Портрет моего мужа - Демина Карина Страница 36

Она выпустила тонкую струйку дыма.

— Я никогда не отличалась особыми талантами. Сила? Да, была, но… толку-то?

И желания… отец предлагал оплатить учебу, но мама сказала, что мне это не нужно. И я поверила ей. Я решила, что меня вполне устроит красивая жизнь чьей-то жены… в конце концов, разве женщина не должна блистать?

— Понятия не имею.

— Повезло, — как-то обреченно произнесла Лайма. — Если бы ты знала, до чего тяжкий труд — блистать…

— Бросила бы…

— Кто ж мне позволит? Нет, сначала все было чудесно. Мы с Маром встречались. Мы были симпатичны друг другу, а это больше, чем имеют многие. Он относился ко мне с уважением, хотя и снисходительно, но… я привыкла к этой мужской снисходительности, даже научилась с ней управляться. Я вполне себе построила планы, в которые имела неосторожность посвятить близких подруг. Тогда я еще думала, что у меня могут быть подруги…

Пауза.

Вздох.

И дым, который становится горьким, терпким. Я никогда не пыталась курить, хотя на Ольсе многие женщины умели обращаться с трубкой, и никого особо это не смущало. Хозяйка моей лавки жевала табак, и зубы ее давно приобрели желтый цвет, а к волосам и коже приклеился запах, нет, не сказать, чтобы отвратительный, но…

Курить я не пробовала.

Да и если бы пробовала, вряд ли бы у меня вышло столь же изящно.

— Они в последний момент не сумели договориться, мой отец и Мар. И помолвка, которая должна была состояться, не состоялась. Пошли слухи… всякие слухи. И большей частью обо мне… о том, что я была постыдно неосторожна, что… — кулачок Лаймы сжался. — Мои подруги… меня утешали. А слухов становилось все больше. Мне даже пришлось уехать ненадолго… в путешествие по Империи, да… а вернувшись, я узнала, что Мар женился. Представляешь?

— Ужас какой.

— Именно. Ужас. Он разорвал помолвку со мной, чтобы жениться на какой-то безродной девке.

Еще немного и точно сочувствием проникнусь, как иначе…

— Если раньше обо мне шептались, то теперь я стала посмешищем. Мне в лицо говорили… всякое говорили… это высокое искусство сделать вид, будто желаешь помочь, а вместо этого обмакнуть в дерьмо. И я вдруг поняла, что это все, что если после разрыва помолвки я еще могла рассчитывать на хорошую партию, все же папенькины верфи изрядный приз, то теперь… то есть верфи, конечно, ценности не утратили, в отличие от меня, не сумевшей удержать того, кого в свете полагали моим женихом…

Пепел она стряхнула в фарфоровую вазочку и, как показалось, сделала это с немалым удовольствием.

— Да и папенька мой вдруг решил, что после матушкиной смерти прошло изрядно времени, а значит, второй брак не будет выглядеть поспешным. Конечно, его поняли… мужчине нужен наследник. Я же… я получу некоторую сумму в приданое, но этого мало.

О да, понимаю, одно дело шанс наследовать огромное предприятие, и совсем другое — получить чужую невесту с небольшой доплатой.

— Признаюсь, я тогда несколько… вспылила. С папенькой у меня состоялся неприятный разговор, который закончился моей отправкой в Тихую обитель.

Ничего себе…

Я слышала про эту обитель многое, вот только хорошего в этом многом не было ни капли. Отдаленный остров. Камень. Скалы. И древний храм, при котором когда-то воспитывали жриц Эйры, внушая им мысли о служении божеству, а также смирении и прочей чепухе. И не только жриц воспитывали, да… бывало, что некие особы рода благородного вдруг начинали ощущать в себе зов неба, заставлявший их удалиться от мира…

Сомневаюсь, что уход всегда был добровольным, но…

— Полтора года… мне хватило и месяца, но отец был зол… а потом появился Мар с его новыми идеями. И патентами. И папенька, к счастью, вспомнил обо мне…

Она с наслаждением раздавила остаток сигареллы о поверхность вазы.

— Извини. Нервы.

— Успокоительное принимай.

— Принимала, не помогает. Разве что то, которое Сауле, но… ее пример показателен. Мар… предложил сделку. У него уже была ты, такая очаровательно-наивная и готовая горы свернуть ради общего блага, только вот ваших детей в свете не приняли бы. И я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть. Просто… там другие законы. Боги, сколько раз я думала, что с удовольствием отдала бы все свои побрякушки лишь за то, чтобы ко мне хоть раз отнеслись по-человечески!

Лайма прикусила губу, вскочила, прошлась по комнате.

— Это было… унизительно. Любовница… игрушка… без прав, без надежды, что буду значить хоть что-то. Ты знаешь, что по таким договорам дети изначально принадлежат мужу?

— Нет.

— Мар мог бы меня выставить в любой момент, и мой отец стерпел бы. Ему тоже нужна была реорганизация производства, а у Мара опыт… у Мара патенты… у Мара связи, в конце концов. И король к нему расположен. С меня же требовалось рожать и улыбаться.

— А ты нашла меня.

— Сперва мне хотелось просто посмотреть, понять, что есть в тебе, что Мар так держится за этот брак? Отец ведь предлагал ему выгодные условия. И с разводом никто не стал бы затягивать, напротив, все бы с пониманием отнеслись к этой ошибке юности…

Это Лайма, надо полагать, обо мне. Хотя… в моей юности вот тоже ошибка случилась. И что? И ничего… никуда нам с этой ошибкой друг от друга не деться.

— Потом… я беременна. Положение шаткое. На папочку, чтоб ему демоны пятки грызли, когда сдохнет, никакой надежды… и не смотри на меня так. Он четко дал понять, что выгода для него важнее дочери. Я знаю, что потом, после скандала, он предлагал Мару отослать меня в обитель. Сказать, что, мол, умерла при родах…

Меня передернуло.

А ведь Лайма не лжет, и если так, то мне стоит порадоваться, что мой папенька держался от меня подальше. Мало ли как бы оно обернулось, признай он меня.

— Мар отказался… он засранец, но не сказать, чтобы вовсе без совести. Он был, конечно, зол, что я игру испортила. А вот эйта Ирма понадеялась, что сынок одумается. Она была такой ласковой… сволочь. Как же… переедешь на остров… не позволим обидеть… ребенок должен расти в атмосфере любви и покоя.

Белые пальцы дернулись.

А Лайма коснулась шеи, провела по ней ноготками.

— Эти суды… никто не ожидал, что Мар проявит такое упрямство. Сперва это было смешно. Потом… одно дело ждать своего год, а другое… в свете и сплетничать о нас устали, а это что-то да значит. Я родила мальчика. Мар подарил мне что-то там… отец тоже… акции, правда, без права управления. Я же женщина, дура… правда, его новая жена тоже родила двоих девочек, наверное, от избытка дури.

Я покосилась на часы.

Эта затянувшаяся откровенность не то чтобы раздражала: непривычно было. Все ж не каждый день передо мной душу изливали.

— Он и вцепился в Йонаса… насколько получилось.

— Ты…

— Мой сын не совсем нормален. Ты еще пока не поняла, это не бросается в глаза, но я прекрасно вижу его… безумие. А еще знаю, что он меня терпеть не может, как и Мара… единственная, кто имеет на него хоть какое-то влияние — Ирма. Впрочем, и ей не стоит обманываться.

Лайма вздохнула и поднялась.

— После его появления я… мне было тоскливо. В свете меня больше не ждали. Как же… кому нужна чья-то любовница, согласившаяся рожать по контракту… будто меня спрашивали. Впрочем, если бы спросили, я бы согласилась. Лучше так, чем в обитель… тишина… если бы ты знала, как там тихо. Пусто. Только камень. Вода. Чайки. Но даже чайки немые. Веришь? И целый день ты наедине с собой, со своими мыслями… медленно-медленно сходишь с ума. Там работа — награда, которую еще надо заслужить, а молитвы… — единственный способ услышать хоть какой-то звук, даже если это звук собственного голоса. Сначала я пела песни. Пошлые песни. Потом кричала. Ругалась… но эта ругань уходила в камень и только. А молитвы, они звучат…

Полуприкрытые глаза.

И капелька слюны на темной помаде. Того и гляди Лайма сглотнет или подавится, или…

— Что угодно, лишь бы не туда… я иногда вижу это место ночами. Я… просто не хочу туда.

Не умею сочувствовать, а ей и вовсе не получается, хотя, наверное, это страшно.