Елена Звездная - Любовница снежного лорда Страница 39

— Они меня бесят! — вдруг сообщил шеф.

— Устрицы? — догадалась я.

— Угу, — подтвердило начальство.

— Я их есть не буду! — предупредила сразу.

— У меня тоже никакого желания. Пусть выбрасывают.

Устрицы разом притихли. Я посмотрела на устриц, они не знаю куда, глаз у них не наблюдалось.

— А кто вообще их додумался на стол поставить? — спросила я.

— Охард, — грустно сообщил шеф. — Он мне гарантировал стопроцентный результат.

— И как? — заинтересовалась я.

— Результата вот уже сорок минут как ноль, — печально призналось начальство.

Мы уже сорок минут трапезничаем? Посмотрела на часы и поняла, что таки да, потеряла кучу времени и толком не поела. Глянула на шефа… появилось четкое осознание, что без тортика никак. Отодвинув салат, притянула торт, сняла с его верхушки вишенку, съела, самым беспардонным образом облизнула пальцы. Лорд Эйн почему-то взял и отодвинул от себя рыбу, кажется, окончательно потеряв всяческий аппетит.

— Это вы зря, вам нужно есть и восстанавливать силы, — наставительно порекомендовала я.

Шеф почему-то стиснул зубы. И вдруг как-то неожиданно сорвался, да так, что в столовой вдруг завыл ледяной ветер, а сам лорд Эйн, перегнувшись через стол, а тот ведь совсем небольшой был, так что фактически нависнув надо мной, разъяренно прошипел:

— У тебя невероятным образом получается делать вид, что ничего не было, Виэль!

Он все узнал. Он узнал. Я сжалась, не зная, что сказать и вообще как преподнести столь изумительную новость, как наличие у меня короны, а шеф… Шеф, внезапно успокоившись, сел обратно, свел пальцы вместе и, задышав так, словно старается успокоиться, осведомился:

— Что ты помнишь о вчерашнем вечере, Виэль?

— Странный вопрос, — проводя пальцем по тортику, ответила я, стараясь не вспоминать самое страшное во всей моей жизни — умирающего шефа.

— Я спросил! — начал давить лорд Эйн.

— А я ответила! И не надо вообще на меня давить, когда я злюсь! А я злюсь! Потому что отчетливо помню, шеф, как вы притащились домой, истекая кровью. А еще мне известно, что вы запретили драконам трогать Харниса. И вот с чего бы?

Нахмурился. Посмотрел на меня медленно краснеющими глазами и ответил:

— Я был убежден, что погибну. В этом случае убивать Харниса было нельзя, он, может, не лучший вариант правителя для Зандарата, но в случае моей смерти оставался единственным вариантом. Убей я его — мою страну накрыло бы волной междоусобных сражений и всеобщей грызней за власть.

Чисто технически шеф был прав. Но вот если субъективно смотреть, я категорически была против подобного поворота событий.

— В общем, мне все это надоело! — неожиданно заявил шеф, стремительно поднимаясь. — Иди сюда!

Я подскочила, но вот исполнять приказ даже не подумала. Подхватила торт и, отступая к двери, сделала важное, с моей точки зрения, заявление:

— Зря вы так с Харнисом, вот что ни говорите, а зря.

— Брось торт, Виэль, — приближаясь ко мне плавным движением, приказал шеф.

— Шутите? — возмутилась я. — Этой мой первый торт за день, и он мне жизненно необходим в условиях, когда вы ведете себя странным образом.

— Я веду себя странным образом? — почему-то сильно удивилось мое начальство. — Я прямолинеен, как никогда! Я был предельно откровенен с первой нашей встречи! Я… брось торт, я сказал!

Торт почему-то вдруг стал мне самым близким и родным, и, максимально бережно прижав его к себе, решительно ответила:

— Не брошу. И вообще, что на вас нашло, шеф?

Он остановился, развел руками, мол, да сколько уже можно, затем сложил эти же руки на груди, выпрямился, расправив плечи и странно глядя на меня, а затем отчеканил:

— В общем так, Виэль, я военный и буду по-военному прямолинеен — я хочу быть с тобой.

Тут уж я едва торт не обронила и резонно заметила:

— Но, шеф, вы и так со мной уже, а я давно с вами. В чем проблема?

Эйн вдруг зарычал. Вполне себе натурально зарычал, сделал шаг ко мне, я, естественно, отшагнула от него, а то со снежика станется — еще мой тортик совершенно случайно раздавит. Но снежный лорд сдержался, постоял пару секунд с закрытыми глазами, открыл их, выдав с ходу, что я опять его бешу, и, с трудом сдерживая раздражение, спросил:

— Виэль, припомни пожалуйста, что я тебе сказал при нашей первой встрече?

Старательная и исполнительная я тут же припомнила и даже озвучила:

— «В мою карету».

Эйн, изобразив удовлетворенный кивок, продолжил:

— А во вторую?

Вспомнила. Хорошо так вспомнила. После чего подошла к шефу, не примериваясь впаяла ему в лицо тортик, втерла поосновательнее и, отступив от окаменевшего начальства, язвительно сообщила:

— Помню, да.

Потом, конечно, неудобно стало, все же тортика жалко и вообще вроде бы как мы с шефом тот вопрос уже решили, и я вполне удовлетворилась разгромом снежниковского замка и…

— Родному шефу по морде тортом? — ожидаемо вспылило начальство.

— Месть — блюдо, которое подается холодным, — осторожно отступая от испачканного лорда Эйна, громко заявила я.

— Да? А разгром моего замка в таком случае чем был? — стирая торт с лица и брезгливо стряхивая ошметки кондитерского изделия с пальцев, вопросил шеф. — Пробой пера?!

— Скорее катаны, — не погрешила против истины я.

Но вообще из ситуации надо было как-то выбираться, и зря я ему в лицо торт втерла, нет, хорошим специалистам бесспорно полагается втираться, но желательно в доверие, а не в лицо тортом. А потому я вернулась к столу, взяла салфетку и, вернувшись, протянула ее начальству с самым невинным видом.

Шеф даже не шелохнулся, глядя на меня из-под измазанных кремом ресниц.

— Да берите же, салфеткой быстрее будет, чем руками, — вполне резонно заметила я.

Он стоял, все так же зло глядя и не шевелясь.

— Ну, шеф, — я подошла ближе на шаг, — ну извините, эмоции. Все же мы с вами как-то не очень хорошо начали наши рабочие отношения.

И тут Эйн отмер и переспросил странным голосом:

— Рабочие отношения?!

И тут до меня наконец дошло. Вот все и разом. Вся неприглядная истина.

Отбросив салфетку, я сложила руки на груди и угрожающе поинтересовалась:

— Лорд Эйн, вас что-то не устраивает?

Ожидала я в ответ чего угодно, но желательно извинений, можно на коленях, и еще можно было бы услышать с сотню-две заверений в вечном уважении и восхищении. А получила взбешенное:

— Виэль, суть в том, что исключительно рабочие отношения конкретно с тобой меня никогда не устраивали, и я не скрывал этого факта.

Вот, значит, как, да? То есть пока мы сэльдом не были, нам секретарь очень даже требовался, а теперь мы великий и всемогучий селедка и мои услуги решили переквалифицировать в горизонтальную плоскость? Нет, так не пойдет.

Сделав шаг к родному руководству, я, руководствуясь исключительно негодованием, выпалила:

— Ни-ко-гда!

У лорда Эйна еще больше покраснел взгляд, и шеф гневно спросил:

— Никогда что?

Я уже собиралась было высказать, что никогда нашим отношениям не перейти в горизонтальную плоскость, и вообще я не опущусь до того, чтобы спать со своим шефом, и заодно про то, что никогда он от меня не отвяжется, и вообще роль почетного секретаря мне очень даже подходит, это определенно моя роль, как вдруг зазвенело зеркало.

Мое напоясное. Оно очень требовательно зазвенело и завибрировало. Настолько, что я тут же его достала и ответила вызывающему. А еще… ну тортик, точнее его остатки, на шефе очень аппетитно смотрелись и пахли просто умопомрачительно, поэтому, отвечая на звонок, я не удержалась, мазнула пальцем по щеке снежика, собирая остатки крема, и засунула палец в рот. Было действительно очень вкусно.

— И как? — спросил вдруг совершенно незлобно шеф.

— Няма, — ответила я, сильно удивляясь тому, что в другом зеркальце молчали и никто слова не говорил.

— Дай я попробую, — сказал неожиданно Эйн.

После чего взял палец, мазнул себя по щеке и, засунув в рот, начал старательно облизывать. И все бы ничего, вот только он держал мою руку, моим пальцем собрал крем и соответственно мой палец сейчас облизывал!

— Крайне интересным образом вы используете наемную рабочую силу, — не могла не заметить я.

— Так гораздо вкуснее, — прикрыв глаза от удовольствия, заверил шеф.

Плотоядно посмотрела на его свободную руку, если конкретно, то на палец. Перехватив мой взгляд, шеф приподнял кремированно-глазурированную бровь и явно хотел что-то сказать, но тут из зеркала раздалось знакомым голосом истеричной матушки лорда Эйна:

— Развратники! И он, болван, остолоп, недоумок, и ты, ш…

Я спокойно перевернула зеркало, прерывая связь, после чего засунула его в карман, и все это в процессе тщательного и в то же время осторожного долизывания с моего пальчика остатков крема, после чего посмотрела на шефа. Вопросительно посмотрела.