Людозвери (СИ) - Вульф Лора

Старый парк

Старый парк стонал и охал, будто десятки павлинов, сложившие свои эффектные, красочно убранные хвосты, издавали резкие и отрывистые звуки, наводящие леденящий ужас. Есть поверье, что так, эти дивные птицы предвещают людям беду.

По темным аллеям, покидая свои логова, поползли омерзительные твари, полулюди, полузвери, рыча, огрызаясь и скаля пасти, настойчиво продвигались к дому.

Была глубокая ночь, все обитатели дома спали, гадкие химеры, почуяв свою безраздельную власть, заглядывали в окна, скреблись лапами о столетние стены здания. Самая наглая и злобная тварь, найдя лаз в помещение, протиснула свое ловкое, полное отвратительной грации тело, сквозь отверстие, проторяя путь менее догадливым, но еще более скверным, неповоротливым гадам.

Химера-вожак, отряхивалась уже в доме, преодолев узкую прореху в стене, обнюхивала воздух. Она замерла на мгновение, и выбрав нужное направление, двинулась вперед, заранее предвкушая вкус плоти и увлекая за собой свою гнусную, кровожадную братию. У одной из дверей, мерзость, в зверином обличии остановилась, толкнула передними лапами дверь и юркнула в комнату. Открыв широко пасть, зверина нависла над жертвой, не сдерживая гнилостное дыхание, а сзади, захлебываясь слюной от нетерпения, напирала свора безжалостных сущностей.

Девятилетний мальчик, с несуразно большой головой и чахлым, недоразвитым тельцем, лежал на кровати. Его широко раскрытые глаза, пронзительно синего цвета, были удивленно неподвижны. Перекошенный, набитый до предела хлебом рот застыл в предсмертной гримасе. Искривленные губы и глаза-озера, полные какого-то благостного изумления, входили в некий диссонанс, совершенно не соответствуя друг-другу, худые руки ребенка, лежащие поверх одеяла, сплошь усыпанного хлебными крошками, были сжаты в бледные, будто игрушечные, кулачки.

— Богдаша, — воспитательница тормошила мальчика за плечи, от чего его голова на тонкой шее, болталась из стороны в сторону, а изо рта посыпались кусочки белого хлеба.

— Анна Васильевна, — Ядвига забежала в кабинет директора школы — интерната, — У нас ребенок…,- она закрыла лицо руками, потом резко одернула ладони, — Богдан, кажется, умер!

— Что значит кажется? — директриса резко, будто сидела на пружине, поднялась со своего кресла, — Что ты вообще несешь?

Ядвига стояла посреди служебного помещения, как изваяние, не шевелясь,

— Что ты застыла? Звони медсестре! — заорала Анна Васильевна и бросилась вперед, критично наклоняя свой мощный торс и размахивая обеими длинными руками, будто, собиралась совершить многокилометровый лыжный марш-бросок.

Через несколько минут медсестра, худая женщина средних лет в максимально накрахмаленном по старинке колпаке, подтвердила наихудшие предположения.

— Вызывайте полицию, мальчик скончался, — объявила она, присев на стул рядом с кроватью ребенка, машинально собирая руками крошки на одеяле. Ядвига взглянула на Анну Васильевну, та стояла белая как стенка, — От чего он умер? — выдавила из себя директриса,

— Везде хлеб, — медичка пыталась скатать уже подсохшие крошки в единый мякиш, — Пусть выясняют следственные органы, нужно вскрытие производить, так сразу и не сказать.

Полиция приехала довольно быстро, усталый дознаватель, явный перфекционист, с синюшным подбородком, от чрезмерного увлечения бритьем, дотошно опрашивал Ядвигу, одновременно заполняя аккуратным почерком бланк протокола. Ядвига, как во сне, подписала протокол, и, стараясь не смотреть на уже накрытого простыней, тело мальчика, вышла в коридор.

Богдана погрузили в карету подъехавшей скорой помощи, старая Газелька обыденно рыкнув, съехала с грунтовки на асфальт и помчала свой скорбный груз в городской морг.

— Мы едем в Белокаменный, собирайтесь, — Семен Наумович навис над столом стажера, изобразив на своем лице крайнюю озабоченность. Олег Четвертинский, вчерашний выпускник юрфака, а на данный момент стажер следственного отдела районного центра, в сотый раз пожалел, что попал на стажировку именно к майору юстиции, Семену Наумовичу Кац.

Семен Наумович был лучшим следователем во всем районе, а возможно и крае. Карьеру Кац не делал принципиально, скорее всего предполагая ничтожность своих шансов имея определенными анкетные данные, работоспособность, при этом, он имел бешенную, и был, как говорится, истинным следаком, вот только характер имел желчный, саркастический, чтобы как-то компенсировать свои нерастраченные амбиции, правду- матку рубил он, витиевато приправляя язвительным юмором, невзирая на должности и звания. В отделе его держали только благодаря его высокому профессионализму и умению распутывать самые сложные дела. Выглядел Кац соответственно, как еврей- ювелир, без определенного возраста, из провинциального городка где-то в Малороссии. Рыжевато- пегие волосы, густо покрывавшие его череп, активно кучерявились на лбу, не хватало только длинных пейсов и кипы на макушке.

— Я готов, — стажер вскочил на ноги, упершись руками о край стола и с готовностью вглядываясь в небольшие, слегка раскосые глазки Каца,

Семен Наумович отошел на шаг назад и оглядел атлетически сложенного, высокого парня,

— Я не понимаю, почему вы, Олег не поступили на актерский факультет, или спортом, на худой конец не занялись? — он продолжал разглядывать парня, обладающего довольно приятной наружностью. — Или в этой области у вас тоже таланты не обнаружились?

— Я и не пытался, — еле слышно ответил стажер, уже громче добавив, — Я с детства мечтал стать следователем, у меня вообще-то, если что, не одной тройки в дипломе нет,

— Да? — усомнился Семен Наумович, в это время позвонил шофер, он доложил, что машина, для поездки в Белокаменный, готова.

— Захватите эту папку, — Кац указал на десяток файлов, скрепленных скоросшивателем, — по пути введу вас в курс дела.

— Анна Васильевна, — беспардонно просунулась вперед посетителей в дверь директорского кабинета, — Из следственного комитета, — испуганно объявила она внутрь комнаты и осталась стоять в дверном проеме, закрыв собой весь проход.

Кац с Олегом, не имея возможности проникнуть в кабинет, топтались на его пороге.

— Зинаида Николаевна, пропустите товарищей из органов, — директриса немного привстала, оторвавшись от кресла,

— Проходите, проходите, — охранница широко заулыбалась, приглашая посетителей.

— Кац Семен Наумович, представился следователь, протянув директору коррекционной школы-интерната удостоверение, — а это мой помощник Олег Четвертинский,

— Да, да, Кац, вы не ослышались, — Савелий Соломонович усаживался на стул, включая, как обычно при знакомстве дурачка, чтобы сбить с толка оппонента, — Если бы моя фамилия была Бастрыкин, я бы возглавлял следственный комитет, — добавил он.

— Что вы можете сказать по поводу гибели Милошенко Богдана 2009 года рождения?

— Так ведь, инвалид он с детства, — директриса взволнованно сглотнула, — Был, добавила она,

— И? — Семен Наумович вопросительно уставился на женщину,

— У него недоразвитость многих органов, врожденная, основной диагноз гидроцефалия, голова большая…, - она осеклась и взглянула на следователя,

— Пригласите вашего медицинского работника с личной картой мальчика,

— Варвара Пантелеймоновна, возьмите медкарту Милошенко и зайдите ко мне, — не успела директор выключить телефон, как дверь рывком отворилась и быстрым шагом вошла медсестра с документами в руках, она встала около стола, отчаянно хлопая ресницами из-под накрахмаленного колпака.

— Мобильно работаете, — Семен Наумович по достоинством оценил скорость ее появления, — Такое ощущение, мадам, что вы стояли под дверью,

Медичка активизировала взмахи ресницами, от чего ее колпак задвигался на темени,

— Здесь вся информация по ребенку, — она подошла к столу и выложила на стол медкарту,

— Присядьте, — Кац указал на стул рядом с собой, — Нас интересует все, что касается здоровья Милошенко Богдана 2019 года рождения,