Геннадий Ищенко - Альда

Ищенко Геннадий Владимирович

Альда

Часть 1

Глава 1

Войну старший лейтенант Алексей Трофимов закончил в Прибалтике в частях военной контрразведки «Смерш», гоняясь за «Лесными братьями». Отсюда его в июне 46 года перевели в Киев в третье управление МГБ, где он прослужил до 54 года, после чего в звании капитана был переведен в Москву в центральный аппарат Комитета государственной безопасности. Постоянные реформирования и чистки главного органа борьбы за государственную безопасность страны привели к тому, что за последние несколько лет численность его центрального аппарата сократилась вдвое. Наверное, только этим и можно было объяснить такое везение. Вряд ли на перевод повлияли личные и служебные данные молодого капитана. В то время люди, формировавшие кадры, руководствовались в своем большинстве совсем другими критериями. С работой у Алексея все сложилось нормально, а вот в плане личной жизни ему хронически не везло. Он даже имел на эту тему неприятный разговор с начальством. Не то чтобы Трофимов не нравился женщинам, наоборот, высокий, плечистый капитан с мужественным лицом притягивал их как магнит притягивает стрелку компаса. Только вот никто из знакомых по работе женщин его не устраивал, а несколько знакомств на стороне по разным причинам до ЗАГСа не дотянули. Помог старый знакомый, можно даже сказать, друг полковник Олег Дмитриевич Синицин, служивший в Первом главном управлении.

— Давай познакомлю с одной девушкой, — сказал он Алексею. — Подруга моей дочери. Приехала с Урала, поступила в Государственный Университет и сейчас уже учится на последнем курсе истфака. Умница и красавица. Дочь говорит, что ее после окончания учебы хотят оставить на кафедре. Выходные ничем не занят? Вот я и попрошу Олю ее к нам привести.

Это знакомство ничуть не походило на все остальные и закончилось свадьбой летом 56 года. Больше двух лет, несмотря на усердные старания молодой супружеской пары, плодов их союза не было, и только весной 59 года Нина наконец забеременела. Сергей родился в срок в феврале 60 года. Мальчик был крупный и роды прошли тяжело. Отсидев три месяца в декретном отпуске, Нина определила сына в ясельную группу и с облегчением вышла на работу в свой университет. С работой у нее ничего не получилось. Несмотря на свой крупный вид Сережа оказался чрезвычайно восприимчивым к всякого рода инфекциям. Полгода Нина не вылезала из больничных, пока Алексей не положил этому конец, настояв на том, чтобы она бросила работу.

— Я понимаю, что тебе нравится работа и коллектив вашей кафедры, — сказал он ей. — Но ты же видишь, что твориться? Ребенок постоянно болеет, а ты не работаешь, а только числишься на работе. Придется тебе с ним посидеть дома, пока он не окрепнет.

Это «пока» вылилось в четыре года, после чего жена опять забеременела и вопрос с работой был опять снят с повестки дня. А зимой 65 года для Алексея остановилось время: Нина умерла при родах дочери, которую медики тоже не смогли спасти. Два года Сереже пришлось походить в садик. В тех уже нечастых случаях, когда ему не повезло заболеть, выручал Олег Дмитриевич Синицин, который получил звание генерал-майора и был отправлен на пенсию по состоянию здоровья. Выслуга у него была больше положенных двадцати лет, так что с пенсией новоиспеченного генерала не обидели. А то, что ему безделье было хуже смерти, медиков не волновало, их больше беспокоили осколки гранаты, которые из него не извлекли в свое время. Сын с семьей жил в Новосибирске, а теперь вышла замуж и уехала на Украину и дочь, поэтому Олег Дмитриевич и Вера Николаевна были рады возиться с мальчишкой, к которому искренне привязались.

С выходом в школу начался новый этап в жизни Сергея. Все болезни почему-то дружно исчезли, а домашний мальчишка, все время проводивший среди взрослых, получил в друзья целый класс из трех десятков мальчишек и девчонок. Как-то так само получилось, что к сильному и умному мальчику липли все одноклассники. Он был крупнее и сильнее остальных мальчишек, но отличался редким добродушием и ни разу не попытался использовать против кого-нибудь из них свою силу. Учеба давалась ему без особого труда, поэтому дома он на нее времени почти не тратил, часто пропадая у Синициных. Со старым генералом ему было интересно. Тот знал уйму историй, от которых у младшего Трофимова замирало сердце. Помимо рассказов его влекла коллекция холодного оружия, которую собрал Олег Дмитриевич.

— Здесь каждый предмет имеет свою историю, — рассказывал генерал своему юному другу. — Кое-что добыл я сам, но большинство клинков подарили сослуживцы.

— А вот этот кинжал? — спросил Сережа, показывая на черный с серебром кинжал, который он уже тайком вытаскивал из ножен. — Какая у него история?

— Его мне вручили вместе со званием унтерштурмфюрера СС, — засмеялся Олег Дмитриевич. — Дело было в Штутгарте зимой тридцать девятого года. Правда, носил я его недолго, еле тогда унес ноги.

— Я его смотрел, — признался мальчик. — Красивый. А по клинку что-то написано.

— Там по-немецки написан очень красивый девиз, — пояснил генерал. — Моя честь зовется верность. Понравился? Тогда я тебе его завещаю. Когда умру — жена отдаст.

Прошло пять лет. Сергей учился уже в шестом классе, а отцу, который так больше и не женился, дали звание майора. Синицины сильно сдали, особенно Олег Дмитриевич. Сергей знал, как старик скучает и ждет его прихода, поэтому старался выкраивать время, урезая общение со школьными друзьями, чтобы хоть ненадолго заскочить к нему в гости. А в ноябре сердце старого чекиста не выдержало, и в мире стало на одного хорошего человека меньше. Во время похорон он был в школе, а придя в знакомую квартиру, застал лишь заплаканную, одетую в черное Веру Николаевну.

— Олег меня просил в случае его смерти тебе ничего не говорить, — рассказывала она. — Он умер вчера утром. Комитет взял все на себя, поэтому обошлись без вскрытия и похоронили за один день. Возьми, это он оставил тебе. А это оформленное разрешение на хранение на имя твоего отца. Сережа, ты не оставляй меня одну, заходи хоть иногда!

Он поцеловал мокрую соленую щеку, взял завернутый в ткань кинжал и большой конверт из плотной бумаги и ушел плакать домой. Реветь перед убитой горем женщиной он не мог, хоть и очень хотелось. Мать он помнил плохо, а эта потеря была свежей и рождала тоску.

— В этой голове, — похлопал как-то по своей голове Олег Дмитриевич. — Скрыта масса интересных сюжетов. Сколько можно было бы написать романов! Вот только нет во мне писательского таланта, да и не разрешат об этом писать. Может быть, когда-нибудь потом…