Дмитрий Казаков - Белые стяги победы

Дмитрий Казаков

Белые стяги победы

Часть 1. Трещины

1. Герой. Сейчас

Дрожание неопределенности на самой грани доступного Ардил ощутил, едва его конь вступил на площадь перед Храмом Бессмертных. Отметил, как повернул голову ехавший впереди сотник гвардии, Серебряных Крыльев, как с крыши дома напротив святилища с карканьем сорвалась ворона, услышал противное жужжание, увидел, как мельтешат над грязной лужей черно-зеленые точки навозных мух, как взблескивают на солнце их крылышки…

А в следующий миг события понеслись, точно укушенный оводом кентавр.

Магическая молния ударила Ардилу в лицо, но столкнулась с мгновенно созданным щитом, и разбилась на десятки шипящих длинных искр. Одна попала на плащ сотника, и тот заполыхал, будто высохшая трава, испуганно заржала лошадь, попытавшаяся сбросить наездника, но тот натянул поводья и удержался в седле.

Жужжание стало громче, мухи устремились в сторону Ардила.

Он вздрогнул от отвращения, но погасил его усилием воли, и сознание привычно раздвоилось – теперь он видел одновременно мир и его изнанку, предметы и светящиеся поля энергии, и одно накладывалось на другое, образуя яркую, непредставимую для обычного смертного картину.

– Ого… – только и произнес Ардил, поняв, что за «насекомые» летят к нему.

То, что простому взгляду казалось летучими тварями, предстало отражением хитро закрученного, многократно дублированного заклинания, созданного с помощью алхимии. В каждой из «мух» спрятана крохотная частичка тормозящего движения жертвы, замутняющего сознание яда, что подействует только на мага, на того, кто обладает активной энергетической проекцией.

Рой, вихрь гнилостно-зеленоватых искорок, нацеленных на него, на Ардила…

Словно издалека донеслись приглушенные хлопки, гвардеец, ехавший справа, вылетел из седла, второй успел вскинуть щит, и по нему забарабанило нечто похожее на металлический град. Нападавшие пустили в ход арбалеты, а все, что было до сих пор, и молния, и «мухи», требовалось, чтобы отвлечь, не дать хозяину Гардза сосредоточиться, и наверняка будут еще «сюрпризы».

Тот, кто собрался лишить Ардила жизни, знал, с кем имеет дело.

Первая «муха» ткнулась в лоб, он ощутил укус, похожий на пчелиный, и по лицу поползло онемение, кожу неприятно стянуло. Вторая попыталась вонзиться в ухо, ввинтиться в ушную раковину, но исчезла в короткой вспышке – начало действовать контрзаклинание, от рук и плеч навстречу зеленым искоркам взлетели сотни красных огоньков.

Создал собственный фантом – «насекомые», прорвавшие заслон, атакуют его.

Металлический грохот и истошное ржание возвестили, что закрывший Ардила гвардеец рухнул вместе с конем – любые доспехи рано или поздно будут пробиты, если в них впиваются десятки арбалетных болтов… Увидел распахнутые окна, из которых велась стрельба, валяющихся на мостовой горожан, что случайно оказались рядом с местом покушения…

И троих мужчин с кинжалами, выскочивших из-за угла.

Попытку наложить на него обездвиживающие чары Ардил отмел играючи, а затем ответил – по дрожащим нитям, что тянулись от чужого заклинания, потекли волны энергии. Безмолвный, различимый только для мага крик дал понять, что тот, кто посмел соперничать с ним, сейчас горит изнутри, заключенный в теле огонь рвется наружу, пожирает живую плоть!

Но на контратаку ушло несколько драгоценных секунд.

Первый из убийц оказался рядом, но вместо того, чтобы ударить, поднырнул под брюхо коня. Ткнувшаяся в висок арбалетная стрела отвлекла Ардила, в следующее мгновение он ощутил, как в бедро его входит острый нож, смазанный ядом, а скосив глаза, увидел, как по блеснувшему клинку потекли алые струйки.

Боль хозяин Гардза ощущал почти так же, как обычные люди.

Второй убийца попытался достать Ардила в другое бедро, и вот тут-то он разозлился по-настоящему, даже вздрогнул от накатившего гнева, и губы выплюнули ругательство, выученное еще в детстве, когда он был одним из мальчишек, добывавших пропитание на задворках Длиарна. Взмахнул рукой, и последние зеленые «мухи», кружившие вокруг побледневшего фантома, с протяжным шипением растаяли, а затем сгинул и сам призрачный дубль.

Лезвие воткнувшегося в бедро ножа вспыхнуло белым огнем.

Убийца с криком выпустил раскалившуюся ручку, второй схватился за переставшие видеть глаза, а вокруг мага забушевало бешеное пламя, сжигая своих и чужих, уничтожая даже намек на опасность. С грохотом рухнул дом, откуда стреляли арбалетчики, и вопли боли сменились тишиной, остался лишь треск медленно остывающих камней.

Ардил опустил сжатый кулак, и огонь погас.

На мостовой остались обгоревшие тела, гвардейцы изжарились в доспехах, а убийцы превратились в уголь, бесполезный даже для самого искусного некроманта. Двухэтажное здание, где ранее вроде бы располагался постоялый двор, сделалось грудой закопченных развалин. Оставшиеся в живых Серебряные Крылья, двое из тех, что ехали в арьергарде и благодаря этому уцелели, торопливо послали фыркающих лошадей вперед.

– Вы не пострадали, господин? – спросил один из них.

– Нет, чтобы мне облезть, – отозвался Ардил, борясь с клокочущим внутри гневом. – Поглядите, не осталось ли там кого в живых.

Эти ублюдки посмели поднять на него руку… на него, избранника Нового Бога, будущего повелителя мира… те, кто погиб сегодня – жалкие марионетки, они получили свое… но вот когда он доберется до тех, кто все это придумал, то тогда… он не любитель пыток и казней, но каждый в этом мире должен понять, что покушаться на хозяина Гардза себе дороже! Тот, кто противостоит ему, обязан будет сдаться, потерпеть поражение, поднять над своим логовом белый флаг!

– Они все сдохнут, будут умирать долго и страшно, – прошептал он.

Немного успокоившись, опустил руку к поясу, ощупал висевший там мешочек из коричневой замши. Тот опустел, стал почти в два раза меньше, чем в тот момент, когда Ардил выехал из замка, отправляясь на освящение едва достроенного Храма Бессмертных. Это значит, что половина спрятанных внутри кристаллов, позволяющих творить магию, обратились в черную пыль.

Эх, если бы можно было обходиться без них!

Увы, такое возможно лишь для бога.

– Двое дышат, господин! – крикнул один из гвардейцев, взобравшихся на груду черных руин, и Ардил удовлетворенно кивнул: раз враг жив, значит, «расскажет» все, что необходимо, даже если не будет в состоянии шевельнуть языком или проявит чудеса стойкости.

– Тащи его сюда, – велел он, слезая с коня и морщась от боли в бедре.

Да, рану не залечил, и, кстати, разрез на штанах остался – смотрится плохо.

Громыхнул откатившийся в сторону камень, затем еще один, Серебряные Крылья закряхтели, и из развалин оказался извлечен могучего сложения парень, одетый неброско и добротно, как средней руки приказчик. Вот только в руке его обнаружился сломанный арбалет, а на пальцах – мозоли, какие бывают лишь у того, кто давно и часто стреляет из этого оружия.

– Наемник, – сказал Ардил. – Сейчас мы узнаем, кто его хозяин. А ну-ка…

Он присел на корточки и приложил ладони к вискам раненого.

Вновь пережил раздвоение сознания, и изнанка расцвела перед глазами буйством смазанных красок. Теперь нужно отыскать здесь нужную дорогу, извлечь то, что спрятано в голове у арбалетчика, наделить плотью воспоминания, никуда не исчезнувшие, несмотря на то, что они давно похоронены в памяти, скрыты под ее слоями, растворены в темных водах прошлого.

То, что Ардил делал сейчас, не умел больше никто в этом мире.

Уроки Нового Бога наложились на невероятный талант его ученика…

Любое живое существо, если смотреть на него с изнанки – не более чем сгусток энергии, и копаться в нем ничуть не приятнее, чем в куче старого мусора. Здесь и желания, и обиды, и мечты, а и то, и другое, и третье редко бывает красивым, горечь неудач, обжигающая лава злорадства, игольчатые вихри неприязни и ледяные глыбы ненависти.

Ардил продирался сквозь все это, как путник через непогоду.

К тому моменту, как нащупал и извлек нужное, сам вспотел, счастье еще, что сумел ухватиться за последнее стремление, оставшееся в голове раненого – выцелить вон в того хлыща на лошади. На миг увидел себя со стороны – мелкий и тощий, копна светлых волос, пряди торчат, на треугольном и белом лице почти детское удивление, рот приоткрыт.

А затем он двинулся к корням этого стремления, к тому, что его породило.

Оказался за столом в полутемной комнате, судя по всему, в зале большого постоялого двора, разглядел сидящих на стульях мужчин, и услышал хриплый голос того из них, что был одет богаче других: «…помните, что вы имеете дело не с обычным человеком, что тот, кого называют Ардилом из Гардза, намного могущественнее, чем любой маг…».

Говоривший был высок, сед и коротко стрижен.

А на правой руке у него красовался перстень – массивный, золотой, с гербом в виде обвивающего палец дракона, что держит в пасти красный шарик небольшого рубина. Выговор с характерными шипящими интонациями намекал, что его обладатель родился на юге, между Романдо и долиной Кран-Рели, или хотя бы прожил в тех местах много-много лет.