Семь дней до Апокалипсиса - Дмитрий Чайка Страница 18

— О-о-о! — Иван Петрович начал возбужденно бегать по кабинету, а на его лице выражение вожделения боролось со страхом. — Вахтовики! Из Заполярья! С ума сойти! Половина!

— Что половина? — удивленно спросил Лёха.

— Пол вахтовика мне сливаешь, и я тебе все, как на духу…

— Ну конечно, — протянул майор, — разбежался. Пять процентов! Не больше!

— Согласен! — протянул руку Иван Петрович. — Ты сам предложил! Сделка!

За окном что-то громыхнуло, ясный день потемнел до черноты, а небо перечеркнула кривая молния.

— Контракт подписан и засвидетельствован небесами, — торжествующе заявил Иван Петрович. — Давай!

— Сначала рассказывай, — хмуро заявил Лёха, который почуял, что снова неслабо лоханулся. Видимо, он недооценивал ценность мужиков с Севера.

— Да я не так, чтобы много знаю, — начал Иван Петрович. — Но, знаю точно, что к этому причастен Великий Князь. — И он замолчал, видимо ожидая, что это все объяснит его собеседнику.

— Ты это о ком? — спросил у него Лёха.

— Вот ты темный все-таки, — сказал раздраженно. — Проблем с тобой не оберешься. Так и до имен дело дойдет, пока тебе объясню. Ну, Великий Князь, дядя текущего императора! Никак? Московский генерал-губернатор! Тонкий эстет, любитель зарядить под хвост симпатичному адъютанту! Опять никаких ассоциаций? Подсказка: его папу звали Александр. Нет? Имя на «Сер» начинается, на «гей» заканчивается, причем последнее в прямом смысле. Великий князь, который в прямом смысле пораскинул мозгами? Бомба террориста Каляева в 1905? Опять мимо? Кожно-венерологический диспансер на улице Каляева в Воронеже?

— Диспансер тут причем? — не выдержал Лёха.

— Да ни при чем! — махнул рукой демон, который принял нормальное обличье и морщил в раздумьях красную морду. — Это я уже логическую цепочку до окончательного абсурда довожу. Тяжело с тобой.

— Да я, в целом, понял, о ком идет речь, — помялся Лёха.

— Да ни хрена ты не понял, — рявкнул красномордый Иван Петрович. — Он не только тут Великий князь, но и там! — и он ткнул пальцем в потолок.

— Трепетать? — деловито уточнил Лёха.

— Рекомендую, — ответил ему демон. — Если ты перед одним из Князей Тьмы трепетать не хочешь, то я горжусь знакомством с тобой. Так вот, это он главный оптовик, вся эльфийская пыльца через него идет. Я у него беру. А о том, что у них там последнюю партию украли, я и сам случайно узнал.

— Да мне как-то фиолетово, что тут у вас за пыльца такая, — признался Лёха. — Меня пропажа жезла Вельзевула интересует. И если я в течение пяти дней этот проклятый жезл не найду, то мне очень туго придется. А по пыли пока заявление не поступало. Прикажут, буду копать.

— Так ты про жезл хотел спросить? — на лице Ивана Петровича было написано разочарование и обида. Впрочем, он вылез из-под стола довольно быстро. Имя Вельзевула и тут оказывало магическое влияние. — Так что ж ты сразу не сказал? А я тут тебе всю душу наизнанку вывернул… Тьфу ты, пропасть!

Он посмотрел куда-то вглубь себя, и произнес:

— О кей, Ася! Пантелеймон. Сюда иди, одна нога здесь, вторая тоже тут.

— Это кто еще? — спросил заинтересованный Лёха.

— Да так, барыга один. У него палатка на Сухаревском рынке, он картинами Репина торгует.

— Настоящими? — загорелся майор.

— С ума сошел, что ли? Поддельными, конечно. Это же Сухаревка.

Минут через десять в двери появился степенный мужчина с аккуратной бородкой, который удивленно посмотрел на красную морду Ивана Петровича.

— Тут все свои, — приглашающе махнул рукой хозяин. — Можешь не стесняться.

— По какому вопросу вызывать изволили, Иван Петрович? — сморщил тот зеленый пятачок в почтительной гримасе.

— Жезл один приметный у вас прошел. Органы интересуются. Помочь надо.

— Да откуда же я знать могу, отец родной? — скривил харю тот. — Я же по картинам больше.

— Ты мне тут не заливай, — бросил ему демон. — У тебя база ломаная есть, я точно знаю.

Тот обреченно вздохнул, и ненадолго ушел в себя.

— Третьего дня месяца июния в лавку Ионы Петрова, что в правом ряду, принес Сенька Сиплый, болдох[7], зеленые ноги. Он его в карты выиграл. Получил за него двенадцать рублей ассигнациями.

— Он в лавке еще? — вскинулся майор.

— Да где там! — удивился Пантелеймон. — Вещь редкая, одних камней на семьсот рублей! Ушел тут же!

— Куда? Кому? — взял его в оборот Лёха.

— Продано за двадцать семь тысяч рублей золотом, а вот кому, не знаю. Контрагент в базе не создан. Хотя нет, примечание есть. Бабка с костылем, в странной рубахе, а на ней надпись: Олимпиада 80. Вот ведь чудные люди, и зачем имя матушки Александра Македонского на груди писать?

— Плати! — протянул левую руку Иван Петрович. — Я тебе все рассказал, по-честному. Если бы я тебя обмануть попробовал, то уже наказание прилетело бы. — Ай, больно же!

В Ивана Петровича ударила небольшая молния, и в кабинете ощутимо запахло паленым.

— Это что такое? — заинтересовался Лёха.

— Предупреждение, — неохотно признался демон. — Обещал ведь, как на духу. У них, там, наверху, с фантазией совсем плохо, все буквально понимают. Ладно, ладно, скажу. Первое, вот фото той самой бабки с костылем, и второе — к этому похищению долбославы причастны. И эльфийскую пыльцу тоже в основном они потребляют, от нее же конкретно штырит. Без наркотиков этот тяжелый бред вообще не заходит. Теперь точно все до конца рассказал. Уф!

— Это еще кто? Ты сейчас, о чем, вообще, говоришь? Что за долбославы такие? — выпучил глаза майор.

— Я говорю о родноверах, неоязычниках, — пояснил Иван Петрович. Увидев тупое недоумение на лице собеседника, он вздохнул и решил пояснить. — Ну, сидит какой-нибудь клерк в банке, втирает несчастным людям про вклады и ипотеку с господдержкой, начальство его гнобит, денег нет, а жена ему изменяет, потому что он полнейший лох. А тут ему говорят, что нужно уверовать в Перуна и Сварога, и будет он не Васей Петровым, несчастным задротом из ипотечного отдела, а братом Херославом, настоящим арийцем и потомком величайшей праславянской цивилизации.

— И что, на это кто-то ведется? — выпучил глаза Лёха.