Джен Коруна - Год багульника. Кровавая луна

Год багульника

Кровавая луна

Глава 1. Прощание с надеждой

Сощурив глаза, дозорные на стенах Рас-Сильвана наблюдали, как одинокий всадник в черной одежде с пышной меховой опушкой по воротнику галопом подъезжает к городу. Резко осадив коня перед воротами, он склонился в седле, сказал несколько слов часовому, тот без промедления открыл ворота — тех, кто имеет послание в замок, задерживать нельзя. Точно стрела, промчался верховой по улицам Синего города, подлетел к полумесяцу замка; гарцуя и задирая голову, взмыленный конь остановился у входа. Не успел его седок спешиться, как на пороге бегом появился старший жрец солнца — судя по радостной улыбке, засиявшей на его красивом лице, он был хорошо знаком с прибывшим. Увидев его, тот тоже заулыбался и, раскинув руки, двинулся навстречу.

— Гердерик, как я рад твоему приезду! — Кравой обнял товарища. — Как жизнь в Инкре?

Гость деловито нахмурился — он явно хотел казаться старше, чем был на самом деле. По внешнему виду и костюму в нем можно было легко узнать ирилай — озерного эльфа. У него было худощавое, обветренное лицо с еще не сошедшим летним загаром и лучистые, удивительно ясные голубые глаза. Черты лица выглядели более крупными и грубыми, чем у эльфов Рас-Сильвана, но в то же время были приятны какой-то особенной мужественной красотой. Иссиня-черные волосы приезжего были острижены, оставляя открытым уши и затылок: вероятно, это была единственно возможная для них прическа, ибо по своей природе они вились во все стороны непокорными вихрами, настойчиво напоминая растрепанные вороньи перья. Вообще, во всей его внешности было что-то удалое, широкое, слишком размашистое для утонченной лунной столицы; даже ветер над городом, казалось, вдруг разыгрался с его приездом и, лихо налетев, нарушил чинную тишину, принеся свежий морозный порыв с далеких гор. С обстоятельным видом гость стал докладывать Кравою о делах на родине:

— Жизнь — держись, хэуры вконец обнаглели: ходят в Серебристый лес, как к себе домой, твари кистеухие! Наших режут — что ни день, то двое-трое убитых. Гастар вбил себе в голову, будто в Инкре прячут Нар-Исталь, а мы его и в глаза не видели!

— С этим ясно — Гастар никогда не отличался благоразумием, — вздохнул Кравой, но снова заулыбался. — Ну а как твой сын?

— Сорванец этот? Да растет потихоньку, что с ним станется…

Стоило ему заговорить о сыне, как суровое лицо просветлело, в голубых глазах загорелся молодой огонек — теперь было совершенно ясно, что он едва ли старше Кравоя.

— Еще и ходить толком не научился, а уже к оружию тянется, — тщетно пытаясь скрыть гордость, продолжал ирилай. — Недавно шлем мой под лавку закатил — насилу отыскали. И как он его с места сдвинул — малец ведь еще совсем!

Его светлые глаза сверкнули.

— Настоящий Маграну! — гордо заключил он.

Кравой рассмеялся.

— Как для сына первой стрелы Инкра, так я даже удивился бы, не будь он таким резвым!

Озерный эльф смущенно усмехнулся.

— Да ну тебя… Вот один раз кто-то в шутку сказал, а ты повторяешь.

— Ну уж нет, даже и не думай скромничать: тебя ведь правда так называют в Инкре!

Ирилай, покраснев, покачал головой, как бы скромно говоря: «Ну да, это все про меня…»

— А что касается твоего сорванца, — продолжал Кравой, — так таких упрямых эльфов, как в вашем семействе, я нигде не видел! Готовься, скоро он еще и тебя переборет: недаром говорят, что на озере с пеленок знают, как держать меч — пока другие дети играют в деревянных лошадок, ирилай учатся фехтовать, — он запнулся и, изменившись в лице, добавил: — Завидую тебе…

Гердерик расплылся в улыбке.

— Да ты не переживай, у тебя еще все впереди! Успеешь нанянчиться — посмотрим, сколько у тебя таких шалопаев будет!

В его голубых глазах мелькнул хитрый огонек.

— Кстати, где же твоя распрекрасная Йонсаволь? Когда ты уже нас познакомишь?

Кравой отвел взгляд.

— Она сейчас в разъездах — дела, сам понимаешь… Вернется, тогда и познакомлю.

Он чуть слышно вздохнул, его лицо на мгновение стало грустным, но озерный эльф этого не заметил — ему явно не терпелось сообщить другу еще что-то.

— Да, кстати, сейчас буду тебе хвастаться, — с напускным равнодушием бросил он, — меня ведь назначили командующим войсками Инкра…

Солнечный эльф вскинул брови и просиял радостной улыбкой.

— Не может быть?! Что ж ты до сих пор молчал?

— Ну, вроде ж сначала дело, потом новости… — смущенно улыбнулся в ответ ирилай.

Кравой спохватился, что до сих пор не спросил друга о цели его приезда.

— Совсем забыл — какому ветру мы обязаны счастьем видеть тебя здесь?

Гердерик помрачнел. Улыбка сбежала с его лица.

— В Серебристом лесу убили лунного эльфа — девчушку, совсем еще молоденькую; я счел своим долгом лично сообщить об этом в Рас-Сильван.

Кравой почувствовал, как внутри него все похолодело — он тщетно пытался отогнать страшное предчувствие.

— Мы привезли ее вещи, — продолжал Гердерик.

— Показывай, — голос краантль прозвучал глухо и сдавлено.

Озерный эльф быстро снял с седла сверток и развернул ткань — на солнце заискрился синий бисер. Смуглое лицо Кравоя стало белым, как простыня — в руках ирилай лежал лук с плечами, изогнутыми, словно крылья бабочки, и знакомый вышитый колчан. Он сам когда-то подарил его Моав…

— Идем, — хрипло выговорил он. — Надо рассказать Лагду… Расскажешь ему, как это произошло.

Не глядя на ирилай, он развернулся, вошел в замок и стал быстро подниматься по лестнице. Гердерик с недоумением последовал за ним. Кравой шел, не оборачиваясь, глядя прямо в пол перед собой.

— Эй, ты чего? Знал ее, что ли?.. — крикнул Гердерик, догоняя его, но он как будто не слышал его.

Кравой без стука толкнул дверь в покои Лагда. Старший веллар сидел за столом, чертя что-то на большой, разложенной на столе карте. Услышав шаги, он удивленно поднял голову — жрец солнца никогда не вламывался вот так, без предупреждения. Светлые брови Лагда недовольно съехались на переносице.

— Кравой, я немного занят. Ты не мог бы зайти попозже?..

Солнечный эльф молча остановился посреди комнаты. Выражение его лица и все поведение были столь непривычны, что Лагд отвлекся от своего занятия и вышел из-за стола. Кравоя был бледен, а карие глаза смотрели дико, точно у загнанного зверя. Обеспокоенный, веллар подошел к нему.

— Что-то случилось?

Кравой сглотнул.

— Моав убили… — проговорил он и сам испугался собственного голоса.

Лагд застыл, точно статуя. Глаза стоящего рядом Гердерика расширились от удивления.

— Что?! Этого не может быть! Так это была она?! Мы видели знак, но… Мы не поверили!

Он переводил взгляд то на Лагда, то на Кравоя, точно не веря услышанному.

— Но почему она ничего не сказала?! Мы бы никогда не напали на них!.. — продолжал вопрошать он.

Лагд пошевелился.

— Расскажи, как это было.

Гердерик взъерошил темные волосы, нервно облизнул губы… Разговор с князем был коротким и тяжелым: тихим голосом он задавал озерному эльфу вопросы, а получив ответы, еще некоторое время молчал. Кравой с трудом понимал, о чем они говорят — не то, что их слова, даже собственное тело казалось ему чужим и далеким. Узнав все, что было нужно, Лагд поблагодарил Гердерика за проделанный путь. Все еще не совсем придя в себя, тот не знал, что делать дальше — новость ошеломила его не меньше, чем родных Моав. Некоторое время он стоял, глядя себе на сапоги, затем, почувствовав, что он лишний, спросил разрешения Лагда удалиться.

Когда за ним закрылась дверь, старший веллар обратился к Кравою. Тот казался спокойным, но давно знавший его краантль был поражен звучавшими в его голосе нотами непоправимого, глухого горя. Он никогда так и не вспомнил, что говорил ему тогда Лагд. Он слушал его, даже что-то отвечал, но все это было словно не с ним, какое-то огромное, как гора, тупое чувство нависло над ним, не давая собраться с мыслями, и оно все росло и росло.

Наконец, Лагд отпустил его, Кравой побрел к себе. Он с трудом дошел до своих покоев, ему все казалось, что происходящее — нереально. С остановившимся взглядом он стоял посреди комнаты, не понимая, где находится, пальцы судорожно сжимали лук и колчан — Лагд позволил забрать любимые вещи Моав. На его лице застыло недоуменно-растерянное выражение, он хмурил брови, будто пытаясь решить сложную задачу. Нет-нет, не может же в самом деле быть, чтобы Йонсаволь умерла, это просто невозможно… Когда он оставлял ее там, на дворе трактира, она ведь была еще жива! В памяти всплыл аромат волос Моав, ясный, четкий, как будто она здесь, в комнате. Ну не мог же и этот запах тоже исчезнуть — ведь он, Кравой, его чувствует. Что-то здесь не так, да, наверняка! Гердерик просто что-то напутал… В этот миг взгляд Кравоя упал на лук и колчан, зажатые в руке, и пол закачался у него под ногами. Его облил холодный пот, нахлынула дикая, невыносимая злость. Не помня себя, он со всей силы швырнул лук и колчан в угол, будто они в чем-то провинились. Грудь ходила ходуном, дыхания не хватало, крик возмущения хрипло вырвался из горла: