Антон Орлов - Убийца наваждений Страница 32

Морок чуял, что враг рядом, но не мог уловить его эмоций: в отличие от тех людей, чьи страхи, тревоги и бурные истерические выбросы служили ему пищей, этот пришелец напоминал гладкий камень, и вкусного в нем было не больше, чем в камне.

Вначале, когда он здесь появился, он мало отличался от пищи, что-то в нем заманчиво переливалось, вспыхивало, шевелилось, однако едва обитатель чердака показался ему на глаза – предвкушая, что вот сейчас жертва начнет истекать восхитительным сытным страхом точь-в-точь как те, другие, – внутри у человека мигом все окаменело. Вдобавок он сотворил нечто ужасное, из-за чего окружающий мир начал бледнеть, зыбиться и таять. Он проделал это несколько раз, и чем дальше, тем становилось хуже. Силы морока мало-помалу убывали. Следовало поскорее уничтожить врага и заодно насытиться, тогда эта колышущаяся путаница теней, в которую постепенно превращался родной чердак, сможет вернуть себе прежнюю приятную плотность.

Хозяин чердака привык, что люди, которые сюда забредают, едва увидев его, бросаются бежать, вопя срывающимися голосами, выделяя пахучие телесные жидкости, налетая на что придется и падая. А то еще чем-нибудь в него швыряют – сперва это плохо, особенно если попадут, зато в следующий момент все вокруг становится ярче и вкуснее и сил прибавляется.

Так происходило каждый раз. Но этот посетитель был заметно крупнее предыдущих, двигался стремительно и уверенно. Вместо того чтобы со всех ног кинуться к выходу, он прятался среди клубящихся теней – совсем недавно это были надежные твердые предметы, но он превратил их в тени, – а потом выскакивал и делал что-то скверное, из-за чего мир неудержимо мутнел и расплывался.

Морок не понимал, что происходит, хотя был наделен некоторыми способностями к умозаключениям. Завелся он здесь минувшим летом, вскоре после смерти старика, жившего на последнем этаже, одинокого и нелюдимого, вдобавок слегка тронутого умом – а может, просто со странностями, в которых всезнающие соседи углядели доказательство маразма, хотя каждый из них обладал парой-тройкой своих собственных странностей.

Стариком пугали детей: не будешь слушаться – дед сверху тебя заберет, полезешь на чердак – дед сверху схватит тебя и утащит к себе. После того как «деда сверху» увезли на кладбище, находчивые родители продолжали эксплуатировать его зловещий образ в воспитательных целях. Дети боялись его до колик в животе, но все равно и не слушались, и капризничали, и на таинственный чердак, случалось, лазили.

Взрослые не обманывали: он и впрямь там жил в полумраке, среди запыленной рассохшейся мебели, которую затаскивали наверх, чтобы не тратиться на вывоз – дом стоял на вершине Швейной горки, а ближайшая свалка находилась у ее подножия.

Выглядел дед теперь не так, как раньше. Еще хуже. От него осталась одна голова с оттопыренными ушами, будто бы восковыми, злым пергаментно-бледным лицом и черной щелью рта. По обе стороны от лысого темени росли крылышки, похожие на обтянутые чем-то прозрачным костяные веера, и голова летала по всему чердаку, словно всполошенная птица. Она не ругалась, только хрипела и сопела, но так было даже страшнее, а недобрые тусклые глаза, казалось, все про всех знали: кто нагрубил на улице незнакомой тетке, кто вытащил денежку у папы из кармана, кто вместо того, чтобы донести бумажный пакет с мусором до помойки, спрятал его в кустах возле дома. Дети боялись ее до икоты, но никому о ней не рассказывали: ведь тогда придется сознаться, что ты побывал на запретном чердаке.

Так оно и тянулось до тех пор, пока на Швейной горке не появился убийца наваждений. Он охотился на морочанку по имени Демея и о «деде сверху» ничего не знал, но решил проверить здешние дома: старые добротные строения, на чердаках даже зимой довольно тепло, и крыши высокие – не придется задевать макушкой стропила. Если бы он искал себе пристанище, он бы, пожалуй, не пренебрег таким вариантом.

На чердак Темре полез в маске и тут же застукал летучее наваждение. Да оно само выплыло ему навстречу из-за покосившегося шкафа с застекленными дверцами, заляпанными птичьим пометом, – а дальше началась рутинная работа убийцы.

Пора, перстень накопил заряд. Отпихнув с грохотом обрушившуюся на пол баррикаду из расшатанных табуретов и пустой деревянной рамы, он выскочил из-под клавигаруса и послал в морок еще две серебристые иглы.

Наваждение коллективное, немало народу внесло свой вклад. Похоже, весь дом отметился, хмыкнул про себя Темре. Молодцы, одним словом.

Не сказать, чтобы этот морок был смертельно опасен, во всяком случае, не для здорового тренированного мужчины, но он оказался поразительно живучим. Спасибо за это тем, кому он обязан своим существованием.

Пока он болтался на одном месте, судорожно трепеща крылышками – видно, что ослаб, но мерцать «здесь – не здесь» до сих пор не начал, – Темре отступил подальше и укрылся в заранее примеченном углу, за ободранным зеленым диваном, похожим на травянистый холм, и массивной кадкой с огрызком засохшего растения.

Сейчас наваждение предпримет еще одну попытку до него добраться. Самое большее, что оно может сделать, – это укусить слюнявым ртом или полоснуть костяными шипами крыльев, торчащими меж пыльных прозрачных перепонок, но любой физический контакт придаст ему сил независимо от того, отшвырнет Темре летучую голову ударом кулака или не успеет это сделать.

Это непреложное правило прямой стычки с мороком надо во что бы то ни стало избежать, иначе есть риск застрять тут до вечера: обитатель чердака будет цепляться за тот кусочек реальности, где с ним выясняют отношения с помощью грубой силы, как утопающий за спасательный круг.

Морок озирал свою территорию настороженно и придирчиво. Он принял к сведению, что противник вынужден делать промежутки между выстрелами, и понимал, что немного времени для атаки есть. Восковое лицо сердито морщилось, из приоткрытого рта вырывался размеренный хрип. Крылья затрепетали сильнее, и он поднялся выше, к самым стропилам, а потом с торжествующим сиплым клекотом ринулся вниз.

Темре откатился в сторону, морок наткнулся на кадку. Не дожидаясь, когда он опомнится, убийца вскочил и бросился в другой конец чердака, но, не добежав, метнулся назад, мимо крылатого преследователя, не предвидевшего такого маневра. Получив в ходе предыдущих схваток несколько пар развоплощающих игл, тот все же начал проигрывать в скорости, и увертываться от него стало проще.

Незадолго до того, как перстень вновь зарядился, морочан перестал гоняться за человеком и устремился к нагромождению хлама под северным скатом крыши. Теперь уже Темре кинулся следом за ним. Там было темновато, и пыль свисала с изгнанной из квартир мебели зыбкими лохмотьями – а может, это была оставшаяся с лета паутина.

Из завала донесся шорох возни. Похоже, у морока там что-то вроде тайника, а то даже несколько тайников. У него было в достатке времени, чтобы хорошенько изучить чердак и взять на заметку, где можно будет укрыться в случае опасности.

Справа мелькнуло что-то, смахивающее на бледное лицо. Темре выстрелил – и, разглядев, куда ушла игла, чуть не зарычал с досады, но в следующий момент привычно подавил эмоциональный импульс.

Там было всего лишь зеркало, подпертое комодом без ящиков и тумбочкой в кляксах масляной краски. Пыльное и грязное, из-за чего все, что в нем отражалось, выглядело замутненным и как будто призрачным, так что свою белую маску, покрытую рунным узором, Темре принял в первый миг за физиономию морока.

Хвала Девятирукому, он впустил в зеркало только одну иглу. Противник об этом не знал и с победным клекотом вынырнул из сквозистого нутра комода, тут же словив второй заряд. Что не помешало ему ринуться на убийцу, еле успевшего резко отклониться вбок.

Эмоциональный всплеск Темре по поводу случившегося промаха позволил этой твари подкрепиться, и она начала двигаться проворнее, целя торчащими на крылышках шипами то в ухо, то в темя, то в кисти рук. Убийце оставалось только хладнокровно уклоняться, не позволяя себе проблесков недовольства. К счастью для него, крылатая голова не могла похвастать выдающейся маневренностью. Наваждения способны на большее, чем создания из плоти и крови, но все же и у них есть свои ограничения, предопределенные исходными характеристиками.

Распалившись после неожиданной подкормки, морок пропустил тот момент, когда ему стоило обратиться в бегство. На этот раз обе иглы попали в цель. Движения летучей твари замедлились, но она продолжала описывать вокруг человека виражи по замысловатой траектории – возможно, в расчете на то, что у него закружится голова. Внезапно эта тошнотворно плавная пляска прекратилась, и морок ринулся на Темре, опять норовя полоснуть по уху. Убийца отшатнулся. Тварь, развернувшись, повторила маневр, сделав попытку укусить его за другое ухо. Провоцирует на удар, только не будет ей такого счастья.