Валерия Андреюк - Потерянный город

Валерия Андреюк

Потерянный город

По несчастью или счастью —Истина проста:Никогда не возвращайсяВ прежние места.

Даже если пепелищеВыглядит вполне —Не найти того, что ищем,Ни тебе, ни мне.

Пролог

«Все не так – не так – не так…», – приглушенный стук копыт по пыльной дороге. Я покачиваюсь в седле и плотнее закутываюсь в плащ, пытаясь побороть озноб и неотвязную дремоту. Все не так, и именно со мной. Скорее бы домой – и спать. Ничего удивительного – март на исходе…

Мы жили среди маленького народа в Скалах. Мы – кровь от крови, плоть от плоти этого народа, его элита и аристократия. Нас было очень мало – даже для такого небольшого народа…

Я подъезжаю к Иллинору. О, Иллинор, наша столица и пока единственный город государства свободных виттов и сканов! Твои ворота не закрываются ни днем, ни ночью – впрочем, это я образно; никаких ворот на самом деле нет; окрестные поселения плавно перетекают в городские улицы. Оказывается, так гораздо удобнее; да и после пятнадцати лет жизни в Скалах любые стены вызывают только раздражение. Для друзей путь всегда открыт; а уж дать отпор непрошенным гостям мы сумеем.

Мы строили тебя на одном дыхании – вернее, отстраивали заново на том самом месте, где в незапамятные времена это сделали наши предки. И вот ты возрожден – благословенный город, где мирно живут два народа; где правят сообща, договариваясь меж собой, Принцесса сканов и Герцог виттов; где только и может быть тот единственный дом, который у меня есть.

Дни и месяцы, плотно заполненные – не обязательно событиями, просто жизнью – как должно, сливаются в года; точнее, в восемь лет. Недавно я поймал себя на том, что мысленно отмечаю даты: вот уже пять (два, десять) лет прошло с тех пор, как… Не знаю, может, у других тоже происходит что-то подобное? Мне почти не снятся Скалы; и сами сны утратили серо-коричневый оттенок и расцвели. Кстати о снах – последнее время у меня появилась дурная привычка дремать в седле, как у старого ветерана. Сначала начинают приглушенно звучать чьи – то голоса, знакомые и незнакомые; затем – образы, это уже почти настоящий сон… Стоп, хватит, так недолго и свалиться! Черт, хоть под кустом ложись! Это в двадцать шесть-то лет. Скоро придется ездить в тарантайке и всю дорогу дрыхнуть. А что, это мысль…

Как мне сказал недавно наш ученый друг Кот, вся моя весенняя дурнота, сонливость и обмороки – драконово наследство, довесок, так сказать, к победе. Умеешь ты, Кот, радовать людей. Еще он сказал, что это навсегда – и с годами может быть только хуже (что я уже и ощущаю). Иными словами, спасение погибающих – чьих рук дело? Правильно, их самих.

Да что я, в самом деле? Весна ведь не вечна. Я действительно просто устал, и слишком много плохого произошло за последний год…

Часть 1

Уехать и жить

Глава 1

– Герцог?

– Угу…

Я вошел в твой рабочий кабинет.

– Франсуа, дай мне отпуск.

– Щас! – ты злорадно ухмыльнулся. – Вообще-то, ты неважно выглядишь, – это уже посмотрев на меня. – Что, хочешь наконец заняться своим замком?

– Хочу спать! – заявил я, валясь на миниатюрную кушетку.

– Я тоже хочу. А кто поедет к соседям? Слушай, чем ты ночью занимаешься, а? – такой вот град непоследовательных вопросов.

– Сплю. Тебе что, больше некого послать?

– У тебя получается лучше других.

– Ага, это у меня семейное. Ну правда, герцог…

– Нет, Артур, не могу, прости. Ты мне нужен. Подожди еще месяца два, ладно?

Разумеется, ладно. А куда я денусь?

– Тебе плохо? – ты и правда забеспокоился.

– Да нет, не в этом дело, – я грустно покачал головой. – Знаешь, я, кажется, все-таки получил отставку.

– Атталия? – ты нахмурился, видя, как я слабо кивнул. – Впрочем, чего же еще было ожидать…

– Молчи, герцог…

– Ну что ж, теперь мы с тобой оба… не у дел, – и ты, горько усмехнувшись, опустился рядом.

Господи, прости, Франсуа! О чем я вообще думаю! Увы – вот и очередная печальная дата: скоро год, как погибла Николь. Целый год…

А ведь весна была для нас самым светлым временем. День Освобождения – день, когда все началось…

Глава 2

Год спустя после того, как мы вышли из Скал, состоялась ваша с Николь свадьба. Мне ты, конечно, сообщил об этом так, между прочим:

– Я женюсь через месяц. Будешь шафером.

– Постой, – я слегка опешил. – На ком – можно узнать?

– Угадай с трех раз, – ты усмехнулся.

– Ну вообще-то вариантов только два – или я что-то пропустил?

– Значит, ты не промахнешься.

– Ну… я бы предпочел Николь…

– Я тоже. Извини, я первый.

Я издал нечто вроде восторженного «вау!» и увидел твою хитрую улыбку.

– Не ори, я еще не назначил официальной церемонии, двор пока ничего не знает. Ну что, доволен, дождался наконец?

О да, разумеется, никто ни о чем не догадывается! Ты старался поддеть меня и скрыть свою радость, но я прекрасно видел, как спокойное, теплое счастье светилось в твоих глазах.

– Франсуа, ты говорил с Принцессой?

– Н-нет, – ты смущенно вздохнул. – Я думал… попросить тебя, Артур – мне кажется, так будет лучше.

– Ладно, – я улыбнулся. – Мне кажется, она не очень расстроится.

Ты оценивающе покосился на меня и хмыкнул:

– Я даже уверен, что совсем не расстроится. Еще одно: Николь ждет ребенка.

– Да ну?! – тут я, конечно, не выдержал и завопил, и получил от тебя тычок в бок. – Так у тебя скоро будет наследник?! Ну, герцог!..

– Ты только не думай, что я женюсь по обязанности…

– Мне такое и в голову не приходило.

Вечером я, понятно, не утерпел, и окончательно смутил Николь поздравлениями – за что получил от тебя угрозу вызова на дуэль. На следующее утро был объявлен день церемонии, и разразился маленький шумный скандал. Где бы я ни появился, кучки придворных, до того взволнованно и зло гудевшие, замолкали и буравили меня глазами, словно это я заставил тебя жениться. В ответ я спокойно и, как мне казалось, внушительно клал левую ладонь на эфес шпаги и молча шествовал дальше.

Николь вся светилась мягкой, тихой радостью. Честное слово, трудно было бы найти более достойную Великую Герцогиню! Она расцвела и еще больше похорошела за год вольной жизни, и при виде вас, гордых, красивых и счастливых, быстро умолкали самые злые языки – впрочем, их оказалось не так и много. Не любоваться вами было невозможно. Счастье казалось достойной и естественной наградой за все пережитое.

Да так оно и было. Выйдя из Скал, мы прожили за этот год целую новую жизнь. Труда, эмоций, впечатлений оказалось больше, чем за предыдущие пятнадцать лет. Сил и радости тоже стало больше, и это при том, что трудились мы, не покладая рук, почти без отдыха и праздников. Мы с тобой, конечно, не махали топорами. Ты занимался организацией – всего, что можно и нужно было организовывать. В первые годы это было в основном строительство и обеспечение жителей провизией. Чего стоила одна переправа через Иллин, где ты пару раз чуть не утонул. Ну а я налаживал внешние связи – политические и торговые, так это, кажется, называется. То есть напоминал соседям, что мы на самом деле существуем, что нас не перебили и не уморили. Некоторые верили не сразу, памятуя о недавних событиях; приходилось привозить к нам послов и показывать.

Понятно, что первое время мы нуждались практически во всем, а предложить взамен было особенно нечего. И я вдохновенно убеждал, уговаривал, обещал, льстил, давая возможность герцогам, принцам и князьям почувствовать себя добрыми, щедрыми и незаменимыми. В ответ они проникались к нам сочувствием (а некоторые – и уважением) и начинали помогать: товарами, деньгами, людьми. Кто-то делал это безвозмездно и от души; большинство – взаймы. Не беда; мы встанем на ноги и немного окрепнем – тогда и отдадим все сполна. Витты и сканы никогда ни у кого не были в долгу.

Постепенно государи успокоились, видя в нас мирных и надежных соседей. Мы уже начинаем расплачиваться с долгами, так что в скором будущем мой путь лежит на север, с ценным грузом и большой охраной. Ты регулярно принимаешь послов; неофициальные гости тоже заглядывают. Один из пунктов развлекательно-познавательной программы – показ железного чудища, что так и осталось в Скалах, у Пещеры Выхода. Мы думали приспособить его под хозяйственные нужды где-нибудь на полях, но потом оставили эту затею – слишком хлопотно оказалось спускать его вниз; да и связанные с ним воспоминания оставались довольно неприятными. Короче говоря, стоит чудовище в пещере как музейный экспонат. Пятачок по мере надобности приводит его в «боевую готовность» и даже катает иностранных гостей – самых смелых. Им также разрешено оставлять свои автографы на его боках и лапах – так у нас появилась своя «книга почета». Пятачок, правда, ворчит: мол, хорошую машину портят. По-моему, он прав; но чего не сделаешь, ублажая благородных посетителей!