Грэм Джойс - Там, где кончается волшебство

Грэм Джойс

ТАМ, ГДЕ КОНЧАЕТСЯ ВОЛШЕБСТВО

Моей дочери Элле и сыну Джо

От автора

Однажды майским утром моей жене Сью не спалось. С трудом дождавшись рассвета, она вскочила и пошла кататься на лошади. Вернулась она с прогулки в отличном настроении и принялась рассказывать, какое чудо ей довелось увидеть. В лучах восходящего солнца скакала Сьюзен по полю — и вдруг прямо перед ней как из-под земли возникла стайка зайцев. Четыре или пять. Они, на удивление, не сиганули врассыпную от лошади. Напротив, зайцы словно включились в скачку и некоторое время буквально гарцевали рядом, пока не растворились в утреннем тумане. Сью еще долго вспоминала эту волшебную историю.

В другой раз, катаясь верхом, она сломала руку. Потребовалась сложная операция. Восстановление проходило долго и непросто. В преддверии Рождества мне на глаза попалась бронзовая статуэтка скачущего зайца, выполненная художницей Люси Кинселла. Фигурка была мне явно не по карману, но, завороженный историей про скачущих зайцев, я все-таки поддался импульсу и приобрел статуэтку для Сью. С тех пор заяц стал в нашей семье чем-то вроде тотемного животного, заняв почетное место на каминной полке в гостиной. Ну а у Сью дела пошли на лад.

Я, помнится, уже рассказывал на своем сайте, как однажды (опять-таки прекрасным майским утром) мы со Сьюзен прогуливались по живописному английскому пленэру и безуспешно пытались разобраться, можно ли избежать рождения детей по умолчанию. То бишь, пустив события на самотек, ждать от себя осознанного решения и дождаться, что оно будет принято за тебя и будет отрицательным. «Остановись уже на чем-нибудь», — строго сказала Сьюзен — ну, как-то примерно так. Я искренне напрягся, пытаясь понять, чего мне хочется. Но, сколько ни старался, ничего не выходило. Вдруг у меня между ног, в граве, вырос огромный заяц. Вынырнул, словно из-под земли, ну, натурально, между ног. Наставник Фрейи, символ плодовитости, мой добрый старый приятель заяц… И да, вы будете правы, упрекнув меня в глупом, иррациональном поведении, но кто я такой, чтобы не внять столь ясному посланию Природы? Причем звучащему с такой нечеловеческой силой, что тут и прагматичный циник призадумался бы. В общем, через год у нас родилась дочь Элла, а через два — сын Джозеф. Есть знаки, мимо которых проходить нельзя, и я безумно благодарен зайцу за то, что он наставил меня на путь истинный.

Прошло какое-то время, и мы наткнулись на потрясающую картину Анжелы Хардинг, в которой тоже присутствовал заяц, но только в намного более абстрактном варианте. Картина изображала маленькую девочку, как будто болтающую с гигантским зайцем. Отчасти именно это загадочное полотно вдохновило меня на написание романа «Там, где кончается волшебство». Другим источником вдохновения стал ежегодный пасхальный праздник, который издревле проводится в одном из графств Центральной Англии — Лестершире. «Урви заячий пирог и пни бутылку» — вот полное название сего седого ритуала с серьезнейшим языческим подтекстом. Каждую Пасху жители округи пекут огромнейший пирог. В прежние времена его начиняли зайчатиной, теперь кладут только свинину и говядину. Пока пирог победоносно проплывает по деревне в сопровождении музыкантов и ряженых, селяне собираются на ступеньках церкви, готовясь «получить» его. «Получить» пирог — звучит довольно мирно; впрочем, так оно и начинается, пока ситуация не выходит из-под контроля и рвущиеся вперед не начинают «получать» пирогом по голове и прочим частям тела. Считается, что поймать кусок и съесть его — к удаче.

Да уж, чего только не творится в укромных уголках Центральной Англии!

Когда пирог весь съеден, крепкие парни из деревень Халлатон и Медбурн переходят к следующей стадии веселья, а именно к мордобою без правил, в ходе которого гоняют «бутылку» (в действительности маленький пивной бочонок) промеж оврагов, речушек и колючих изгородей, от ворот до ворот, отстоящих почти на милю. Травмы в таком горячем соревновании не редкость. Никто не знает, сколько этой традиции лет, известно только, что в восемнадцатом веке христианское духовенство пыталось упразднить пугающий языческий обычай, на что ответом стала красноречивая надпись на церковной стене: «Нет пирога — нет пастора». Бедняга пастор все быстро понял, и ритуал «Урви заячий пирог и пни бутылку» возобновился.

Неудивительно, что зайца почитают. Ведь заяц — древний символ плодовитости. Один из редких видов, способных к зачатию во время беременности. Тотемное животное богини Остары. Известно, что зайцу поклонялись в Древнем Риме. Поэтому пасхальный праздник в Халлатоне не что иное, как отголосок былого языческого ритуала, равно как пасхальные яйца с пасхальным зайцем — лишь тени большого заячьего культа древности.

Вот некоторые из событий, сподвигших меня к написанию романа «Там, где кончается волшебство». Я всегда чувствовал, что под пластами железобетона, устлавшими промышленные земли Центральной Англии, скрывается ее сырое темное нутро. Центральные районы сказочно богаты фольклором, обильно политы кровью, овеяны преданиями. Тут Робин Гуд и леди Годива, тут праздники, подобные халлатоновскому, и древний обычай украшения колодцев в Дербишире — и все это на пятачке в каких-то пятьдесят миль. Да здесь любой камень пни, и сразу из-под него попрут легенды. Поэтому героя, чьей жизни двадцатый век почти не коснулся, героя, продолжающего соблюдать каноны прошлого, хотя вокруг летают спутники, мне захотелось поселить именно здесь.

Сначала я думал, что действие будет происходить в 1920-е годы, но быстро понял, что не нужно забираться настолько далеко: достаточно вернуться в 1960-е — и найдешь людей, ведущих жизнь, никак не изменившуюся с середины девятнадцатого века. Между американцами и русскими идет космическая гонка, а в Англии у многих удобства на дворе. Мамочка и ее приемная дочь Осока — именно из этой серии.

Мамочка и Осока — акушерки. Мало того что они работают без лицензии, они еще делают подпольные аборты. Аборты в Великобритании легализовали только в 1966 году. До этого в пикантной ситуации женщины обращались к таким, как Мамочка. Если же рядом не оказывалось Мамочки, они прибегали к помощи безответственных эскулапов-жуликов. А что до Мамочки и ей подобных, то им за доброту и помощь платили отчуждением и страхом.

О травах Мамочке известно все. Она, конечно, ведьма, хотя в романе я это слово не употребляю ввиду его двусмысленности. Она, конечно, выступает на стороне добра. Она другая, одна из «избранных», поэтому ее умения и знания пугают сильных мира сего. Простые люди ее уважают, но тоже побаиваются. Осока наследует все перечисленные качества, но вместе с тем она уже одной ногой в современном мире. И все же… старые порядки в ней сильны. Ее тотемное животное — заяц. Оказывается, она такой же аутсайдер, как Мамочка, и у нее тоже имеются враги. Осока ведет войну за право быть собой.

Мои друзья вольны со мной не согласиться, но я считаю этот роман одним из лучших своих произведений. И хотя действие «Там, где кончается волшебство» разворачивается в 1960-х годах, надеюсь, что эта книга сможет многое поведать читателю о жизни в веке двадцать первом.

Пролог

Если бы можно было рассказать все за один присест, есть маленькая надежда, что вы поверили бы всему — даже тому, что кажется чудным. Даже тому, что я увидела за живой изгородью. Если бы можно было размотать историю, как нитку, или же срезать, словно яблочную кожуру, как делала Мамочка, — перочинным ножом в одну предлинную загогулину, а на ноже поблескивает капелька. Тогда бы вы точно клюнули.

Но Мамочка говорила, что люди разучились Слушать. Что мы живем в такое время, когда все только болтают, не думая о последствиях. И что для жизни это время нехорошее.

Поэтому, пока я буду рассказывать, история, как яблочная кожура, начнет провисать при каждом повороте ножа. Довольно скоро вы разберетесь, с кем имеете дело, и тут-то у вас возникнут основания усомниться как в рассказе, так и в рассказчике. Возможно, вы даже заподозрите последнего в безумии и будете его презирать. И главное, вы перестанете верить.

Не отрицаю, я ведь и правда разок сошла с ума. Но ненадолго. Однако тем, кто разучился Слушать, такого непродолжительного безумия хватило, чтобы меня предать, чтобы от меня отвернуться, чтобы на меня ополчиться. Да и какое дело миру до обыкновенной девушки? Особенно до девушки с дурным характером.

Со мной пытались сделать то же самое, что сделали когда-то с Мамочкой. Спустили на меня собак. Но прежде чем рассказать, как все происходило, прошу вас об одном: когда вы усомнитесь, когда непонимание застит глаза, когда от отвращения во рту появится неприятный привкус, представьте, каково было нам, избранным, в течение долгих лет держать язык за зубами. Хранить в себе правду Сгорать и не произносить ни слова. И вот когда вы почувствуете, что я от вас уже неизмеримо далеко, тогда прислушайтесь. Не к мыслям — они уведут вас неведомо куда, не к сердцу — оно соврет, а к голосу, звучащему за голосом. Верьте рассказу, а не рассказчику.