что-то говорила?

— Еще как! — надула губы Пэгги. — Можно сказать, распиналась. И здесь, уверяю тебя, есть что послушать. Если я не ошибаюсь, Левенталь модифицировал ходовую часть, взяв за основу технологию порталов, — воодушевленно