Антон Орлов - Убийца наваждений Страница 35

Навалившиеся на Лонвар свинцовые тучи выглядели угрожающе, в вагоне стало темновато, и убийца гадал, успеет ли он добраться до Гильдии раньше, чем польет.

Его случайный спутник, сидевший рядом, откашлялся и с торжественными нотками в голосе произнес:

– Молодой человек, я должен перед вами извиниться.

– За свисток? – удивился Темре. – Так я же знать не знал, что он у вас есть, и вовсе не рассчитывал на помощь со стороны. Пустое, забудьте об этом. Только на будущее лучше держите его под рукой.

– Я сейчас говорю не о свистке, а совсем о другом, – в его тоне проскользнуло легкое огорчение. – Вы же гронси? Венгосы должны осознать свою историческую вину перед гронси. Я извиняюсь перед вами за нашу историческую вину как венгос.

Убийца наваждений опешил.

– За что?..

– За то, что мы, венгосы, всегда жили лучше, чем ваш народ на голых островах посреди моря, за то, что мы всегда смотрели на вас сверху вниз, как зажравшиеся просвещенные негодяи на дешевую рабочую силу, за то, что венгосы не желают равноправия, оскорбляют и попирают вас, вынуждают вас ютиться в трущобах…

Пассажиры трамвая начали на них коситься.

«Сумасшедший, – с грустью сделал вывод Темре. – Везет мне сегодня на чокнутых: сначала те мерзавцы, теперь этот бедолага».

– …За то, что венгосы не хотят считаться с вашими традициями, за то, что вы повсюду встречаете грубость и враждебный прием, и не можете почувствовать себя в Лонваре как дома…

– Боюсь, вы все упрощаете, – наконец-то ему удалось улучить момент, чтобы возразить. – Вообще-то обе стороны хороши. А лично вы тут вовсе ни при чем, вам-то с какой стати заводить речь о вине?

– Я признаю свою вину как представитель венгосов перед всеми гронси, – гнул свое собеседник, его голос звучал вдохновенно и назидательно. – Пока мы, венгосы, этого не сделаем, перед нами не откроется выход из тупика, и мы не построим общество всеобщего процветания!

«Не хватало, чтобы нас с ним всем трамваем поколотили», – подумал Темре, оценивающе оглядывая длинный салон с истершейся до дыр обивкой и деревянными сиденьями.

Осмотр его успокоил, дальше неодобрительных взглядов и осуждающих реплик полушепотом дело не зайдет. Не тот народ подобрался: мужчины с портфелями под стать его полоумному спутнику – едут домой со службы, женщины и девицы в холлах разных расцветок, да еще в дальнем конце, наособицу, два пожилых рыболова с удочками.

– Грубят и не хотят считаться что те, что другие. Не все, но таких достаточно как среди венгосов, так и среди гронси. Виноватые в распрях найдутся с обеих сторон, – предпринял он еще одну попытку утихомирить собеседника.

В противостоянии венгосов и гронси не было тех, кто «лучше» или «хуже». По крайней мере, с точки зрения Темре. Сегодня на него напали венгосы, отребье самого последнего пошиба, зато пару месяцев назад он жестоко и расчетливо переломал руки-ноги троим гронси – чтобы неповадно было кидаться в глухих переулках на венгоских девушек. Если она вышла на улицу в ярко-красной холле из тонкого шелка, это значит, что она ничего не имеет против романтических приключений и флирта с незнакомцем. Флирта, а не изнасилования в подворотне.

У венгосов свои обычаи, не настолько патриархальные, как у гронси на островах, но вовсе не предполагающие вседозволенности, и раз уж ты приплыл на венгоский берег, будь добр об этом не забывать. Он кратко и доходчиво объяснил эту нехитрую истину трем подонкам, мычавшим от боли на тротуаре. Те так и не поняли, что досталось им не от враждебного венгоса, а от взбешенного их поведением соплеменника – перед тем как вмешаться, он благоразумно надел маску, а то не разгребешь потом последствий, включая ругань родственников и кровную месть.

– Вы опять не понимаете. Венгосы должны повиниться перед гронси, потому что они по-хозяйски расположились на материке, в то время как ваш народ издавна добывал себе скудное пропитание на голом камне. Вот за это я и прошу у вас прощения – за нашу культуру, за нашу науку, за наши сельскохозяйственные угодья, за то, что у нас все это есть, в то время как вы – представитель обделенной этими благами народности, а мы, венгосы, по-прежнему живем лучше, чем вы!

«Это ты-то живешь лучше, чем я?» – Темре со смешанным чувством обескураженности и неловкости поглядел на его истрепавшееся, хотя и опрятное пальто со стыдливой штопкой на рукавах, в тон темному драпу, на стоптанные ботинки, на старенький портфель.

Трамвай как раз подошел к Пароходной горке, от остановки было рукой подать до резиденции Гильдии Убийц.

– Что ж, молодой человек, до свидания, – прервав на середине свою покаянную речь, вздохнул попутчик, глядя с упреком.

Видимо, он все же обиделся на то, что этот гронси его не понял, хотя мог бы поднапрячься и понять.

С низкого клочковатого неба уже накрапывало, но добежать до подъезда Темре успел. Если это знак благоволения Дождевого Короля – спасибо ему за заботу.

– Какой же злой морочан тебя так разукрасил? – жизнерадостно окликнули его в коридоре.

– Люди, – угрюмо ухмыльнулся в ответ Темре. – Которых надлежит всеми силами защищать от злых морочанов.

– А ты бы их по мордасам!

– Не без того.

– Ну, тогда все в порядке. Скажи, чет или нечет?

– Чет.

– Палджо, так нечестно! – возмутился другой убийца. – Он всегда говорит «чет», и все об этом в курсе, нечего мухлевать. Давай лучше монетку кинем.

Темре не стал выяснять, что они там делят, и прямиком направился в кабинет к старшине. Чтобы получить гонорар за уничтожение чердачного морока, надо было не только написать отчет – с этим как раз не горит, можно и завтра, – но еще и «слить картинку».

Маска убийцы наваждений «запоминала» кое-какую информацию, однако сохранялись эти сведения недолго, до следующего боя. Чтобы «картинка» не исчезла бесследно, ее с помощью особого кристалла перемещали в магическую рамку, обеспечивая таким образом документальное подтверждение тому, что гильдеец и впрямь уничтожил тот или иной морок. Делалось это далеко не каждый раз, а только если расправу над наваждением не могли засвидетельствовать очевидцы.

По эпизоду с пространственным мороком в яме с сараями Темре «картинку» не сливал, не было необходимости – там прямо на месте составили протокол. Он не мог знать наверняка, присутствовали в тогдашней «картинке» данные о том, что морок был сознательно сотворен Джаверьеной, или нет. Такие тонкости вне компетенции рядовых гильдейцев. Возможно, отмазав девчонку, он рисковал разоблачением в большей степени, чем сказал о том Котяре в пивной, но теперь-то все позади, поскольку с тех пор он не раз использовал маску по назначению.

Покончив с этим делом (маску надевали на специальную зачарованную болванку с выемкой для кристалла внутри, «слив» занимал несколько минут), Темре отправился в буфет – пообедать и заодно справиться насчет новостей из полиции.

Буфет, или, скорее, всеми любимый ресторанчик, был самым уютным и многолюдным местом в гильдейской конторе, и там стояло три телефона. Обычно те, у кого не было своих кабинетов и секретарей, договаривались с буфетной прислугой насчет записей в пухлой тетрадке, лежавшей на столе в закутке с рогатыми телефонными аппаратами из лакированного дерева: кто кого спрашивал и что просили передать.

Темре обнаружил сразу две записи на свое имя. Первый звонок был из полицейского управления: будем надеяться, это Демея наконец-то себя проявила, хотя, если она проявила себя так, как от нее ожидается, для кого-то дела обстоят хуже некуда. Причем уже в прошедшем времени. Второй звонок из ордена Лунноглазой: его просили связаться по оставленному номеру, как только появится возможность.

Вначале Темре позвонил в полицию. Как выяснилось, угадал: обнаружено несколько трупов, и есть подозрение, что это работа морочана – возможно, тот самый след, который он вот уже сколько времени ищет. Предложили подъехать вечером в управление, необходимо кое-что обсудить.

По второму номеру связь была плохая, в трубке трещало. Услышав «брат Рурно» и «умер», Темре похолодел. Разве Котяра может умереть?.. Да как же могло такое случиться, пусть это окажется неправдой…

То ли мироздание услышало его отчаянный беззвучный вопль, содрогнулось и решило все переиграть, то ли, что вернее, помехи на линии ослабли, но женский голос с того конца уже разборчиво повторил, что у брата Рурно случилось несчастье, умер кто-то из близких. Несмотря на свое благочестие, он сейчас находится в пугающем состоянии, поэтому сестра Тишаль взяла на себя смелость обратиться к его старому другу: будет неплохо, если Темре сможет поговорить с ним и поддержать его.

Темре записал на салфетке адрес храма. По-быстрому проглотить обед – и туда, до визита в полицейское управление времени хватит. Похоже, отдыхать сегодня не придется.