akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия

Рики Макарони и Старая Гвардия

Глава 1. Прошлое и настоящее.

В открытую форточку залетал свежий ветерок, давно раскидавший по полу непредусмотрительно оставленные на столе пергаменты. Большинство из них уже приспособил под игрушки–мышки огромный рыжий кот, с урчанием зажимающий на полу очередной огрызок. Владельцу оставалось только радоваться, потому что содержимое пергаментов некоторое время назад стало ненужным, а выбросить их в неиспорченном виде ему было бы жалко. В школе он потратил на них много времени и стараний.

Парень по имени Рики Макарони удобно устроился на кровати, подперев спину подушками, держал в руке раскрытую брошюру, в которую время от времени заглядывал, но так и не начал читать. Все же «Стандарты СОВ по зельеварению» требовали внимательного и вдумчивого подхода. А Рики чувствовал себя слишком хорошо и мирно, чтобы сейчас напрягаться. Ведь заканчивался всего лишь третий день его каникул.

От рождения Рики был колдуном, то есть умел извлекать заклинания из волшебной палочки, превращать вещи, варить зелья и даже летать на метле. Из Макарони никто больше не владел такими способностями. И сразу же, как только четыре года назад он отправился постигать тайны магической науки, приключения и враги нашли его.

Каждый учебный год в школе одаривал Рики тем и другим в разных вариантах. Он уже упустил несколько значительных вероятностей отправиться на тот свет, и на это, конечно, не жаловался. Но чем дальше, тем больше волновало Рики то, что все прошедшие годы ему просто везло. И в последний раз юноша твердо решил, что должен владеть информацией, позволяющей если не защитить себя и своих близких, то хотя бы знать, где гнездятся возможные подводные камни, которых следует избегать. Для этого ему нужен был ответ на простой вопрос, который обычно знает каждый: «кто я?». За прошедшие четыре года Рики вполне настроился, чтобы адресовать этот вопрос своим родителям. С чего и начал, как только вернулся летом из школы.

В результате третий день каникул в родительском доме ознаменовался долгожданным окончанием грандиозной семейной ссоры. Инициатором конфликта, естественно, был он сам, и разбирательство началось тут же, как только утихли первые радостные возгласы и объятия в прихожей. Итальянский темперамент, как выяснилось, был свойственен всем членам семейства Макарони без исключения, о чем постоянно с юмором напоминал старший брат. Особенно в этом отличилась мама.

Люси Макарони, будучи стопроцентной англичанкой, проявила редкую несговорчивость. Она прямо и категорично отказалась раскрывать младшему сыну тайну его происхождения, и папа, хоть и смутившись, поддержал ее. По крайней мере, они теперь не отрицали, что знают больше, чем говорят.

Два дня прошли, словно в осаде. Находиться в комнате с кем‑нибудь из родителей и не ссориться, казалось, невозможно. Рики раньше представить не мог себе такого, но стоило заговорить, и любая самая обычная фраза вроде «как дела?» сворачивала разговор на скандальную тему. Больше всего Рики раздражало то, что даже отец не считал нужным объяснять свою позицию, не в состоянии при этом с нее сдвинуться; никогда еще мама не была так категорична, а привыкать к ее манере в стиле итальянской бабушки типа «я знаю, как для тебя лучше» парень не собирался. Благоразумный Пит, брат Рики, в общем и целом соглашался с ним, но было заметно, что намного больше, чем справедливости, он жаждет мира в доме. То же самое выражала и экономка, которую, конечно же, в суть конфликта не посвятили, потому что некоторых вещей о Рики ей знать не полагалось. Собственно, только в ее присутствии он заставлял себя не качать права.

На третий день рано утром Рики спустился в кухню. Мама еще не ушла в свой театр. Она доедала завтрак и, должно быть, оторвалась от еды, чтобы поглядеть, кто идет. Так что Рики, оказавшись на пороге, наткнулся на ее напряженный взгляд.

— Доброе утро, — поздоровалась мама. Рики сконцентрировался на ее замершей в воздухе руке с тостом.

— Оно могло бы быть добрым, если бы я мог верить тебе, как раньше, — пожаловался он, не будучи при этом доволен сам собой. Он действительно хотел бы прекратить это и злился на собственное упрямство, и так неприятно было сознавать, что у нее сегодня предстоит работа, а он портит ей настроение, и себе заодно. Но отступить уже не получилось бы.

— Молодой человек, будь любезен, прекрати свое вымогательство, — попросила она скорее устало, чем раздраженно. И откусила тост.

Рики, конечно же, совсем не хотел, чтобы она подавилась. Но такое равнодушие!

— Ты в самом деле на это рассчитываешь? – спросил он.

Люси Макарони замотала головой. Но, как воспитанная леди, не заговорила, пока не прожевала. Неприятное подозрение, что это хорошо организованная отсрочка, дающая время для фильтрования лишних слов, против воли Рики усиливалось с каждой секундой.

— Нет. Дождаться, что ты угомонишься – это недостижимый подарок, — улыбнулась она. – Ты мало изменился по сравнению с ранним детством. Помнится, тебя не привлекала нормальная песочница, но ты почему‑то непременно хотел залезть в нее после дождя. Специально, чтобы вымазаться и промокнуть. Чего я наслушалась от миссис Дуглас! – мама скривила губы. — Но все‑таки, иногда мне удавалось удержать тебя от этой забавы.

— Ну спасибо, — фыркнул Рики. – Мне не хочется напоминать, но я уже немножко вырос.

Возражение прозвучало, как детский лепет. Именно так разговаривали в фильмах бунтующие подростки, претендующие на взрослость. Примерять тот же стиль к себе сейчас и находить сходство казалось Рики оскорбительным. Это наносило ощутимый удар по старательно культивируемому им чувству собственной правоты. Он понял, что подобным заявлением дал отличный повод подтрунивать над собой.

— Мало кому нравится слушать, каким он был во младенчестве маленьким и хорошеньким, — с иронией согласился мама, но потом сразу помрачнела. – И проблемы, к сожалению, тебя волнуют совсем недетские.

— Хорошо, ты хотя бы признаешь, что это серьезно, — одобрил Рики. Если мама и пожалела о сказанном, то никак этого не показала, и он продолжил. – И ты думаешь, можешь удержать меня подальше от колдовской… песочницы?

— Насколько это в моих силах, не подпущу, — пообещала она.

За два предыдущих дня он устал беситься, и теперь отказ, сформулированный таким образом, невольно забавлял Рики.

— Может, ты сядешь? – предложила мама, кивая на стул напротив.

Рики удивился, почему до сих пор не осознал неловкость ситуации, стоя в дверях и глядя сверху вниз на маму, которая так старалась привить ему приличные манеры. Впрочем, теперь это не слишком его смущало. Он проследовал к столу и сел.