Южная пустошь - 2 (СИ) - Цветкова Алёна Страница 27

Итак, что мы имеем…

Маги.

Мне точно известны трое: Великий отец, который правит Монтийской епархией и которого до панического страха бояться и Илайя, и Веним, и, похоже, сам Агор — Правая рука Великого отца, отправивший в Большой мир свинопаса.

Этот момент тоже теперь стал более-менее понятен. Скорее всего «старый и глупый мечтатель» пошел против своего правителя. И случилось это не так уж давно, иначе он не обратился бы за помощью к болтливому и несдержанному приятелю, а успел бы обзавестись армией сторонников на всех уровнях. Вряд ли монахи так сильно отличаются от остальных людей, а значит в епархии определенно должны быть те, кому поперек горла стоит Великий отец со своими безумными планами захватить весь мир.

Я мысленно расставила шахматные фигурки на доске. Моя сторона игрового поля была почти заполнена, а теперь к ним присоединилась еще один персонаж — Агор. Правда, он пока был серой лошадкой. Я не знала, как именно он сможет мне помочь…

На противоположной стороне я знала только короля, в роли которого выступал Великий отец, и перепуганную пешку — Илайю. Все остальные фигуры пока были незримы и их еще предстояло отыскать. Скорее всего там снова будут правители соседних стран: абрегорианский император и аддийский султан. Вот только кем они будут? Офицерами, имеющими право принимать решение, или бесправными пешками, долг которых повиноваться и погибать на поле боя в первую очередь?

— Тетя, — тихий шепот Грегорика прервал мои размышления. Мальчишка смотрел на меня испуганно. С тех пор, как они увидели Илайю, они так и просидели в уголке прижавшись друг другу и делая вид, что их здесь вовсе нет, — прошу вас, не отдавайте нас сестре… пожалуйста…

Я нахмурилась. Определенно Илайя что-то не договаривала, когда рассказывала мне о том, что была «вынуждена» продать братьев. Это подтверждал и ее презрительный тон во время нашей беседы, когда она говорила о них. Никакого сожаления о своем поступке Илайя определенно не испытывала. Однако, подробности о том, что произошло в Королевстве Кларин, рассказанные братьями, могли бы помочь мне заметить что-то еще…

— Почему? — спросила я. Все это время, пока я молчала, Грегорик так и не отвел от меня глаз, в которых плескался страх. И проблески надежды…

— Она снова продаст нас, — подал голос Астон. Я впервые слышала, чтобы он что-то говорил. И с трудом удержала прежнее выражение лица. На короткий миг мне даже показалось, что это говорит не сын Грегорика, а мой Лушка. Если внешне сходство между ними только угадывалось, то голоса были похожи, как две капли воды. — Госпожа Илайя говорит, что мы предали своего отца, когда стали рабами. И не достойны лучшей жизни, чем, — он запнулся, — принадлежать другим рабам…

Не знаю, что увидел на моем лице Грегорик, но он опустил голову и вжал ее в плечи. Я со свистом выпустила воздух из легких… Я немало знала о рабстве и тогда, когда считала себя дочерью Эдоарда. Но с тех пор, как выяснилось кто на самом деле мой отец, рабский ошейник вполне мог оказаться на моей шее, и я невольно стала интересоваться этой стороной моего возможного будущего. То, что я узнала о жизни рабынь изнутри, немного меняло картину, которая была в моей голове. Первая жена султана, несмотря на рабский ошейник на шее, могла очень многое. Ей было позволено даже казнить и миловать от имени своего супруга. Остальные жены и их дочери тоже имели достаточно прав и свобод. Однако чем ниже опускалась рабыня в иерархии султанского гарема, тем хуже было ее положение. Самыми бесправными были те несчастные, которых султан дарил своим рабыням.

В королевстве Кларин, скорее всего действовали такие же правила, но в зеркальном отражении. А значит Грегорик и Антос занимали в иерархии рабов самые нижние ступени. А если вспомнить, что старший брат принадлежал всего лишь наставнице Лунных сестер. Это не слишком высокая должность. И значит участь мальчишек оказалась еще незавиднее, чем я могла бы предположить…

А Илайя врала, что продала мальчишек, чтобы собрать деньги на первый взнос. Она просто хотела от них избавиться. Чтобы они не могли претендовать на трон Грилории. Уж лучше бы она убила их сразу, чем обрекать на такую жизнь!

— Я не отдам вас Илайе. — твердо пообещала я. Мой голос слегка хрипел, выдавая пережитые эмоции.

— А ваша сестра та еще гадина, — сочувственно вздохнул Веним, все это время просидевший молча, что совсем не было на него похоже. — Не понимаю, неужели Агор этого не видел? Он же инквизитор и способен видеть где правда, а где ложь…

Антос робко улыбнулся. А Грегорик поднял голову и обвел нас взглядом.

— Благодарю вас за помощь мне и моему брату…

Я кивнула. Не могла ничего сказать, горло перехватило от эмоций, потому что это были слова не раба, а принца. Пусть мой двоюродный брат был той еще сволочью, Илайя не зря была его любимицей, но сыновья у Грегорика — отличные ребята. Думаю, мы с ними поладим.

— Кстати, ваше величество! — вдруг воскликнул Веним, — вы же не отдали Илайе кинжал! Хотя обещали…

Я повернула голову и с удивлением посмотрела на толстого монаха. Откуда ему, вообще, известно про кинжал? Когда мы разговаривали с Адреем, никого рядом с нами точно не было…

— Откуда тебе известно про кинжал? — не стала молчать я. — Ты подслушивал?

Монах слегка побледнел, его глазки забегали, а все мое доверие к нему улетучилось. Неужели я ошиблась, когда расставляла пешки на своей шахматной доске? И этот монах никакая не пешка? Если бы он не вылез в окно, чтобы увидеть Илайю, я скорее всего снова вернулась бы к версии, что Веним и есть Агор…

— Ваше величество, — не выдержал он моего пристального взгляда и всплеснул руками, — я не виноват! Не смотрите на меня так! Моя комната была по соседству с вами, и когда я лег спать, оказалось, что под кроватью дыра в вашу комнату. И я все слышал, хотя даже не думал подслушивать… Кто, вообще, придумал делать дыры между комнатами? И зачем это, вообще?

Я прикрыла глаза, пряча взгляд. Хотелось одновременно рассмеяться от облегчения и выругаться в отношении себя самой. Как я могла забыть о том, что болтать в трактирах небезопасно? Это мне еще повезло, что слушателем оказался болтливый монах… Хотя тоже не факт, что повезло. Но на его месте мог быть кто-то другой… Тот, который смог бы обернуть услышанное против меня.

— Веним, — я открыла глаза и снова взглянула на монаха, — я верю тебе, что все получилось случайно. Однако, в следующий раз предпочла бы, чтобы ты не молчал, а предупредил бы меня о наличии слуховых окон сразу. Хорошо?

— Слуховых окон⁈ — ахнул монах. — Так это было сделано нарочно⁈ Чтобы подслушивать,что происходит в соседней комнате⁈ Но зачем?

Я вздохнула… Наивность Венима иногда превышала все мыслимые пределы. Вроде ж взрослый человек, но такой не искушенный в интригах… Или он очень хорошо притворяется.

До трактира мы добрались, как я и предполагала, затемно. Я, вообще, думала о том, чтобы переночевать рядом с дорогой, но у нас не было достаточно запасов для такого ночлега. А спать на земле мне совершенно не хотелось.

Распределив выкупленные комнаты между своими людьми, я заказала ужин и присела за столик в самом дальнем углу. По старой памяти я всегда выбирала именно такое место, чтобы видеть всех, а самой оставаться в тени. Народу в зале было немного, погода сейчас была достаточно теплая, чтобы устроиться во дворе и сэкономить пару грот: трактир был не из дешевых. Мальчишки и Веним, которых я поселила в одной комнате, все еще не спустились к ужину, и я коротала время в одиночку.

— Какие люди! — радостный крик застал меня врасплох. — А я-то думаю, что это за красотка прячется в углу! А это наша Елька!

Я подняла взгляд. Рядом с моим столиком, шатаясь от количества выпитого, стоял Дрыщ, тот самый, что контролировал шмар в Нижнем городе, когда мы с братом оказались на самом дне и только счастливая случайность в лице Гирема избавила меня от необходимости стать его подопечной. Прошло двадцать лет с тех пор, как я видела его в последний раз, а он совсем не изменился. И даже драная, пропахшая потом и рвотой одежда была, казалось, все та же…