Михаил Гвор - Прорыв выживших. Враждебные земли Страница 50

— Мда… А мне в шестом классе кол за сочинение влепили. По Тарасу Бульбе. С тех пор я на учебу подзабил мало-мало. Хотя еще и на бедном «принце датском» оторвался. Гамлет у меня с «вальтером» по замку рассекал и вообще был капитан ГРУ. Как с себя будущего, блин, списал. Только я не разведчик, да и вокруг не холодная мокрая Дания, а гребанная пустыня с саксаулами, аксакалами и прочими деревьями…

— По Бульбе? И мне тоже. Ты чего там написал такого? Тоже про «вальтеры»?

— Сравнил эту самую Бульбу с донецкими отморозками. И всех различий нашел, что Тарас ездил на жеребце, а «донецкие» на «меринах». Старался, анализ делал всесторонний, а училка разоралась на весь класс. Минут десять орала, что, мол, разве можно так с народным героем?! Достала в конце концов! Я и выдал ей, что таких народных героев в процессе перестройки и установления демократии из тюрем немерено навыпускали, хотя им там самое место. Дальше понятно: «Да что из тебя вырастет, да куда ты пойдешь…». Кол уже обеспечен был, так что я и ляпнул напоследок: «В армию пойду, или в милицию. Буду национальных героев назад в тюрьмы загонять. Пока с «меринов» обратно на жеребцов не пересядут». В общем, кол за сочинение, кол по поведению, мать в школу… До сих пор обидно… Хоть мать и не пришла. Она у меня умная. И тоже к криминалу плохо относится. А ты чего писал?

— Я хотел выяснить, какого народа Тарас герой.

— Так там, вроде, один народ в главных. Незалежные окры. Хотя нет, там они еще нормальные русские люди.

— Нет, три. Поляки еще и евреи.

— И что, выяснил?

— Ага. Всем от него одни только неприятности. И украинцам, и полякам. Про евреев и говорить нечего, Гоголь их иначе, чем жидами, не называл…

— И как училка отреагировала?

— Никак. Просто кол поставила. Она уже была Олегом воспитанная… Последняя моя оценка, которая была ниже четверки…

Какое-то время ехали молча.

— Млять, — выругался капитан, — достала эта пыль. Убил бы того казаха, что бедной машинке крышу снес…

— Так ты же его сжег. Вместе с «броней».

— Еще раз убил бы. Долго что ли? Засношали из моей машины кабриолет делать. Да еще без спроса.

— Да ладно. Едем, как на курорте. В гостиницах ночуем… Не «пять звезд», конечно, но… В одиннадцатом году в Шэньчжэне товарищеский матч играли. Какая там гостиница была! Любые «звезды» отдыхают.

— Это в Китае?

— Ага, Гонконг. Город — побратим Самары. Или как это называлось… Небольшой по их меркам. Четырнадцать миллионов жителей. Принимали нас… песня. Президент областной федерации всю обратную дорогу репу чесал, как в ответном матче и лицом в грязь не ударить, и в бюджет уложиться. Пятьсот пятьдесят рублей на человека в сутки.

— И как? Уложился?

— Не пришлось. В сентябре двенадцатого планировали…

— Мда… Может, из этого Чномчменя по Самаре и прилетело.

— Шэньчжэня. Может и из него. Те ребята, что с нами в шахматы играли, в этом точно не виноваты.

— Это да… Не шахматисты на кнопки давят… — Урусов снова отхлебнул воды и прополоскал рот, — а пыль всё равно достала.

— Так я и говорю: хорошо едем, с комфортом. Гостиницы приличные, душ каждый день. Кормежка классная. И денег почти не берут… Вот скажи, Андрей, чего людям не хватало? Их же совсем не побило. Чего они сами себе проблем насоздавали?

— По Ташкенту вроде прилетело…

— Та где он, этот Ташкент. По Москве тоже прилетело, башкиры же не одичали, грызню между собой не устроили. А эти…

— Эти тоже объединились. Умид с шахом местным даже не подрался. То есть, подрался, конечно, но по-честному. Дуэль на граблях, до первой крови. Все по классике.

— Вот именно. Объединились, когда пришел злой дядя и всех построил. При помощи тяжелой техники и туркменского золота.

— Почему туркменского?

— А у кого еще в этом регионе золото есть? Туркменам союзник нужен, от афганцев отбиваться. Вот и обеспечивают себе, как минимум, спокойную границу. Сарыбек если и начнет экспансию, то в сторону Каспия…

— Ты откуда знаешь?

— Из казахов вытряс, пока ехали. Бесовских аналитиков в Астрахани поспрошал. Чтобы представлять, что здесь творится.

— Молодец. Умно. А интересно будет на твою встречу с Сарыбеком посмотреть. «Шах» делает шаху шах…

— А какая пустыня, так и не выяснили. Ладно, хрен с ней. Уже Бухара на подходе. Или что там на горизонте черное белеет? По-любому, дальше не так пыльно будет…

— Опять знаменитый Ирбис прислал вместо себя какого-то мальчишку! У него что, нет людей постарше?

— Если уважаемого баши не устраивает мой возраст, я могу уйти, пока никто не сказал лишних слов.

— Не надо сердиться, батыр! — Баши проклял свою несдержанность: шайтан, опять придется извиняться перед юнцом. Но он собирался просить Посредника о серьезном деле… — За человека говорят не его годы, а его дела. Слава Ирбис-батыра бежит впереди бампера его машины. Поневоле считаешь его уже умудренным мужем, как и его людей. Достигшие подобного в столь юном возрасте достойны лишь еще большей похвалы. — Бодхани отхлебнул из пиалы и продолжил, — я хотел бы поручить тебе одно необычное дело. Вы ведь очень хорошие бойцы.

Его собеседник, невысокий худощавый юноша лет восемнадцати, усмехнулся, и налил еще чаю:

— Ты знаешь наши условия, ата. Если тебе надо кого-то убить, это не к нам. Мы работаем только со словами. И можем отказаться от задания до того, как возьмем деньги. Как только ты заплатишь, считай, что работа выполнена. Что бы ты ни сказал, это уйдет с нами в могилу, независимо от того, взялись мы за работу или нет.

«Внешность обманчива, — в который раз подумал Бодхани, — под личиной безусого юнца скрывется очень опасный человек. Не зря слава Ирбиса бежит впереди бампера…»

— Я знаю, уважаемый. — ответил баши, — потому и позвал вас. Все говорят, что Ирбис может невозможное, но я так и не сумел попробовать ни одной капли из глубокого кувшина его дел. Это говорит о великой скромности батыра.

Ответа не последовало.

— Меня очень интересует одна загадка. В последнее время дехкане рассказывают много легенд. Например, о злых духах, поселившихся в ущелье Пасруда.

Посредник усмехнулся:

— Баши интересуется сказками, которые безграмотные дехкане рассказывают детям на ночь?

— Не торопись, батыр, не торопись. Эти сказки рассказывают не только про Пасруд. Двенадцать лет назад мой старший брат пошел на рудник Чоре. С ним ушло шестьдесят джигитов. Десять он оставил в Сарваде, с остальными пошел дальше. Больше их никто не видел. А потом приехали какие-то урусы, убили и увезли оставшийся десяток и всё, что было ценного в Сарваде. Я решил отомстить за брата и пошел на рудник. Там не могло быть больше пятнадцати человек. И из них только пять бойцов. Но я потерял три десятка джигитов и руку. Поверь, нас убивали люди. И руку оторвало пулей.

— Насколько я знаю, рудник взорвали…

— Рудник взорвали у меня на глазах. Но не торопись, воин. Я пришел в Айни. Меня интересовали там двое. Тот сержант, который посадил меня в тюрьму в третьем году, и внучка старого аптекаря. Я не хотел ничего плохого девочке, быть моей четвертой женой — честь для нищей сироты. Но я не нашел Дилором. Ни ее, ни деда, ни аптеки. Только пустое помещение. И я не нашел мента и его семьи. Мои джигиты рыли землю, но выяснили лишь, что их увезли урусы. Военные, на военных машинах, в сторону Душанбе. Они не могли пройти мимо меня. Дальше Сарвады не было дороги. Они могли уйти только в Чоре. Или в Пасруд.

— Или в Зеравшан. К Рахманам.

— У Рахманов их нет. Не считай старого баши совсем дураком, мальчик. У меня есть свои люди в окружении Фатхуллы. И есть специальные джигиты.

— И что говорят специальные джигиты про Пасруд и Чоре?

— Ничего. Я посылал много групп и много одиночек. Не вернулся никто. А по ущелью упорно ползут слухи о злых духах. Но мою руку отстрелили из снайперской винтовки. Злые духи не пользуются экспансивными пулями!

— Кто тебе нужен, баши? Сержант или девочка?

— Ни тот, ни другой. Бабе уже под тридцать, а Рахматулло — старик. Хотя я не откажусь от обоих. Но не они…

Бодхани замолчал и опять приложился к пиале.

— Нет, ака, нет, мой дорогой друг, мне нужен тот, кто убил моего брата. И тот, кто лишил меня руки.

— Прошло десять лет, ата. Неужели ты ждал так долго, только чтобы месть остыла?

— Нет, батыр, я не ждал. Вернее, не только ждал. Но я не мог снять серьезные силы с охраны границ. Если бы хотя бы Фатхулла Рахман не послушал своего брата, и не предал меня… Да и я не позволял мести остыть. Посылал туда бойцов. Хороших бойцов. Они не вернулись. Ни один. Мои джигиты уже верят в детские сказки. Про Леопарда Гор ходит больше легенд, чем про злых духов Пасруда. Вот старый баши и подумал: почему бы одной легенде не разобраться с другой легендой? А я готов это щедро оплатить