Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

Джеймс Блэйлок

Земля мечты. Последний сребреник

James P. Blaylock

LAND OF DREAMS

Copyright © James P. Blaylock 1987

THE LAST COIN

Copyright © James P. Blaylock 1988

© Г. Крылов, перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Земля мечты

Посвящается Вики.

А также Линн, Рону, Тиму и Кэти,

у которых правильные наклонности

Сент-Бёв к старости стал рассматривать весь жизненный опыт, накопленный человеком, как одну огромную книгу, которую нам предстоит изучить, прежде чем отойти в мир иной; и для него, казалось, не имело значения, будете ли вы читать Двадцатую главу, посвященную дифференциальному исчислению, или главу Тридцать девятую о том, как вы слушали игру оркестра в городском саду.

Роберт Луис Стивенсон, Apology for Idlers[1].

Часть первая, в которой приезжает передвижной Луна-Парк

Глава 1

Дождь шел уже шесть дней, когда к берегу прибило огромный ботинок. Ботинок этот был совершенно немыслимый, размером с весельную лодку, с истрепанными шнурками, за которые цеплялся целый сад какой-то неведомой розовой растительности и сине-зеленых водорослей.

Стоял октябрь, день уже клонился к вечеру. Небо задыхалось от туч и морской пены, образуемой волнами, с ревом бросающимися на обнаженные рифы вокруг мыса. Громадные темные буруны накатывали на берег, напоминая собой наклонные ледяные площадки для катания на коньках; они нащупывали мелководья и обрушивались на них с такими яростью и ревом, что их было слышно за четверть мили от деревни, за фермой Эджвера и за Падшим мостом. Вдоль горизонта под тучами светилась голубая небесная окантовка, напоминающая помятую ленту, протянувшуюся от мыса на север к краю света; эта полоска напоминала старинное изделие из фарфора, водянисто-бледное от дождевого тумана, осевшего на нее.

Ботинок лежал на берегу, и от него пахло ламинариями, мокрой кожей и солеными брызгами. Из-под шнурков торчал наискосок, указуя на небо, язычок, напоминающий обезображенный парус какой-то сказочной яхты, а время от времени волна, более сильная, чем предыдущая, накатывала на песчаный берег кипящей морской пеной и перемещала ботинок еще фута на два в глубину суши, и в конечном счете, когда Скизикс увидел его на закате, ботинок стоял высоко над отступившим приливом, словно какой-то бродяга-великан оставил его там и ушел домой.

Ботинок был наполнен морской водой, которая вытекала из него через швы в подошве, но кожа так набухла за время плавания, что вода уходила очень медленно, и даже под утро ботинок был почти полон. Вода в нем под грозовым небом была темнее колодезной. Но что-то поблескивало в его глубинах – то ли бесстрастная серебристо-зеленая чешуя, то ли серебряные монетки. Чтобы узнать, что же оно такое на самом деле, нужно было закатать рукав и сунуть руку в холодную темную воду.

Скизикс – так называл себя Бобби Уикхэм, а называл он себя так с пятилетнего возраста, с того самого дня, когда увидел на стене библиотеки картину, изображающую старика в шляпе со страусовым пером. Ему сказали, что это король финляндский Скизикс, который за век до нынешних дней был так знаменит, что теперь его изображение можно увидеть в любом хорошем иллюстрированном словаре. Бобби это имя показалось каким-то птичьим, а великолепие страусова пера в пятилетнем возрасте в мире его ценностей сомнению не подлежало. Теперь, в шестнадцать лет, это имя представлялось ему дурацким, но оно прилепилось к нему, и он, даже если бы и захотел, вероятно, не смог бы от него избавиться.

Он заглянул в самую глубину воды. Верхняя кромка ботиночного борта находилась на одном уровне с его, Скизикса, шеей. Если бы там лежали серебряные монетки, то дотянуться до них было бы все равно невозможно, к тому же они как бы парили у самой поверхности лишь из-за оптического обмана – часть солнечного луча заглянула внутрь, когда тучи в небе на мгновение разошлись над морем. Скизикс раскрыл свой потрепанный зонтик, когда ветерок посвежел и бросил гроздь дождевых капель ему за шиворот. Блеск серебра пропал, и тогда он понял, что это были всего лишь зайчики, отражаемые чешуей стайки маленьких рыбок.

Никакого объяснения этому ботинку не было. Он пробыл в океане неделю или около того – понять это не составляло труда, – приплыл ли он из какой-то далекой земли, или же его отнесло на юг прибрежным течением, неизвестным Скизиксу. Происхождение этого ботинка было таким же туманным, как и появление громадных очков, найденных две недели назад в путанице морской травы. Скизиксу пришло в голову припрятать ботинок. Он решил оттащить его за груду камней и прибитых к берегу коряг, чтобы потом показать доктору Дженсену. Пусть доктор увидит его первым, изучит. Очки они доктору не показывали, повесили их на стене таверны рядом с замечательной двухголовой собакой. Линзы очков были затянуты солью, песком и морскими водорослями, а латунь оправы покрыта патиной, словно превращалась в драгоценный камень. С помощью кухонной лопаточки они соскребли с линз грязь и нарисовали на них клоунские глаза, чтобы возникало впечатление, будто очки смотрят на вас со стены таверны. Двухголовая собака рядом с ними кидала на окружающих горестные взгляды, ее шерсть потускнела и местами выпала.

Скизиксу эта идея ничуть не нравилась. Ведь таким образом они высмеивали и печальную собаку, и доктора Дженсена. Кое-что высмеивать вообще не следовало. Господь знает, что его, Скизикса, высмеивали достаточно часто и главным образом по двум причинам: за то, что он был толстый, и за то, что он в любую погоду – стояла ли жара или лил дождь – любил прогуляться по берегу. Он почти было оставил свои прогулки, когда уже начало казаться, что дождь никогда не кончится.

В первый день проливных дождей он с рассветом выскользнул через окно из сиротского приюта, пролежав без сна почти всю ночь и слушая, как дождь молотит по тонкой крыше, как его потоки с урчанием несутся по водостокам, и все утро он провел, бродя под зонтиком по приливным заводям. Он собрал целое ведро хрупких морских звезд – их доктор Дженсен мог продать в южной части города, а к десяти или одиннадцати нужда в зонтике отпала, потому что, с ним или без,