Сергей Калашников - Последний полёт «Баклана» Страница 34

– Фехтование, будь оно неладно. Обязательным предметом было у нас в школе, – оправдывается императрица.

– Это же устаревший спорт, его только в самых древних учебных заведениях сохранили, – удивляется одна из инструкторов.

– А куда было деваться? Куда послали, там и училась.

Тот факт, что она императрица вот этой самой империи, тут всем давно известен. Иногда в шутку даже спрашивают, казнила она сегодня или миловала. Народ здесь нескованный, позволяют себе многое. Однако не достают. Теоретически маленький захолустный Канарейск должен полагаться столицей, хотя на самом деле орнамент здешнего бытия ни капельки не изменился с тех пор, как она воцарилась. И когда дочку в садике называют принцессой, то не за то, что она носит этот титул по праву рождения, а потому, что у нее сейчас такой период, как и у многих маленьких девочек. И еще всем известно, что Ее Величество сегодня не принимает. Каждый день от начала времен и до скончания веку. Если что-то нужно – пишите. Для тех, кто прибывает на планету, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, есть гостиница в космопорте и обратный билет за счет казны. Не требуется властительнице общение ни с кем, даже мешает. Так что больше сюда не приезжайте.

А с учительницей Оми общаются так же, как и с любой жительницей города. После многолетней жизни на подпольном положении это не раздражает. Привыкла она быть одной из многих, и менять своих привычек не желает. Она, в конце концов, имеет право на маленький женский каприз. Или императорский – какая разница?

Первые полеты, падения в натянутую сетку, страхи и неудачи – все преодолено. И вот, наконец, стартовый балкон. Короткий разгон, прыжок, крылья «приняли» воздух, а фиксаторы по команде ягодичных мышц «захватили» положение тела в нужный момент.

Снижение с разгоном, осторожные взмахи, равновесие удерживается, внимание сосредоточено на управлении. Есть свободный полет. Но никакого чувства парения не возникает. Есть напряженная работа и полная концентрация внимания.

Прошла по горизонтали положенный километр и плавно развернулась, что потребовало еще полутора сотен метров. Теперь назад, к посадочной дорожке. Аккуратно снизиться, затормозить, увеличив угол атаки крыльев, и, расфиксировав тело, встать на ноги. Справилась! Вместо радости – только усталость до дрожи в ногах. И что такого хорошего эти емляне находят в полетах? Всегда радуются, словно получают от этого удовольствие.

Освоение крылатика далось ей многотрудно. Один-два коротких полета по учебному маршруту в день – на большее не хватало сил. А потом заметила, что меньше устает, и начала получать удовольствие еще до того, как заканчивала упражнение. Стала выполнять задания посложнее, подлительнее. Втянулась. А однажды за ней погнался дракон Пуббера, и ей, чтобы увернуться от встречи, пришлось заложить крутой вираж.

Вообще-то этих драконов серьезной опасностью здесь не считают – они слишком неповоротливы. Так что никто даже не удосужился ее проинструктировать на случай встречи. Но инструкция сама возникла в голове императрицы, едва на нее упала тень существа с размахом крыльев втрое большим, чем у ее крылатика. Бежать! Дальше периферийная нервная система, подогнанная тренировками к управлению комбинацией из человеческого тела, искусственных мышц и легких упругих крыльев, просто выполнила желание органа, расположенного между ушей. Шарахнулась в сторону.

Да так энергично, что, уходя от удара крылом, Раомина перевела крен начатого крутого виража в полубочку с полупереворотом, словно выходя из мертвой петли, нырнула вниз. Улепетывая со всей мочи в сторону Канарейска, она следила за плавно разворачивающейся тушей крылатого чудовища и не испытывала ничего, кроме ужаса, возникшего при виде разверзшейся пасти размером с прилегшую на бочок дверь.

Потом, уже в спокойной обстановке, анализируя запись, поняла, насколько сложную эволюцию в воздухе она произвела в мгновение ока. И поверила в то, что действительно летать – это здорово. Заодно полюбовалась на кадры, в которые попал дракон. На его похожее на баклажан сизое тело с короткой шеей и головой, раздавшейся в стороны. Он ею ест, поскольку кроме рта на этой части тела просматриваются только глаза, расположенные там, где угадываются шарниры челюстей. Обычно эта тварь загребает, как неводом, всю многочисленную летучую мелочь, что роится в воздухе, но крупной добычей тоже не брезгует. Есть тут и чем прожевать, и куда проглотить. И еще, они не любят садиться – неделями парят, пользуясь восходящими потоками, и обедают, обедают, обедают.

Переключение нервной системы из состояния полета в положение для жизни на тверди земной теперь тоже происходит значительно легче. Поначалу переход в другую ипостась вызывал изрядное торможение. Отзывался на движениях, порой часами. Ведь по нагрузке на психику это внутреннее преображение, наверное, не уступает гипотетической ситуации смены тела. Практически волевым усилием мысленно превращаешься в птицу, а потом возвращаешься в человеческую оболочку. Кстати, далеко не все моменты этого процесса она освоила. Видела недавно, как женщина, постарше ее, в полете вязала носочек внуку. То есть через одни и те же цепочки нейронов управляла и искусственными мышцами, и движениями собственных конечностей.

Детишки, кстати, летают лет с десяти, но тренироваться начинают года на три раньше.

– Ра, что-то я никак не соображу, как ты так легко управляешь империей, когда я с одним флотом еле успеваю только готовые бумаги прочитывать и утверждать? Это при том, что для меня их готовит целый штаб. А ты посидишь часок утром и столько же вечером, и все. – Виру, ясное дело, присылают только документы его уровня, то есть самого общего плана, скорее директивы, чем конкретные распоряжения.

– Знаешь, ты задал очень неудобный вопрос. – Муж не первый раз подступается к ней с этим недоумением. И именно сегодня она попробует не отшутиться, как обычно, а приоткрыть перед ним завесу одной тайны. – И отвечать на него мне придется невежливо. Вопросом.

– Это будет проверка знаний перед началом длительного скучного процесса обучения?

Кивнула.

– Скажи, пожалуйста, зачем современным людям нужно государство?

Вир думал долго. А потом посмотрел удивленно и ответил:

– Не знаю.

Удивление Раомины быстро сменилось пониманием. Муж молод и вырос в среде, где отношения людей сложились специфически.

Где комбинезоны из мономерной пленки – по существу – скафандры химзащиты. Стойкие к воздействию фтора и плавиковой кислоты. А воротничок, при рывке становящийся капюшоном, накидывают на голову одним движением.

Где в развешанных повсюду шкафчиках расположены прозрачные лицевые щитки с дыхательными аппаратами, а на открытую местность без них просто не выходят. Станции слежения, конечно, наблюдают за положениями границ облаков, находящихся в верхних слоях атмосферы, и о любой угрозе проникновения к поверхности фтора и его соединений оповещают заблаговременно, но состояние постоянной готовности к опасности – повседневная жизнь этих людей.

Проблемы общегосударственного уровня для емлян – это просто постоянный фон, детали которого их мало интересуют. Как же втолковать этому умнице, насколько все на самом деле не так, как он и не думает? То есть наоборот, что думает он совершенно правильно, только не знает почему. И правильность сделанных им выводов зиждется на недостатке неверной информации, или скорее на том, что сам он пользуется исключительно точными данными.

Поняв, что начала путаться, императрица попросила передышки.

Набрав запас высоты, Раомина принялась закладывать виражи. Тренированный вестибулярный аппарат космолетчика не подвел. И чувство слитности тела и крылатика ее ни разу не обмануло. С первого раза, ясное дело, ничего не выходило, но фигуры классической воздушной акробатики она научилась выполнять быстро. Потом полетала у самой земли, соотнося потерю высоты при маневрах с возможностями искусственных мышц аппарата ее компенсировать.

А потом направилась к картофельной плантации. Интересно ведь посмотреть своими глазами на это чудо. По дороге дважды сторонилась, пропуская следующих своими путями пузырников – плавающих в ксеноне сфероидов, ищущих горизонтальные потоки нужного направления за счет выбора подходящей высоты раздуванием или сдуванием. Как ее и предупредили, ветер в ущелье оказался попутным, так что долетела быстро.

Длинный крутой склон, уставленный тяжелыми горшками с плодородным грунтом. Скользящая на натянутых от подножия к вершине тросах площадка сборщиков-сажальщиков замерла справа. Там двое парней вытряхивают содержимое из сосуда, отбирают клубни, а остальное – почву и ботву – пропускают через миксер, который одновременно еще и молотилка с мясорубкой, добавляя туда удобрений. И сажают семенной клубень. Потом – поехали дальше. До следующего сбора-посадки они к этому горшку приезжать не будут. Смены сезонов на планете нет – вегетация равномерная, круглогодичная. Каждый день таким образом добывают несколько тонн картофеля. Хватает и Канарейску, и окрестным городкам.