Оплот добродетели - Екатерина Лесина Страница 33

Девушка обернулась.

И улыбнулась. Поклонилась, коснувшись сложенными вместе ладонями лба… а может, с ней договориться? Не самому, конечно, отправить Заххару или Некко, чтобы объяснили, как хорошо в гареме жить? Благо, в отличие от той, наглой, обошедшейся куда дороже, чем она того стоила, рыженькая умела себя вести.

– Доброго дня, – сказала она и, оглянувшись, кому-то помахала рукой. – Тоже застряли?

– Сказали, что второй лифт не работает, – пожаловалась Эрра.

– Да. Мне тоже, – рыженькая ненадолго нахмурилась. – И еще это вот…

Она указала на толпу, которая устремилась к единственному выходу, но почему-то застыла возле него. Слышны были голоса, нервные, визгливые, громкие. И с каждым словом они становились только громче.

– У кого-то проблемы с документами.

– Какие могут быть проблемы с документами? – вполне искренне удивился Данияр.

Лайнер ведь приличный. И при покупке билетов документы тщательно проверялись, да и регистрировались во внутренней сети корпорации, что и позволяло в дальнейшем обойтись без таможенного контроля.

– Вот и мне интересно, – задумчиво произнесла рыженькая и, подпрыгнув на месте, спросила: – Что там?

А вот человек, которому адресовался вопрос, заставил Данияра втянуть живот. Насколько оно получилось. И подбородок задрать в надежде стать хоть немного выше. Он знал, что боги обделили его ростом, но до этого момента не понимал насколько.

Этот… человек? – похоже, что человек, – возвышался над толпой, что верблюд над барханами. Он и двигался-то с той величавой медлительностью, которую позволяли себе лишь люди крупные, привыкшие к тому, что им уступают дорогу.

И уступали же.

Пассажиры теснили друг друга, пропуская типа и кресло, которое он толкал. Впрочем, кресло Данияр удостоил взглядом, а вот на этом… чудовище…

– Ничего, – прогудело оно. – Ошибка при регистрации, но нужно ждать капитана, чтобы исправить, а пока стоим.

– Все? – уточнила рыжая, с тоской оглянувшись на лифт.

– Все. Каярцы весьма щепетильны в бюрократических вопросах. И очередь подвигать не станут, – он развел руками, и Данияру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не попятиться.

А живот от этого усилия вновь обвалился, натянул цветастую, в духе этого мира, как его уверили, рубаху. И показалось, что этот вот… огромный, затянутый в черную униформу человек – такие носила внутренняя охрана дворца, правда, там еще и нашивки имелись, – точно знал, что живот есть.

И складочки на талии.

И другие, в подмышках, про которые Данияр старался не думать. Как знал, и что Данияр давно уже забросил занятия, отчего и чувствовал себя удручающе слабым.

– Кахрай, – сказал человек, протянув руку, которой Данияр коснулся осторожно, но потом, вспомнив, что читал про обычаи третьих миров, все же пожал.

И представился:

– Данияр. А это… мои… одару…

Вдруг подумалось, что они тоже видят. И сравнивают. И пусть будут уверять, что всем довольны, что просто так счастливы быть с ним, но…

– Ага… все трое?

– Только трое, – Данияр выпятил грудь. – Я решил взять с собой самых любимых…

Почему-то прозвучало жалко.

А рыженькая нахмурилась. Ей явно тяжело давалось ожидание, и она, накручивая на палец нить жемчуга – к слову, отменного по качеству жемчуга, – пританцовывала, тянула шею, пытаясь понять, сдвинулась ли очередь с места, и вздыхала.

Крутилась.

И рыжие кудряшки подрагивали.

– Знаете, – не выдержала она напряженного молчания. – Я как-то… иначе все представляла…

– Я тоже.

Подумалось вдруг, что в этакой толпе всякое случиться может. По спине побежал холодок, появилось трусливое желание потребовать, чтобы лифт вновь включили, и подняться на корабль. В конце концов, чего он тут не видел?

А там, наверху, бассейны свободны.

И горки.

Горки Данияру понравились несказанно. Надо будет в летнем дворце реконструкцию затеять. Правда, Совет вновь станет плакаться, что, мол, дорого, да и содержание в копеечку встанет, тем паче есть на планете десяток аквапарков.

Но ведь общих же.

А Данияру свой хотелось.

Но вот очередь дрогнула и слаженно подалась вперед. Кто-то охнул, кто-то пискнул, а рыженькая застыла, вытянув шею, пытаясь разглядеть, что же там происходит. Нахмурился Кахрай.

И встал так, что оказался между рыженькой и остальными.

Эрра сдвинулась чуть левее, и в руке ее блеснул клинок, который, впрочем, тотчас исчез меж просторными складками выходного платья. Медленно потянулась Заххара, погладив тонкую проволоку на запястье. Проволоку украшали подвески из платины с камнями. Металл мягкий, но тяжелый. И в умелых руках аххра – опасное оружие.

Некко замерла справа.

И пальцы ее слегка подрагивали, готовые выпустить волну силы, сосредоточившейся в семи родовых браслетах.

Сам же Данияр ощутил себя, во-первых, лишним. Во-вторых, позорно-беспомощным, ибо свой клинок оставил в каюте, решив, что не слишком-то он вяжется с новым нарядом. Оно и понятно, где шорты, разрисованные медузами, и где смертоносная сталь.

Заныл затылок, вспомнив могучую учительскую длань, и в голове просто-таки раздалось печальное:

– Идиот.

Но шум стих.

А толпа, вдруг успокоившись разом, потянулась к выходу.

– Вы ведь на рынок? – поинтересовалась рыженькая, глядя, правда, не на Данияра, что тоже было обидно, а на Эрру. И та кивнула. – Просто я подумала… мне нужно новое платье. Или два… вы не подумайте, деньги у меня есть, но я совсем не умею выбирать наряды.

– Как так? – Заххара медленно закрепила хвост аххры и, подняв руку, потрясла, убеждаясь, что лежит та аккуратно и не развяжется ненароком.

– Раньше как-то бабушка все выбирала. Теперь вот кузина, но у меня, кажется, вкусы с ней расходятся. И вот подумалось… – Лотта беспомощно развела руками. – Если, конечно, у вас нет других планов…

Этот мир не походил на родную Британию настолько, что Шарлотта испытала острое желание немедленно вернуться если не домой, то хотя бы на корабль.

Она остановилась в узком переходе из укрепленного стекла, с ужасом глядя на красную пустыню, что распростиралась и влево, и вправо, и кажется, куда ни глянь, всюду лежали раскаленные пески. А над ними застыло белое солнце. И свет его оказался настолько ярким, что и защитное поле на очках не справлялось. Лотта зажмурилась. Она чувствовала непривычную, до крайности неприятную сухость воздуха, пусть и прошедшего через десяток фильтров, но умудрившегося сохранить едкий запах пустыни. И солнце на коже. И то, что кожа эта, к солнцу непривычная, того и гляди вспыхнет.

– Шляпа нужна, – Кахрай протянул нечто огромное и мятое, оказавшееся той самой шляпой печального серого колера. Поля ее повисли, но коже стало легче. – А то обгорите.

– Я… там куплю.

– Пока доберетесь, обгорите, – настойчиво произнес он. И, подтверждая его слова, над креслом поднялась мерцающая пленка купола.

– А вы?

– Я привычный.

– Случалось