Золотая кровь - Михаил Ежов Страница 33

— Сейчас, только Эдика дождёмся.

Мы с Милой забрались в броневик, который являлся подвижным штабом, и уселись на небольшой диванчик. Пахло освежителями с апельсиновой отдушкой, оружейной смазкой, резиной и искусственной кожей. За годы службы я привык не замечать этого букета, но сейчас он почему-то резко шибанул в нос.

Через пару минут к нам присоединился Эдик с СНК-репликатором в руке. В такую крошечную штуку, созданную на основе кремниевого ДНК, влезает океан информации. Это данные для анализа, которые Эдик собрал со всех наблюдательных пунктов. Операция была начата и закончена корпусом Экзорцистов, так что все карты у нас в руках — Архангелам в этот раз ничего не досталось. Им снова пришлось выступать в роли зрителей, что всегда так бесит Реншина.

— Хочешь кофе? — спросила Мила, протягивая руку к аппарату и беря из прозрачной трубы пластиковый стаканчик.

— С рафинадом, — отвечаю я. — Три…

— Куска, — закончила за меня Мила с улыбкой. — Как обычно.

— Привычка — вторая натура, — пробормотал я, расстёгивая бронескаф.

«Голиаф» упал на пол броневика подобно скорлупе или панцирю, а я остался в тёмно-зелёном комбинезоне с подкладкой из микрофибры — очень удобная штука: летом не жарко, зимой не холодно. И не нужно надевать кучу тёплой, замедляющей движения одежды.

— Слушай, я всё хотела спросить, ты не боишься, что рано или поздно твои рыбки останутся без хозяина? — проговорила Мила, наливая из-под крана чёрной жижи в стаканчик.

По броневику распространился новый запах.

Я пронаблюдал за тем, как она бросила в стакан три кубика рафинада, и ответил:

— Никогда не думал об этом.

— Нужно быть сознательней! — с усмешкой встрял Эдик, загружая в компьютер репликатор. — Раз завёл рыбок, отвечай за них.

Он сел на вертящийся стул, придвинул к себе пакет чипсов и приготовился анализировать собранные данные. Его тощая фигура вполне соответствовала представлению о компьютерщиках — не хватало только очков с толстыми стёклами. Но эта «слабость» обманчива. На самом деле Эдик два года служил в антитеррористическом подразделении, и в его послужном списке полно отзывов и рекомендаций, не говоря уж об ордене за мужество. Он получил его за то, что вошёл в захваченный боевиками кинозал под видом разносчика пиццы. У него на лацкане была микрокамера, благодаря чему отделение получило точные сведения о количестве и расположении террористов ещё до того, как Эдик вышел. Спецназ ворвался в кинозал, когда Эдик был там и отвлекал боевиков. Он лично уложил двоих из них голыми руками. Ну, и ногами, конечно. Но потом Эдик уверовал и решил, что лучше иметь дело с Одержимыми. Его с радостью взяли в корпус Экзорцистов, но предложили поработать компьютерщиком. Думаю, Эдика это только обрадовало. В свободное время он изучал сообщения об НЛО. Дома у него все стены были обклеены фотографиями, а жёсткий диск компьютера забит видео и фильмами на тему уфологии. Эдик даже состоял почётным членом какой-то организации, занимающейся изучением следов присутствия на Земле пришельцев, и во время отпусков ездил исследовать места приземления инопланетных кораблей. Он был убеждён, что за нами наблюдают и ждут подходящего момента, чтобы вступить в контакт. Эдик рассказывал, что однажды даже жил почти месяц там, где якобы упал тунгусский метеорит (он, конечно, был уверен, что там приземлялось НЛО) в компании местных шаманов, которые пытались открыть мистический путь и связаться с инородным разумом. Ничего у них не вышло, хотя после всего, что они приняли для осуществления этой благородной цели, глюки Эдик поймал и нехилые — вот только связаны они были с голыми бабами, а не зелёными гуманоидами. При этом вера в пришельцев никак не мешала аналитику оставаться религиозным адептом: кто-то же создал инопланетян, считал он.

— О моих рыбках кто-нибудь всегда позаботится, — сказал я. — Они стоят пять тысяч штука, и я постарался растрезвонить об этом на каждом углу.

Если меня завалят, на них очередь выстроится.

— Уповаешь на человеческую жадность? — Эдик кивнул с поддельным осуждением.

— В жизни надо руководствоваться сильными эмоциями и действенными мотиваторами, — ответил я. — Думаю, стоит мне отбросить копыта, как тут же найдутся желающие прибрать моих рыбок к рукам. Так что за них я спокоен. Спасибо! — это уже Миле, которая подала мне стаканчик с кофе.

— Не за что, — ответила она. — Приходи ко мне на ужин, попьёшь настоящей арабики, а не этой ерунды.

— Обязательно, — кивнул я, хотя никуда не собирался.

Мила усмехнулась, зная это не хуже меня.

— Ну, что там у тебя? — спросил я Эдика, хотя видел, что он ещё только вывел данные на монитор.

Тот с досадой поморщился и махнул на меня рукой, затянутой в нейлоновую перчатку. Он боялся, что гуманоиды украдут его ДНК, и поэтому не прикасался ни к чему голыми руками. Даже не выбрасывал использованные носовые бумажные платки, а складывал их в карман и дома утилизировал. Наверное, в обстановке повышенной секретности. Даже не знаю, как он отваживался ходить в общественные туалеты и оставлять там продукты жизнедеятельности, ведь пришельцы наверняка готовы нырнуть за его дерьмом, стоит ему отвернуться.

— Отвянь! — проговорил Эдик. — Не до твоих приколов!

Я откинулся на мягкую спинку дивана и сделал маленький глоток кофе. Тепло проскользнуло в желудок и растеклось по животу — это единственное, на что годится пойло, которое загружают в наш автомат.

Мила села рядом, у неё в руках тоже был кофе. Она взяла со стола завёрнутый в целлофан сэндвич и открыла его зубами. Красная помада и агрессивный макияж придавали ей схожесть с кровожадной акулой.

— Будешь? — предложила она.

Я отрицательно покачал головой. Уровень адреналина в моей крови ещё был слишком высок — я не мог есть. Мила понимающе хмыкнула и откусила сразу четверть бутерброда. Я наблюдал за тем, как она жевала ветчину с булкой, и невольно вспомнил лицо Одержимого, которого только что упокоил. Хотя нашу Милу красоткой не назовёшь, но как солдат некоторым парням она даст фору. Сейчас из-за травмы спины её временно перевели на штабную работу, но через полгода титановый протез в позвоночнике окончательно срастётся с костями, и она опять выйдет «в поле». По крайней мере, она в это верит.

Я молился за неё по крайней мере раз в неделю — если не забывал. Ещё молился за командора Ветрова, Эдика и всех Экзорцистов скопом. В наше время, когда постоянно появляются Проклятые, без веры никак нельзя. Либо ты считаешь, что Бога нет, и всё зависит только от тебя, либо убеждён, что ты создан по образу и подобию, и небесный отец за тобой приглядывает. Все, кого я знаю, предпочли выбрать второй вариант. Так легче живётся. Я проверял.

Броневик остановился на перекрёстке, и водитель, молодой парень по имени Кир, обернулся, чтобы окликнуть меня.

— Амос, хочешь выйти? Тебе тут удобно пройти, всего один квартал.

— Спасибо.

Я ставил недопитый кофе на стол и поднялся.

— Мил, Эд, пока. До завтра.

Они кивнули в ответ, и я вышел из броневика, прихватив непромокаемый плащ, потому что на улице лило, как из ведра: за то время, что мы ехали, начался дождь.

Вода делала дома серыми, они сливались с асфальтом и свинцовым небом, и только огни неоновых реклам пробивались сквозь пелену дождя мутными мерцающими вспышками и линиями.

Накинув капюшон, я добежал до ближайшей арки и остановился. Надо бы немного переждать, а то наверняка промочу ноги.

Броневик поехал дальше, скрывшись за автобусами. Всё вокруг было мокрым и мерзким. На тротуаре быстро появлялись новые лужи. Мимо пробегали люди, проносились, сверкая габаритными огнями, автомобили — бесконечный поток, суета сует. Покров, наброшенный на изнанку мира, где хомо сапиенсы сходят с ума, истребляя друг друга с утра до вечера.

Я прислонился к каменной стене арки. В голову лезли мысли о том, что завтра рано вставать, а вставать не хочется. Зато хочется видеть красивые, яркие сны о том, чего нет и никогда не будет. Но я не стану подключаться к гипногенератору, потому что после него у меня всегда такое чувство, будто я побывал в чужой голове. Уверен, люди, которые пишут для них программы, воруют куски снов у других людей. Впрочем, даже если те отдают их добровольно, всё равно это не по мне. Лучше принять снотворное и забыться, а утром явиться в Ассамблею с опухшей рожей и кругами под глазами — пусть все видят, что работа не даётся мне легко. Я усмехнулся. Гордыня — вот, что