Константин Колчигин - Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья Страница 42

— Иван Ильич! — сказал я откликнувшемуся на мой вызов заместителю. — У нас тут временные трудности — ты там проследи, чтобы паники не было.

— Да они спят все, Николай Александрович, — вполголоса сообщил мне Огнев.

— Один я вот только сижу да чайком балуюсь…

Ну что же… это было даже к лучшему — никаких лишних переживаний для моих усталых подчинённых, и можно было смело продолжать воевать со склоном, не опасаясь, что у кого-нибудь не выдержат нервы, и он выскочит из саней на ходу… В течение последующих двух с лишним часов мы продвигались со скоростью около километра в час — постоянно приходилось пользоваться планетарными тормозами (как, впрочем и педалями), чтобы сдвигать с места буксующую гусеничную машину. Наташа, не отвлекая меня разговорами, терпеливо сидела рядом и лишь однажды налила себе кружку кофе и взяла очередную плитку шоколада, а потом глянула на меня, но предложить не решилась…

Подъём кончился неожиданно: трактор с грохотом и лязганьем (на первой передаче) тяжело перевалился через ледяной гребень — очередное, весьма характерное для местного рельефа, «волновое» образование, но вместо некоторого до сих пор всегда следующего за ним выравнивания склона, мы вдруг увидели прямо перед собой красное, низко стоящее солнце, и только потом разглядели неширокое, весьма протяжённое ущелье с высоченными скалистыми стенами и сравнительно ровным, покрытым свежим снегом дном.

IV

Лишь только трактор вытянул за собой наверх весь наш санный поезд (без пробуксовки гусениц опять не обошлось, когда очередные сани переваливали ледяной гребень), я сделал короткую остановку на пять-семь минут, не собираясь, конечно, глушить дизель. Приоткрыв дверцу, я выглянул наружу, осторожно вдыхая морозный воздух: здесь было градусов пятнадцать — семнадцать ниже нуля, а потом, захватив куртку и шапочку, выбрался наружу, сказав своей помощнице, чтобы при выходе также одевалась потеплее. Мои люди уже выпустили собак, и теперь сами, разминая ноги, прохаживались вдоль саней.

— Я уже тревожиться начал, Николай Александрович, что застрянем где-нибудь на подъёме! — поделился со мной Огнев, когда я подошёл к «жилой зоне». — Трактор-то вы водите будь здоров! Не хуже, чем готовите, дерётесь и стреляете!

— Мастер он во всём… — начал было Володя одну из своих любимых фраз, но заметив мой отрицательный жест — трудно выслушивать одну и ту же остроту в сотый раз, поперхнулся.

— Долго ехать нам ещё, Николай Александрович? — спросил доктор, приблизившись к нам с кружкой в руках — пил чай, когда я остановил наш санный поезд.

— До победного конца! — усмехнулся я. — Так что настраивайся, Олег Сергеевич, на сон и обеды-ужины прямо на ходу!

— Доктор-то наш молодцом держался! — ухмыльнулся мой заместитель. — Сани порой так кренились, того и гляди перевернутся — наши мужики и те совсем извелись. А Олег Сергеевич знай себе чаёк подливает!

— Чего уж тут бояться, — буркнул Козырев, выплёскивая остатки чая на свежий снег. — После тех дымных монстров…

— Да я и не сомневался, что Олег Сергеевич у нас не из слабонервных мужиков! — охотно поддержал я своего заместителя, а потом с одобряющей улыбкой добавил. — Помню, как он саблезубого тигра шестом угостил!

— Николай Александрович! — пробасил Василий от вторых саней (даже шум от работающего тракторного дизеля ему не помешал), что-то там выискивая. — Солярки-то, поди, пора подлить в бак?

— Давай, Вася! — кивнул я. — Заливай всё, что осталось!

— Хватит горючки-то, Николай Александрович? — чуть обеспокоенно спросил Огнев, наблюдая за тем, как Василий вытягивает из саней одну за другой канистры с соляркой. — А то как встанем посередине снежной пустыни…

— Николай Александрович! — тут же заволновался доктор. — У нас же бензину для снегоходов немерено — его нельзя для трактора использовать?

— Ну, разве что всё наше растительное масло в него залить… — усмехнулся я, быстро глянув на Володю и Огнева (оба засмеялись), стоявших рядом. — Пара ящиков, кажется, у нас ещё есть.

— Да ты не переживай так лишний раз-то, Олег Сергеевич! — добродушно ухмыляясь в бороду (настроение у него было по случаю благополучного подъёма из кальдеры превосходное), проговорил мой заместитель. — Отсюда мы и пешком дня за три доберёмся.

— Ну, ты умеешь подбодрить, Иван Ильич! — сокрушённо вздохнул врач. — Хоть бы сказал: если что, то дальше на снегоходах двинемся…

— Да так-то оно так, конечно, — всё с той же усмешкой, поглаживая бороду, отозвался Огнев. — Боюсь вот только, что на таком морозе «двухтактники» толком и не заведёшь…

— Налей себе ещё чаю, Олег Сергеевич, — с улыбкой посоветовал я врачу. — Да шоколад к нему не забудь для снятия стресса… Обещаю тебе, что через день будешь уже отдыхать в своей каюте!

— Вот это другое дело, Николай Александрович! — заметно повеселел доктор и, покосившись на Огнева, добавил. — А то тут кто-то по сугробам собрался пешком тащиться!

Через пару минут мы двинулись дальше, и я сразу переключился на высшую передачу — заснеженное дно ущелья вполне позволяло это, а невидимые сейчас мелкие углубления и трещины для тяжёлой гусеничной машины были не страшны. За время остановки солнце успело скрыться за высоченными скалами, и в ущелье от как-то вдруг наступившего сумрака теперь было не очень уютно.

— Опять у нас тревожно стало, Николай Александрович, — поделилась со мной Наташа. — Мне уже давно кажется, что вы предчувствуете все неприятности… Скажите, скоро будет очередное приключение?

— Я думаю, моя милая помощница, что уже часов через десять-двенадцать вы будете принимать ванну в моих апартаментах, — улыбнулся я, чуть притормаживая правую гусеницу, чтобы отвернуть от подозрительного бугорка. — А после отдыхать в настоящей удобной кровати.

— Тоже в апартаментах? — немедленно поинтересовалась моя собеседница и, тут же спохватившись, добавила. — Я вовсе не о том, Николай Александрович, что вы могли подумать!

— На этот раз, Наташа, я и вправду подумал совсем не о том, что вы имели в виду! — невольно рассмеялся я. — С моим весьма богатым воображением трудно порой не отдаться полёту фантазии…

Минут через сорок мы миновали ущелье и оказались в бескрайней унылой (несмотря на продолжавшее ярко светить в почти безоблачном небе солнце) снежной равнине, покрытой бесчисленными рядами застругов. Теперь можно было ориентироваться уже по компасу, и я взял направление на несколько градусов западнее южного — так, по моим подсчётам, мы должны были выбраться к побережью максимально близко от стоящего в бухте «Странника», что была расположена в десятке километров от сооружённой нами пирамиды с продовольствием. Оставшийся путь не представлял особой сложности — трактор легко двигался по твёрдому насту равнины и практически не замечал весьма умеренные возвышенности и низины, а солнце светило непрерывно (стоял полярный день и сравнительно хорошая, редкая для этих мест, погода). Правда, от однообразия этой снежной дороги меня очень скоро стало клонить в сон, а моя спутница вновь удобно устроилась на своём импровизированном ложе и почти сразу крепко уснула — так утомилась за время, проведённое в нашем санном пути, что её не разбудила даже наша очередная остановка, которую я сделал через пару часов. Снежная равнина оставалась прежней — всё тот же унылый однообразный пейзаж, глядя на который так хотелось прибавить скорость! Но мы и без того «ползли» на максимуме — одиннадцать с половиной километров в час, тратя на каждый пройденный километр почти два литра дизельного топлива, и я, беспокоясь об этом, кажется, почти физически ощущал, как понижается уровень солярки в расходном баке. Разумеется, в случае недостатка топлива для трактора никакой бы катастрофы не произошло — у нас были снегоходы, буксировщики и значительный (порядка тонны) запас двухтактной смеси. Просто пересадка на нашу лёгкую технику потребовала бы много времени и уж конечно отняла бы немало сил. Пока, впрочем, в топливном баке гусеничной машины оставалось ещё достаточно солярки, а дизель продолжал сравнительно ровно грохотать, и трактор уверенно тащил за собой весь наш санный поезд, обеспечивая моим людям даже некоторую долю комфорта в бескрайней снежной пустыне.

Незадолго до следующей остановки меня вызвал по рации Огнев: посетовал, что вареной гусятины осталось на один раз, лепёшки также на исходе, и спросил — не пора ли сделать длительную остановку, чтобы приготовить ещё еды. В ответ я заметил, что у нас много консервов и ещё большой запас вареных овощей, так что голодом никому сидеть в санях не придётся.

— А я бы с удовольствием съела баночку-другую рыбных консервов, — сообщила мне моя помощница, слегка потягиваясь на своём ложе-кресле. — И от баночки «сгущёнки» бы не отказалась…