Не герои - Виктор Алексеевич Козырев

Часть 1. Молодой некромант

Среди ублюдков шёл артист,

В кожаном плаще, мёртвый анархист,

Крикнул он: "Хой, челюсть долой!»

Трупов вёл он за собой.

Был на руке застывший фак

Из кармана торчал пиратский флаг,

Зомби всю ночь кричали: "Хой!

Мы, анархисты, народ незлой!»

Король и шут

История первая. Некромант, мёртвая девушка и обезьяна

Двадцать второй этаж. Бросок. Я не успеваю. Охранник тянется за рацией. Проклятье! Однако Марселлинн подстраховывает меня, выныривая из стены и сворачивая охраннику шею. Марселлинн – красавица-блондинка. Невысокая, голубоглазая и с аппетитными формами. И грудь – третий размер, и с попкой всё в порядке. Ноги недлинные, но очень красивые. Личико миловидное: большие глаза, аккуратный носик и широкий рот. Ещё веснушки в наличии: многие считают, что они портят лицо, но я к таким людям не отношусь. Сейчас на ней блузка, клетчатая короткая юбка и кроссовки. И вот такая няшка просто, одним лёгким движением руки, отправляет нашего врага на тот свет.

– Что ты делаешь? – возмутился я. – Его достаточно было просто вырубить!

– Ты мне сам сказал, что это бандитская фирма, – улыбается Марселлинн. – Зачем здесь кого-то жалеть?

А, ладно. И правда, что это я? Просто это не мой стиль. Хотя Марселлинн всё-таки стала немного кровожадной после того, что с ней произошло. Или нет? Подхожу к охраннику, запускаю руку в его тело и выдёргиваю из него душу.

– Что со мной? – ужасу этого неудавшегося стража неправедных богатств нет предела, но он пока не понял, что с ним произошло.

– Ты умер, – информирую я его. – И скоро отправишься на небо, хотя, скорее всего, для тебя откроются адские врата. Давай, говори: где в этом лабиринте офисов спрятался твой босс?

Вообще, этот охранник типичный жлоб. Урод, здоровенный и лысый. Такие меня всегда бесили. Обычно они весьма наглые и самоуверенные, но сейчас он напуган. Хотя это как раз неудивительно! Да и душа у него какая-то хлипкая. Не соответствует телу.

– Направо, третья дверь, а за ней ещё одна.

– Благодарствую, – отвечаю я ему и выкидываю эту душонку в окно.

Пусть летит куда ему вздумается, мне всё равно. Призраком он не станет, я это вижу. Не за что ему зацепиться в этом мире.

– Я сама могла бы выяснить, – ревниво говорит Марселлинн.

– Ты ещё пригодишься. Дверь заперта. Похоже, этот упырь заперся изнутри и пытается вызвать помощь. Явно не ментов.

Марселлинн мило улыбается,– ну вообще да, она у меня красавица и весьма милая,– и ныряет в стену. Пара минут борьбы – и босс вылетает из кабинета. В принципе, Марселлинн и до своей смерти была девушкой сильной, а сейчас стала ещё сильнее. Ожившие мертвецы, они такие, да.

– Валентин Александрович? – спрашиваю я, хотя, конечно, исключительно из вежливости.

Тот кивает, ещё толком не понимая что произошло. Потом он поднимает голову, видит меня, и его глаза расширяются.

– Что ты здесь делаешь? – хрипит он.

– Пришёл за должком. Я не люблю, когда меня кидают, и веду себя в таких случаях… несколько неадекватно. Как вы уже могли убедиться.

– Ты знаешь, на кого наехал? – продолжает хрипеть Валентин Александрович.

– Какая банальная фраза, – вставляет Марселлинн.

– Конечно. Вы же меня сами просветили. Когда совершенно наглым образом отжали у меня мои деньги. И, когда вы мне это объяснили, я подумал… что с такими связями у вас должно быть много денег. Всё-таки кассир воронцовской бригады.

– Именно, – Валентин Александрович уже успокоился. – Поэтому, дорогой мальчик и дорогая девочка, валите отсюда оба, пока живы.

Марселлинн издаёт смешок.

– Да он не знает же, что уже ты шесть лет, как мертва, – улыбаюсь я ей в ответ. – Слушай. Он не верит. Откуси-ка ему ногу… Да блин, не всю же целиком! Я просил надкусить чуть-чуть, чтобы он испугался…

– Ну он испугался, – говорит Марселлинн.

– До усрачки, – уточняю я. – А нам он нужен в адекватном состоянии: кто нам номера счетов скажет?

– Поняла. Тогда сейчас.

– Стой! – кричу я ей, но уже поздно.

Марселлинн ломает шею кричащему от боли уголовнику.

– Выдёргивай душу.

Всё-таки люди восставшие из могилы как-то равнодушно относятся к чужой жизни. Делать нечего. Я вытрясаю из бандита душу и через полчаса становлюсь обладателем круглой суммы, к тому же надёжно укрытой: это его личные нычки. Я всё-таки не отморозок, чтобы деньги братвы брать. Из-за убийства кассира они особо напрягаться не будут – ну поищут чутка и успокоятся, а вот за деньги будут землю носом рыть, и возможно, что моим. Даже мои суперспособности не помогут супротив наших бандосов.

Разбогатев, мы с Марселлинн покидаем место проведения нашей акции. Всё-таки я предпочитаю называть это не грабежом, а акцией возмездия. Или экспроприацией, кому как угодно. И вообще, красть у воров и убивать убийц – в этом нет ничего ужасного. Ну, так я думаю.

Мы покидаем здание, чтобы вернуться в наше убежище. Старинная заброшенная усадьба на самой окраине Великоуральска, почти за городом – теперь её, кстати, можно будет официально выкупить и восстановить. Деньги есть, а я посижу вечерок и их легализую. Опыт у меня имеется. Я вообще финансовый авантюрист по первой специальности, хотя полиция и налоговая предпочитают называть меня мошенником, но эти ребята никогда не страдали политкорректностью.

Что, спрашиваете, кто такая Марселлинн? Вообще – зомби. Хотя это не совсем правда. Она просто ожившая покойница. У неё есть душа, и ум такой же ясный, как и до смерти. Я её выкопал из могилы и оживил. Зачем? Потому что люблю. Не устраивает ответ? Тогда идите в жопу.

Обратно идём пешком. Это самая грязная улица самого грязного района города, который будет нашим с Марселлинн пристанищем ближайшие полсотни лет. Вернее, им будет загородный домик, но формально он относится к Горному району. Да, так красиво здесь называется городское дно. На грязных, обшарпанных стенах висят таблички «Улица Леонарда Коэна». Смешно. Просто был вначале 90-х тут какой-то чокнутый активист, который задолбал мэрию и городской совет, требуя переименовать улицу Трактористов Десятой Пятилетки в честь канадского поэта. Хотя лично мне кажется, что если бы поэт увидел названную в его честь улицу, то сразу бы откинул копыта. Крысы и грязь, раздолбаный асфальт и такие же тротуары. Причём, замечу, не только обычная грязь. Ещё и человеческие отбросы. Их даже больше, чем дерьма. Они или валяются за мусорными баками, грязные и заблёванные, или идут в офисы на работу в чистых