Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Враги Господа нашего Страница 32

Ладно… С чего начинаем…

Взлет, как я понимаю, ни у кого запрашивать не приходится. Вышки здесь не видать, а если бы она и была, – вряд ли бы мне дали разрешение. Пристегнуться… включить питание… так, приборная засветилась, топлива почти полные баки – отлично! Красным ничего не горит… педали и ручку управления в исходное, ручку по центру, педали не трогать. Запуск двигателей… есть, пошли лопасти. Добавляем обороты… ветра нет совсем, я почему-то помнил, что при ветре взлетать очень тяжело, а тут стены со всех сторон. Плавно добавляем обороты до тех пор, пока вертолет не начнет подниматься в воздух, и тут же задействуем педали, чтобы парировать…

Кажется, взлетели…

В блистер я видел бегущих с автоматическими винтовками швейцарских гвардейцев, но стрелять они не стреляли…

И тут к щеке прижался противно знакомый холодный предмет.

– Привет, русский… – прокричал кто-то со спины.

А чтоб тебя… Сукин сын.

– Давай, стреляй! – прокричал в ответ я. – Ты подохнешь чуть позже, чем я, вот и все.

– Ты умеешь водить вертолет?

Насчет этого… сложно сказать, все-таки перерыв значительный.

– Да!

Британец наскоро меня охлопал… но так, чтобы не подставиться самому. Оружия не нашел.

– Отстань, сукин сын, ты мне мешаешь! Или садись и лети сам.

– Куда мы летим?!

– К чертовой матери, как можно дальше от всего этого дерьма!

Британец хлопнул меня по плечу:

– Отлично, русский! Мне это подходит.

20 июня 2014 года

Побережье Сицилии

Этому англичанину я не соврал, я и сам не знал точно, куда мы летим, просто уносил ноги из Додж-Сити. Деваться в Италии мне было некуда, кроме одного места – Сицилии, где я мог найти друзей. Для того чтобы оказаться на Сицилии, нужно было лететь строго на юг, немного отклоняясь на юго-запад. Все, что у меня было, – это навигационные системы самого вертолета, курс я не запрашивал и не прокладывал, нормальных навигационных карт полетного района не учил, что отвечать в случае, если нас запросит система ПВО, не знал. А потому я просто пытался поддерживать вертолет в воздухе и шел на юг, стараясь как можно меньше расходовать топливо.

И примерно прикидывал, что делать с этим британским козлом.

То, что он появился не просто так, – я в этом и не сомневался – следит либо за мной, либо за Крис. То, что Крис в сговоре с ним… вот это не казалось мне праводоподобным… по нескольким причинам. Немного по-другому была бы поставлена игра, к тому же подстраховщики обычно не выходят на контакт со страхуемым.

Оружие у меня было. Тот маленький «глок». Но достать его незаметно практически невозможно. Хотя бы потому, что управление вертолетом требует постоянного внимания, и, если я начну доставать пистолет, вертолет сразу задергается, и британец все поймет. А у него пистолет уже в руках.

Чертовы британцы, что им вообще надо? По моим прикидкам, именно британская разведка должна была иметь господствующие позиции в Ватикане. Тогда как объяснить эту перестрелку на Виа делла Консиллиационе?

Вертолет управлялся легко. С «Беллом» я имел дело двадцать с лишком лет назад, он имелся в учебной эскадрилье. Очень простой в управлении вертолет, нетребовательный к мастерству пилота, недаром так распространен по всему миру…

Мы шли через всю Италию. Мне удалось найти нитку железной дороги, ее я и держался, помня о том, что она идет на самый север страны – при полете «вслепую» надо придерживаться каких-то ориентиров, тем более если не знаешь район полетов. Рим давно был уже позади, мы плыли над холмами, покрытыми зелеными полями оливок и виноградников, над деревушками и небольшими городками, в каждом из которых сконцентрированы сотни лет исторического опыта жития. Если на пути попадался большой город, я его обходил, чтобы найти стальную ленту дороги уже за ним. Местность становилась все более дикой и гористой, юг Италии – все равно что Сицилия, если не круче. Здесь выращивают марихуану, строят подпольные фабрики по отшиву одежды, где работают рабы, и здесь самые красивые девушки во всей Италии. Правда, к каждой красивой девушке прилагается отец и пара братьев с обрезами, а то и с автоматами…

Потом была Мессина, и я увидел мост. Огромный мост, который двадцать лет строила вся Италия, в центре он резко взмывал вверх, чтобы пропускать даже самые большие круизные лайнеры и супертанкеры. Мост назвали именем итальянского революционера Джузеппе Гарибальди, и это было очень плохо. Я бы назвал его именем того монарха, который заложил и строил его. Так, Керченский мост назывался именем Александра Четвертого. Бессмысленно называть такие мосты именем революционера, они не могут строить, они только разрушители.

Впрочем, это было единственное плохое, что было в том мосте.

– Как дела, русский?! – Англичанин снова сунулся в кабину. О чем-то они с Крис говорили, я слышал, но не разобрал, о чем.

– Топлива мало. Надо садиться.

– До побережья дотянем?

– Думаю, что да! Я подберу место!

В этот момент я нарочно резко качнул ручку – и британец едва не упал с ног.

– Эй! Ты говорил, что умеешь управлять!

– Просто сиди на месте и вцепись во что-то. Ясно?

Поймал я его очень просто. Я уже освоился с вертолетом вполне и мог позволить себе немного… хулиганства, скажем так. Над присмотренным для посадки заброшенным и заиленным пляжем – топлива совсем почти не было – я сделал еще пару резких маневров, а потом начал сажать вертолет…

Когда в вертолете начинает мотать, – хватаешься за все, за что можно, тем более что тут нет сидений, один проклятый трон. И еще при полете на вертолете профессиональные военные приводят оружие в безопасное состояние, выбрасывают патрон из патронника и ставят оружие на предохранитель, а то и магазин отсоединяют. Это на уровне инстинкта, случайный выстрел при болтанке в вертолете более чем возможен, а пуля, попавшая в двигатель, может привести к катастрофе. Я и рассчитывал на то, что англичанин сочтет меня невооруженным и уберет пистолет. Тогда у меня появится небольшой шанс, как только мы будем высаживаться. Очень небольшой, но шанс.

Вертолет плюхнулся на черный от вулканического пепла песок. Приехали…

Двери в этом вертолете были очень широкими, поскольку изначально вертолет разрабатывался так, что пехота должна была иметь возможность вести огонь с воздуха по земле. Чтобы их открыть, надо было приложить усилие двумя руками – я надеялся, что британец не заставит даму открывать дверь. Как дверь поехала по направляющим, я сунулся за пистолетом, который у меня был в кобуре на лодыжке – совершенно идиотское расположение второго пистолета, но иногда ничего другого не остается. Британца я не видел, просто на слух предполагал, где он. Вырвал уже готовый к бою пистолет, резко развернулся, увидел направленный на меня метров с двух ствол – англичанин оказался проворнее и предусмотрительнее, чем я ожидал. Но он почему-то не выстрелил, а я выстрелил, дважды, и англичанин рухнул на черный, пропитанный соленой водой и вулканическим пеплом песок…

– Да вы что, с ума оба посходили?! – заорала Крис, бросаясь к своему соотечественнику. – Вы спятили?

Я держал англичанина под прицелом, хотя Крис закрывала его своим телом. Стрелять не хотелось, хотелось плюнуть, развернуться и уйти. Но… проклятое дворянское воспитание давало о себе знать. За женщину, которую вверила тебе судьба, ты должен быть готов отдать свою жизнь. Вот так просто…

– Кто он? Как он оказался в вертолете? Ты работаешь вместе с ним?

– Он просто меня… какого черта, надо ему помочь!

Я опустил пистолет.

– Аптечка в вертолете, рядом с пилотским сиденьем. Валяй.

Пистолет англичанина я подобрал и проверил – в нем не было ни единого патрона. Чертов сукин сын.

Десять минут Крис, злобно сопя, пыталась правильно наложить повязку, потом расплакалась. Я подошел, поправил, сделал как надо. Хоть это и был проклятый англичанин… все же живое существо. Да и законы чести гласят, что милосердие к поверженному врагу не унижает, а наоборот, возвышает мужчину. Хотя я четко понимал, что в следующий раз, когда мы схлестнемся с этим парнем, все может быть по-иному, и помешать этому мог бы только контрольный выстрел в голову.

Мог бы. В том-то все и дело.

Крис продолжала плакать, привалившись к колесу вертолета. Я ее понимал. Было страшно, было больно, и впереди не было никакого просвета. Люди… я имею в виду обычных людей, не готовых пулями прокладывать себе путь, – обычно ввязываются в истории, ни о чем не думая, и начинают понимать только так, сидя у трупа. Это в лучшем случае – в худшем они сами превращаются в труп, так ничего и не поняв.

– Давай просто поговорим, – сказал я. – Ты его знаешь? Кто он такой?

– Не… я не знаю!

– Он тебя знает? Как он оказался в вертолете?