Юрий Корчевский - За троном. Царская милость Страница 44

– Меня Пафнутием звать. Можно я бердыш себе оставлю и саблю?

– Забирай. А я Алексей Терехов, сотник стрелецкий. На Чир пойдешь, к Иову?

Пафнутий головой помотал.

– На остров вернусь. Понемногу монастырь восстановим. Место удобное.

– Нет монастыря, сгорел.

– Деревяшки? Тьфу! Люди подойдут, новый поставим, дай только время.

– Москва новые войска пришлет.

– Тогда уйдем. Россия велика, на Урал, в Сибирь подадимся. А от веры дедовой да отцов наших не отречемся.

Мертвых обмыть бы надо по обычаю да в саван обернуть за неимением гробов, да где все взять? Уложили мертвых рядами плотно, лица тряпицами прикрыли. Потом старовер молитву счел, за ним Алексей. Молча засыпали братскую могилу. Из обломков древков бердышей и сулиц старовер подобие креста сделал, в землю воткнул.

– Голове своему скажешь, где упокоены.

Алексей кивнул. Дело сделано, расходиться пора.

– Идем вместе до первого ручья, – предложил Пафнутий. – Там тризну справим, однако – традиция, нарушать нельзя. А уж после разойдемся.

Алексей кивнул. Он после битвы и гибели сотни как заторможенный был, воспринимал все отстраненно. Тронулись в путь. Версты через две-три на ручеек наткнулись. Здесь и остановились. Все равно вечер скоро, куда идти? Пафнутий костер развел, женщины кулеш готовить стали. Вчера только завтракали, а сегодня весь день не ели. Когда кулеш сварился, Алексей бочонок вина из телеги достал, там еще немного плескалось. Разлил по кружкам, добрые слова о стрельцах сказал. Выпили, кулеша поели и спать улеглись. Утром снова кулеш с сухарями. Алексей к подводе с оружием коней стрелецких привязал. Оставить их на месте боя хотел, сами за подводой пошли. Седла только с них снял. Пафнутий на телегу с оружием полмешка пшенки бросил, котел малый.

– Остальное себе оставлю. На острове еды нет, как бы самим ноги не протянуть.

– Бывай, Пафнутий. Хороший ты человек.

– Зачем тогда монастырь поджег?

– Из Москвы приказ, я человек служивый, исполнить должен. Крест на верность царю целовал.

– А где он, царь-то? Двое малолеток сидят на троне, виданное ли дело? А всем баба заправляет. Не было такого на Руси святой!

Обоз с детьми и бабами тронулся. За обозом бежали несколько коней. Алексей долго смотрел им вслед, пока староверы не скрылись. Ему-то теперь куда спешить? Обидно, что вся сотня погибла. И какой он после этого сотник, если у него ни одного стрельца в подчинении нет?

Проводника нет, но приблизительное направление Алексей выдерживал и через две недели неспешной езды вышел к Изюмскому шляху. Все, теперь не заплутает. Воронеж – городок небольшой, 300 дворов, 15 церквей, 6 тысяч жителей. Окраина страны. Но роль исполнял важную, был составной частью Белгородской засечной черты, укреплений, защищавших от набегов крымчаков.

Алексей въехал в город верхом, под уздцы держал лошадь, запряженную в телегу, за телегой караваном шли верховые лошади стрельцов – с десяток. Жители смотрели с удивлением. Алексей добрался до воеводской приказной избы. На коновязи лошадей полно, служивые люди суетятся. Вошел для доклада, направился через комнату писарей к воеводе.

Старший писарь остановил:

– Не ходи, воевода всех начальствующих собрал.

– Смотр ожидается?

– Нет, крымчаки в степи замечены были.

Алексей решительно дверь открыл. Воронежский осадный голова, отвечавший за оборону города, взглянул недовольно. Алексей сразу докладывать начал:

– Сотник Терехов. Направлен был на Заполянский остров уничтожить монастырь староверов. На обратном пути столкнулись с крымчаками. Две сотни, как не более.

По комнате сразу разговоры, все уставились на Алексея.

– Обоз торговый разграбили, один из купцов ушел от них на лошади, позавчера прискакал, – кивнул воевода. – Как думаешь, куда пойдут?

– Кто?

– Да крымчаки!

– А никуда. Побили мы их всех до одного.

Все вскочили с лавок.

– Вас же сотня всего была! – вскричал осадный воевода.

– После штурма монастыря, сильно укрепленного, потери были, сотня неполная. Полегла она вся, один я остался. Оружие стрельцов собрал, в телеге оно, у приказной избы, да с десяток коней. Другие убиты или разбежались.

– Не может быть!

Воевода кинулся из избы посмотреть, за ним другие, последним Алексей. А на телеге и пищали, бердыши стрелецкие, и сабли кривые, татарские. К телеге строевые стрелецкие лошади привязаны.

Воевода нахмурился.

– А сам-то как уцелел?

– Повезло, раной на руке отделался.

Алексей пуговицы на кафтане расстегнул, скинул рукав, показал повязку, пропитанную подсохшей кровью. Воевода сделался подозрительным.

– Слухи до меня доходили, де под Кунгуром ты войско бросил, один ушел, за что сослан был.

Кровь бросилась к лицу Алексея. Получается – и сегодня его обвиняют?

– Не было такого, обвинение облыжное было, разобрались.

– Вот и мы проверим. Если правда, отпишем в столицу, Шакловитому. А солгал ежели, в железах в Первопрестольную отвезем. А сейчас отдыхай до утра.

Алексей лошадь отвязал, повел в воинскую избу весь караван. Стрельцы из другого полка помогли расседлать лошадей, корма задали. Потом перетащили в избу оружие с телеги. Один из стрельцов подошел к Алексею.

– Твое?

И потряс мешочком с деньгами.

– Мое.

В мешочке было жалованье Алексея, что собрал, да деньги Заборовского. Надо же, уцелел. Алексей о нем и не вспомнил, не до того было, самому бы в живых при сече остаться. А мешочек вполне мог уехать в телеге староверов. Поел, спать улегся.

А утром уже гонец будит:

– Сотник, собирайся, воевода ждет.

Алексей умыться успел. К приказной избе направился.

– День добрый! – поприветствовал он воеводу.

В комнате еще двое служивых было, незнакомых Алексею.

– Знакомьтесь. Десятник Игнат. С ним и его людьми поедешь к месту сечи. Он на месте посмотрит. Да, а как же монастырь староверов? А то вчера все о крымчаках говорили.

– А что староверы? Монастырь деревянный, его сожгли дотла, только пепелище осталось. Часть староверов живота лишили, другие успели с острова на другой берег перебраться ночью да сбежать.

– Уже хорошо. А Кузьма Косой?

– Среди убитых не опознали.

– Ушел, значит. Ну, с Богом!

Телега с припасами уже была готова. Алексей взял своего коня, и кавалькада всадников выехала из города. Алексей обратный путь запомнил, вел точно так же. Среди ратников один был явно или охотник, или следопыт опытный. Периодически с лошади соскакивал, осматривал следы, потом докладывал десятнику Игнату. Следы о многом сказать могут: сколько коней прошло, телег, какой давности. Конечно, если бы группа ехала верхом, получилось быстрее, телега с припасами сдерживала темп. У моряков присказка есть: «Скорость каравана определяется скоростью самого тихоходного судна».

Но все же добрались. Причем следопыт, которого Тихоном звали, место сечи издалека определил, по стаям ворон, кружащихся над местом боя. Когда подъехали, десятник Игнат распорядился считать трупы. Алексей в сторону отошел, дабы не мешать. А еще запах трупный стоял – густой, труднопереносимый.

Игнат рукой махнул, подзывая.

– Две сотни их было, говорил.

– Навскидку, кто их считал. Крымчаки нас сразу окружать стали. Я приказы отдавал, не до счету было.

– Мог и опосля счесть.

– Другие заботы были, десятник. Крест видишь? То братская могила. Вся сотня там.

– Один могилу вырыл? – изумился Игнат.

– Обоз мимо шел, помогли, по-христиански упокоили.

– Вся сотня твоя герои. Крымчаков насчитали двести сорок человек.

– О!

– Все как есть воеводе обскажу. Едем отсюда, дышать нечем. Многие трупы уже обглоданы шакалами.

– Какая о том печаль, они захватчики, злодеи!

Алексей, а за ним десяток воинов подошли к братской могиле, стянули шапки, помолчали.

– Поторопились мы из города. Крест бы настоящий сделать надо было.

– Так мне позавтракать не дали, сразу с вами отправили. Воевода меня в злоумышлении подозревает, в трусости.

– Каждый бы как ты поступал, глядишь – отвадили крымчаков.

И не скажешь же Игнату, что такое время близко уже. Взойдет на престол и будет править единолично Петр, отправится в Азовские походы, даст укорот наглым крымчакам.

Тронулись в обратный путь. Алексей сразу почувствовал, как изменилось в лучшую сторону отношение к нему со стороны ратников. И миску с кулешом первому давали, и лошадь по вечерам расседлывали. Когда прибыли в Воронеж, к приказной избе, Алексей к воеводе не пошел. Пусть Игнат с глазу на глаз доложит. Да и обиду на воеводу Алексей затаил. При всех начальствующих воевода подозрения свои высказал. Слухи такие мигом разлетаются. Хоть не подтвердились сомнения, а червоточина осталась. То ли у него украли, то ли он?

Видимо, воевода расспрашивал подробности, потому как Игнат задержался на полчаса, как не более. Но вышел десятник на крыльцо, сказал Алексею: