Кира Касс - Отбор

Кира Касс

ОТБОР

Привет, пап!

(машет лапкой)

ГЛАВА 1

Когда мы получили письмо, мама была на седьмом небе от счастья. Она уже размечталась, что наши проблемы навсегда остались в прошлом. Основной загвоздкой в ее блестящем плане оказалась ваша покорная слуга. Не то чтобы я была особенно строптивой дочерью, просто всему есть предел.

Не хотела я вступать в королевскую семью. И Единицей становиться тоже не хотела. Даже не думала пробовать.

Я спряталась в своей комнатушке — единственном месте, где можно укрыться от гомона многочисленных родственников, — и попыталась найти какой-нибудь довод, способный поколебать матушку. Все, что у меня имелось, — это набор твердых убеждений… Едва ли она прислушается хотя бы к одному.

Таиться и дальше было невозможно. Дело шло к обеду, а обязанность готовить его возложена на меня как на самую старшую из оставшихся в доме дочерей. Я заставила себя вылезти из постели и отправилась на растерзание.

Мама встретила меня мрачным взглядом, однако ничего не сказала.

В молчании мы сновали по кухне и столовой: приготовили цыпленка, пасту и яблочные дольки, накрыли стол на пятерых. Поднимая глаза, я всякий раз натыкалась на испепеляющий взгляд матери, призванный, видимо, устыдить меня и заставить одуматься. Время от времени она прибегала к этому приему. Например, если я отказывалась браться за какой-нибудь заказ, потому что желающая нанять нас семья славилась грубостью. Или если она хотела, чтобы я сделала генеральную уборку, когда мы не могли себе позволить пригласить для этих целей кого-нибудь из Шестерок.

Иногда ее тактика срабатывала. Иногда нет. Но в данной ситуации я готова была стоять насмерть.

Она терпеть не могла, когда я упрямилась. Впрочем, эту черту характера я унаследовала от нее, так что она не должна слишком удивляться. Правда, на сей раз дело было не только во мне. В последнее время мама вообще была на взводе. Лето подходило к концу, надвигались холода. А с ними и заботы.

Мама недовольно бухнула в центр стола кувшин с холодным чаем. При мысли о чае с лимоном у меня потекли слюнки. Терпение, сказала я себе: если выпить положенный мне стакан сейчас, потом придется запивать еду водой.

— Ты не умрешь, если заполнишь заявку, — прорвало ее наконец. — Участие в Отборе — отличный шанс для тебя! Для всех нас.

Я тяжело вздохнула: это мероприятие вполне может оказаться для меня смертельным.

Ни для кого не секрет, что королевский дворец то и дело подвергался яростным атакам повстанцев. Обитатели подземных колоний ненавидели Иллеа — нашу большую и относительно молодую страну. Нам в Каролине уже доводилось видеть их в деле. Тогда дотла сожгли дом одного из членов суда, а нескольким Двойкам разбили машины. Как-то раз они устроили громкий побег из тюрьмы. Но, учитывая, что вытащили оттуда только девушку-подростка, которой не повезло забеременеть, и Семерку, у которого дома остались девять детей, невольно приходили мысли, что в данном случае правда на их стороне.

Но проблема не только в потенциальной опасности. Просто любые размышления об Отборе казались мне предательством. Вспомнив о причинах, которые имелись у меня на то, чтобы оставаться дома, я не смогла сдержать улыбку.

— Последние годы отцу приходилось ой как несладко, — прошипела мама. — Будь у тебя хоть капля жалости, подумала бы и о нем.

Папа. Да. Я действительно хотела помочь ему. И Мэй с Джерадом. И наверное, даже маме. Слишком долго нам всем приходилось туго. Интересно, папа согласится с подобным способом поправить положение дел? Есть ли такие деньги, которые позволяют все оправдать?

Не то чтобы наши дела были настолько плохи. Мы не балансировали на грани голодной смерти или что-нибудь в этом роде. Мы не нищие, нет. Но и состоятельными нас тоже едва ли можно назвать.

Мы занимались искусством. А художники и музыканты находились всего лишь в трех шагах от грязи. В самом буквальном смысле — от самых низов нашу касту отделяли три ступени. Денег частенько не хватало, а доходы всецело зависели от времени года.

Помню, читала в какой-то потрепанной исторической книжке, что раньше все главные праздники были сосредоточены в зимние месяцы. За каким-то Хеллоуином шел День благодарения, потом Рождество, а за ним Новый год. Впритык друг к другу.

Рождество никуда не делось. День рождения божества ведь не перенесешь. Но после того, как государство Иллеа заключило мирный договор с Китаем, Новый год стали праздновать в январе или феврале, соотнося с фазами Луны. Все отдельные благодарственные торжества и дни независимости в нашей части мира теперь превратились просто в Праздник благодарности. Его отмечали летом. Мы восхваляли основание Иллеа и радовались, что до сих пор существуем.

Что такое Хеллоуин, я не знала. Этот праздник не возродился.

Так что по меньшей мере трижды в год все семейство в полном составе оказывалось занято. Папа с Мэй писали картины, и наши постоянные клиенты раскупали их на подарки. Мы с мамой выступали на вечеринках: я пела, а она играла на рояле. Не отказывались ни от одного заказа. Будучи помладше, я до ужаса боялась выступать перед публикой. Теперь же просто старалась слиться с музыкой. В конце концов, с точки зрения нанимателей, мы именно так и должны были себя вести: нас хотели слышать, но не видеть.

Джерад пока что не нашел свой талант. Впрочем, ему всего семь. У него еще есть время.

Вскоре опадет листва, и наш маленький мирок снова погрузится в хаос. Пять ртов на четверых работников. Никаких гарантий стабильного дохода до рождественского сезона.

Когда я задумывалась об этом в таком ключе, Отбор казался чем-то вроде спасительной веревки, чем-то надежным, способным вытянуть меня из мрака, а вместе со мной и мою семью.

Я покосилась на маму. Для Пятерки немного грузновата, что удивительно. Она не страдала обжорством. Да и объедаться нам особо нечем. Видимо, так начинаешь выглядеть, выносив и родив пятерых детей. У нее рыжие волосы, совсем как мои, если не считать многочисленных серебристых прядей. Они вдруг появились у нее в большом количестве года два назад. В уголках глаз прорезались морщинки, хотя лет ей не так уж много. Двигалась она так, словно на плечах покоилась какая-то незримая тяжесть, пригибавшая ее к земле.

Ей нелегко — это я понимала. И осознавала, что именно поэтому она избрала в общении со мной тактику манипуляции. Нам приходилось постоянно бороться за выживание, но по мере того, как приближался скудный на развлечения и заработок осенний сезон, мама становилась все более и более раздражительной. Естественно, она считала мое поведение неразумным. Ну что мне стоит заполнить какую-то дурацкую заявку!

Но в этом мире были вещи — важные вещи, — которые я любила. А этот листок бумаги представлялся мне каменной стеной, способной отгородить меня от того, что я хочу. Возможно, мои мечты — глупость. Возможно, им не суждено осуществиться. И все же это мои мечты. Казалось неправильным поступаться ими, как бы много ни значила для меня семья. И потом, я и так уже почти всем ради них пожертвовала.

Когда Кенна вышла замуж и Кота ушел от нас, я осталась за старшую и изо всех сил старалась соответствовать. Училась урывками, если выдавалась свободная минутка между репетициями, которые занимали почти все мое время. Вдобавок к пению пыталась овладеть еще несколькими музыкальными инструментами.

Но теперь, когда пришло письмо, все это перестало иметь какое-либо значение. В мамином воображении я уже была королевой.

Будь я немного умнее, засунула бы куда-нибудь эту дурацкую писульку, пока не вернулись папа с Мэй и Джерадом. Но мама припрятала послание где-то в складках одежды, а затем, в разгар обеда, торжественно извлекла злополучный документ.

— «Семейству Сингер», — пропела она.

Я попыталась выхватить у нее письмо, но она оказалась проворней. Рано или поздно все бы узнали обо всем, но теперь они будут на ее стороне.

— Мама, пожалуйста, — взмолилась я.

— Хочу послушать! — закричала Мэй.

Это меня не удивило. Младшая сестренка, несмотря на три года разницы, точная моя копия. Впрочем, схожи мы с ней только внешностью, но никак не характерами. В отличие от меня она общительная и неунывающая. А в последнее время еще и повернута на мальчишках. Сестра решит, что это все страшно романтично.

Я почувствовала, что краснею. Папа промолчал, а Мэй прямо-таки подпрыгивала на месте от восторга. Джерад, маленькое солнышко, ел как ни в чем не бывало. Мама откашлялась и прочла:

— «По данным недавней переписи населения, в настоящее время в вашем доме проживает незамужняя женщина в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Мы хотели бы оповестить вас о предстоящей возможности оказать честь великому народу Иллеа».