Лев Пучков - Эра Отмены Страница 41

Распределение по кастам происходит без учёта детских предпочтений и желаний. Преподаватели, в первую очередь, руководствуются статистикой, во вторую – способностями и кондициями, пожелания детей никто не спрашивает. Как правило, потери среди воинского контингента значительно больше, нежели в учёной среде, поэтому многих детей, которые по способностям могли бы стать учёными, определяют в касту воинов.

По окончании общего курса обучения дети переходят в разряд юнг, и начинается своего рода интернатура, или обучение в коллективах. Те, кто попал к воинам, сутки напролёт тренируются и работают. Те, кто угодил к учёным, с утра до вечера грызут гранит науки и тоже работают. И так происходит до достижения боевого возраста.

– Слушай, а сегодня же суббота. У вас что, по выходным тоже занятия?

– У нас нет выходных в «мирском» понимании этого слова. Занятия идут каждый день. Полтора часа лекторий – час физическая подготовка или основы военных дисциплин. Сейчас закончится лекторий, они убегут на Общую Тактику, через час вновь вернутся сюда. Но мы управимся за полчаса, в дебри погружаться не станем, только по азам пробежимся.

– Получается, у ваших детей, по сути, нет детства, – посочувствовал Семён. – Вы их с самого начала зажимаете в тиски.

– Да, получается так, – согласился Богдан. – Однако не мы это придумали, так было всегда. Это эффективная система, обкатанная столетиями, и она работает.

– Тебя тоже так воспитывали?

– Разумеется. Четыре часа сна и час медитации – четыре сеанса по пятнадцать минут, вот и всё твоё личное время за сутки. Всё остальное время: занятия, уборка, наряды по кухне, дежурство в прачечной, караул по охране Убежища и постоянные поручения от старших в формате «сбегай, куда сказали, и принеси, что попросили».

– А боевой возраст когда?

– Четырнадцать лет.

– Четырнадцать лет?! Да это же ещё дети!

– За шесть лет непрерывных тренировок и регулярной обкатки «в миру» получаются вполне опытные воины. Стажировка идёт постоянно, юнг активно используют в разведке и в наблюдении. Так что, когда воину исполняется четырнадцать лет, он точно так же идёт на задачи, как делал это в качестве стажёра много раз… но уже в роли полноправного бойца.

– А у учёных?

– А вот для нас ничего не меняется, – Богдан усмехнулся. – Как ты был в роли ученика, так и будешь лет до тридцати, сорока, а то и больше, пока не помрёт кто-нибудь из твоих мастеров и не освободит тебе место.

– Да, как-то несолидно…

– А, нет, вру! Есть очень приятная разница. В четырнадцать лет ты перестаёшь работать. Ты достиг боевого возраста и теперь можешь целиком сосредочиться на самообразовании. Но мастера, негодяи этакие, по-прежнему шлют тебя со своими поручениями когда и куда им вздумается, и при определённом стечении обстоятельств ты можешь до сорока лет быть мальчиком на побегушках и заваривать для них чай.

– А руководители у вас из какой касты?

– Интересный вопрос, – Богдан призадумался. – Никогда не думал об этом… Так… Слушай, интересная закономерность вырисовывается. На моей памяти все до единого лидеры вышли из касты воинов.

– Арсений тоже воин?!

– Не похож на вояку, да?

– Совершенно.

– Арсений разведчик. Причём очень хороший разведчик.

– Вот уж не подумал бы никогда… Натуральный офисный зануда, весь из себя такой правильный и педантичный, ну чуть ли не святой.

– Думаю, это закономерно, что руководители получаются из воинов. Учёные с головой погружены в исследования и статистический учёт: это наша главная задача, поэтому им некогда заниматься администрированием. Кроме того, воины более дисциплинированны и привыкли командовать на операциях. Так что это в порядке вещей.

– Заметил, кстати, что среди учёных у вас много очкариков. Без обид, просто в глаза бросается. Ты, Янис, учитель этот, там в операторской ещё двое были в очках… Это оттого, что плохо кормят, или мало спите?

– Много читаем.

– Много – это сколько? Я знаю людей, которые много читают – и ничего, зрение в порядке.

– Много – это примерно по десять часов работы с текстом в день.

– Да, не бережёте вы себя.

– И это не предел. Я, например, могу обходиться без очков, а вот Янис совсем близорукий. Вполне вероятно, что к его возрасту у меня будут такие же проблемы. Но такова плата за знания, тут уж ничего не поделаешь.

– Ты родился в этом монастыре?

– Нет, я… – тут Богдан запнулся. – Я родился где-то в другом месте.

– «Где-то»? Не помнишь, где родился?

– А ты помнишь?

– Ну, в смысле, не знаешь, где родился?

– До трёх лет я жил в другом месте. Где-то в миру. Помню, смутно так, отрывками, большой дом, лужайка, много комнат… В три года мои родители погибли, и меня привезли сюда. С тех пор меня воспитывал Арсений и все, кому не лень.

– Так ты, получается, реальный сын полка… – Семён хмыкнул было, но осёкся, вспомнил, как в таких случаях говорят правильные герои в фильмах: – Слушай… Я сожалею о твоей потере.

– Да можешь не сожалеть. Я не знал отца и мать, не помню их. Орден – вот мои родители и моя семья…

Минут через десять урок закончился, и детвора вместе с учителем покинула аудиторию.

Как только все удалились, Богдан быстро и доходчиво провёл с Семёном ликбез по основным «школьным» дисциплинам.

История Ордена; История Ереси; Хранилища и Хранители; Закат Цивилизации – Механика Резонанса – Паузы – Новые Законы; Семья Асуэнто (Первая Династия), селекция, Абсолюты (стартовая группа), Бесы, эмпаты и ещё ряд сопутствующих информационных цепочек для общего развития.

Семён намеревался подремать, но Богдан оказался прекрасным преподавателем и рассказывал так интересно и увлекательно, что у неофита даже и сон прошёл.

Короткий урок пролетел незаметно. Семён узнал для себя много нового и полезного и стал понимать некоторые процессы и явления, которые при первом предъявлении казались ему странными и даже дикими.

Когда ликбез был окончен, Семён озадачился статусным вопросом:

– Слушай, а кузнецы у вас к какой касте относятся?

– «Я от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл»? – Богдан хмыкнул. – Нет, не получится у тебя выделиться в независимую межкастовую прослойку. Пока руки-ноги целы, кузнецом ты не будешь. У тебя просто не будет на это время.

– Что значит, «пока руки-ноги целы»? – насторожился Семён.

– Нет у нас кузнецов. По крайней мере, в привычном понимании этого слова «в миру».

– Да вы совсем тут двинулись! – возмутился Семён. – Как же вы без кузнецов-то? Сейчас всё встанет, Отмена там, пятое-десятое, вам надо будет всё подряд ковать: ножи, мечи, топоры, наконечники для стрел и копий, доспех ладить, дальше кони пойдут, подковы, сбруя, плуги, ну и так далее… Кузнеца ведь надо с детства воспитывать и обучать, как воинов и учёных!

– Оружие мы берём в миру, недостатка в нём нет, – сказал Богдан. – А для повседневных нужд у нас есть мастерские. Хорошие такие мастерские, мы там частенько заказываем для опытов разные штуковины.

– Ну вот, видишь. А ты говоришь, нет кузнецов… И кто у вас в мастерских трудится?

– Калеки, инвалиды.

– Погоди… Как это «калеки»? Ты хочешь сказать…

– Да, те, кто получил увечье и негоден для боя и разведки. Без рук, без ног, слепые и так далее.

– Слепые? Без рук?! Обалдеть… Представить не могу безрукого кузнеца… И как они там управляются?

– Нормально управляются. Да что рассказывать: обратно пойдём, заскочим на минутку, сам всё увидишь.

Мастерские в Убежище оказались богатые.

Оборудование здесь было качественное и добротное, даже при поверхностном осмотре инструментария глаза разбегались. И площади не пожалели, в мастерских было несколько цехов, размером каждый с три кельи.

Одно удручало – не было здесь ни одного здорового человека. Семён насчитал более десятка ремесленников, и каждый из них имел какое-то увечье.

Особенно Семёна поразил мальчишка лет двенадцати, с пустым правым рукавом. Он паял левой рукой какую-то схему, примостившись на высоком стуле с вращающимся сиденьем, и, выпростав правую ногу из сандалии, прижимал пальцами этой ноги поделку к верстаку и даже умудрялся двигать её в разные стороны.

В общем-то, всё получалось ладно и сноровисто, понятно было, что мальчишка давно приноровился и для него это нормально, но…

С непривычки это выглядело очень странно, и сразу возникало чувство неловкости.

– Не пялься, – тихо подсказал Богдан. – Привыкай, здесь это норма.

– Слушай… Это такие у вас «стажировки»? Да тут половине «ремесленников» четырнадцати нет!

– Издержки войны, – сухо ответил Богдан. – Стажировка – это условное название, они на равных с взрослыми выходят на реальные задачи. А там всякое случается…

Командовал здесь безногий Тигран, седокудрый крепыш лет пятидесяти, вихрем носившийся на коляске по мастерским и раздававший по мере надобности ЦУ, подзатыльники и скупые похвалы своим подчинённым.