Элизабет Бойе - Сердце дракона Страница 25

— Ты здесь чужак, верно? Если только мы не ошиблись, ты из другого мира. Кто-то, за кем ты следуешь, оставляет для тебя послания. Мы и сами идем за ним, от вершины к вершине, по прямой. Это правда, что у скиплингов нет врожденной Силы и они не могут защищать себя?

— Не знаю, — искренно ответил Бран, гадая, о какой это врожденной Силе может идти речь.

Вожак отступил с шипением, делая своим спутникам знак приблизиться.

— Как по-вашему, это он и есть? Схватим его?

Прочие отозвались неуверенным бормотанием.

— Знаешь ведь, что бывает, если раздражить Хьердис.

Вначале убедись, что не ошибаешься.

— Может, оставим его на поживу Призрачным Всадникам? — с мерзким хихиканьем предложил один из альвов. — Не нравится мне что-то, как он липнет к этому камню, точно там еще осталась Сила. Пускай себе Всадники горят, а не мы.

— Что ты скажешь на это? — обратился вожак к Брану. — Оставить тебя Призрачным Всадникам? Или ты без шума пойдешь с нами и, быть может, спасешь свою шкуру? Хьердис всего только и хочет задать тебе пару вопросов насчет Ингвольд. Бояться нечего, — прибавил он, приближаясь еще на шаг.

Бран понемногу подбирался к Перову мечу, проклиная в душе его хозяина, который дрых так беспробудно, точно получил от богов право не вскакивать при каждом шорохе и шепоте, как делал это Бран. Шажок — и пальцы его ноги наткнулись на рукоять меча. Бран сомневался, что от этого будет прок, но если уж суждено погибнуть, так по крайней мере с оружием в руках.

— Нет, спасибо, — бросил он, быстро нагнувшись и схватив меч. — Неохота мне отвечать на вопросы Хьердис. Вот меч, а вот камень, и вам не так-то легко будет до меня добраться, так что убирайтесь подобру-поздорову туда, откуда явились.

На черных альвов его меч не произвел особого впечатления.

Они наскоро пошептались, и один из них воскликнул:

— Да ведь это камень, и больше ничего!

— Вот ты и сразись с ним, — отвечал другой. — Такой вот проклятый камень растопил моего дедушку. Будто ты не знаешь, что в древних камнях и Линиях все еще сохранилась Сила!

— Не могу же я сражаться. В этом месяце звезды ко мне неблагосклонны.

— Да ведь у этого парня Силы ни на гран! — провозгласил вожак, воинственно вскинув меч. — Нам же хуже будет, если он попадет в руки Миркъяртана. Уж лучше попытаться схватить его и погибнуть, чем потом объяснять, почему мы его не тронули.

Черные альвы согласно заворчали, затем выставили вперед секиры и подступили к скиплингу. Бран прижался спиной к шершавой теплой поверхности камня и моргнул, смахивая капельку пота, что сбежала по переносице. Двумя руками стиснул он рукоять меча и, защищаясь, взмахнул им.Клинки скрестились с оглушительным лязгом, освещенные яркой огненной вспышкой. Доккальвы дружно завопили от страха и изумления, а вожак вдруг полыхнул, как факел, с головы до пят одевшись в голубое пламя. Меч, шлем и латы с лязгом осыпались наземь, а сам доккальв попросту растаял, как кусок льда. Бран моргал слезящимися глазами, а трое уцелевших доккальвов тем временем пробормотали заклинания и исчезли.

Пер с криком проснулся, обежал камень, вырвал меч из рук не сопротивлявшегося Брана и приготовился отражать нападение.

— Они уже удрали, — сообщил Бран с немалым раздражением.

— В жизни не видал, чтобы кто-нибудь так крепко спал, когда его жизнь в опасности!

— Болван ты! Я бы мог их поймать! В следующий раз я сам буду нести стражу, и уж тогда нас никто не застигнет врасплох. Почему ты не защищался, Бран? Почему ты такой… — Пер осекся и попятился прочь от груды одежды и доспехов, которая все еще дымилась в черной слизистой луже. Пер осторожно потыкал останки носком сапога, чтобы понять, что же это, собственно, такое, и перевел на Брана совершенно бессмысленный взгляд.

— Что… кто… — начал он.

— Это сделал камень, — поспешно ответил Бран. — Я только…

— Камень! Хорошо же ты разговариваешь со своим старым другом и благодетелем! — Пер развернулся, чтобы уйти.

— Да ты дослушай! В камне есть Сила…

— Если не желаешь говорить мне правду, так и нечего нагромождать горы лжи. Вот уж никогда не думал, что между нами могут быть секреты — мы же выросли вместе, как братья!

— Я и пытаюсь тебе все рассказать, а ты, как всегда, не слушаешь, — огрызнулся Бран. — Если ты мне не хочешь верить, тогда и слова тратить незачем.

— Вот именно. Чем врать, лучше уж помалкивать. — Пер повернулся спиной к Брану, предоставив ему сторожить до утра. На следующий день они не разговаривали друг с другом. Ночью Бран без единого слова вновь стал на стражу, надеясь, что ему все же удастся не заснуть. Пер сладко спал, а Бран то и дело клевал носом и задремывал, а потом вскидывался и, виновато озираясь, гадал, что же его разбудило. После четвертого такого нервного пробуждения Брану почудился какой-то звук, донесшийся из расщелины в двух шагах от стоянки. Всякая дремота мгновенно улетучилась, и глаза его прояснились, точно звезды в ночном небе. Он долго и терпеливо выжидал и наконец заметил во мраке какое-то движение. Волосы встали дыбом при мысли о доккальвах, которые, верно, явились отомстить за гибель своего собрата.

Одинокий пришелец бочком проскользнул в лагерь и принялся нагло рыться в мешках, то и дело бросая опасливые взгляды на казавшегося сладко спящим Пера.

Бран подполз ближе и услышал, как зубы пришельца плотоядно вгрызаются во что-то съедобное. Чужак так усердно набивал рот, что Бран сумел подкрасться к нему незамеченным и внезапно обхватил сзади.

Пер с воплем подскочил и, схватившись за меч, с громким звоном обнажил его перед самым носом у обжоры.

— Ага, шпион доккальвов, попался! Я все время следил за тобой, негодяй! Держи его крепче, Бран.

Старый оборванец выронил посох и истрепанную суму, делая слабые попытки сопротивляться и с ужасом поглядывая на своих противников.

— Пощадите, будьте милосердны! — проныл он. Я всего только и хотел, что украсть чего-нибудь съестного. Ну разве таким крепким и статным храбрецам следует опасаться дряхлого бродяги, который, к тому же, едва жив от голода?

Пер медленно опустил меч.

— Это правда, вид у него не слишком воинственный.

Отпусти-ка его, Бран, разглядим его получше.

Воришка благодарно всплеснул тощими ладонями. Одежда его представляла собой причудливый набор жалких дырявых лохмотьев. Тощий нос, казалось, просвечивал насквозь, а чахлая бороденка едва прикрывала впалые щеки.

— Позвольте вам представиться, — объявил старик с остатками былого достоинства. — Мое имя — Скальг. В былые, счастливые времена я слыл известнейшим магом, но теперь перед вами — несчастный, сломленный жестокими обстоятельствами, павший до того, что приходится воровать еду ради спасения от голодной смерти. Убей вы меня — я бы вас не осудил, но даже такая ничтожная жизнь все же мне дорога, и если вы милостиво изволите сохранить ее…