Оксана Панкеева - Песня на двоих Страница 42

— Мне и в голову не приходило, — удивилась Ольга. — Артуро лучше знает, что сколько стоит. Почему я должна сомневаться и подозревать? Он же не просил у меня этих денег. Проверять каждое слово — значит не доверять. А если не доверять — какая же это любовь?

— Одно другому не мешает, — ничуть не смутился король. — Как можно жить, ни в чем не сомневаясь и всему доверяя на слово? Разве неприятная история с Кантором ничему тебя не научила? Его ты тоже любила, что не помешало тебе сомневаться в его словах, искать способа их проверить и в конце концов раскрыть обман.

— Но там было совсем другое дело! — запротестовала Ольга. — Диего только скрывал от меня, кто он такой, что само по себе неприятно, как и всякий обман, но хотя бы оправданно… Понимаете, разница в мотивах. Диего не хотел признаваться из гордости, боялся, что его станут жалеть, если узнают. Да и мной двигало не то чтобы недоверие, а скорее любопытство. Ни он, ни я не желали друг другу зла. А в ситуации с Артуро получается, что я должна заподозрить его в подлости.

— Я понимаю, когда у тебя сложилось хорошее представление о человеке, очень сложно даже допустить мысль, что он вовсе не так хорош, как тебе кажется. А заподозрить любимого в корыстных мотивах — тяжело вдвойне. Но почему не предположить, например, что он может ошибаться? Впрочем, тебе вовсе не обязательно доставать расспросами знакомых бардов, сгорая от стыда за свою недоверчивость и обвиняя себя в том, что напрасно обижаешь подозрениями честного человека. Я выясню сам, так как мне уже и в самом деле любопытно. Ты не возражаешь, если по возвращении в гостиную я сам поинтересуюсь у Артуро, откуда он взял такие цифры? С моей стороны это будет выглядеть как обычное любопытство, да и тебе не придется выказывать любимому человеку недоверие.

— Но он подумает, что я просила у вас денег!

— Пусть думает. Ты же для него просила, не для себя.

— Но я никогда бы не стала обращаться к вам с такой просьбой! У меня еще пока совесть имеется!

— Я знаю. Но Артуро будет приятно сознавать, что ты так о нем заботишься.

— Нет, правда, не надо доставать Артуро. Я лучше сама тихонько порасспрошу знакомых бардов. Но почему вас так удивила сумма?

— Такие цены не укладываются в здравый смысл. Если труд композитора стоит так дорого, на какие же средства собирают свой репертуар исполнители, у которых таких денег нет?

— Да ни на какие, — вздохнула Ольга. — Так же, как и Артуро, мучаются в замкнутом кругу.

— В таком случае на что живут композиторы? При таких ценах они могут продавать свои произведения лишь ограниченному кругу покупателей, что существенно снижает объем продаж и непременно должно приводить к перепроизводству. А излишек продукции обязательно провоцирует снижение цены. Как ни крути, названная Артуро цифра не вписывается ни в какие законы экономики. Либо это расценки элитных авторов, либо маэстро где-то ошибся. В первом случае следует посоветовать ему быть поскромнее, а во втором — выяснить точно и разъяснить, что к чему. Как я уже говорил неоднократно, всякая проблема имеет решение. Надо только подумать, вместо того чтобы впадать в депрессию. К сожалению, барды часто страдают неспособностью к логике, подменяя ее эмоциями.

«Какой же он все-таки умница, наше непрошибаемое величество!» — с умилением подумала Ольга, любуясь на родную и уютную картину «Шеллар III в кресле с трубкой, раздающий толковые советы всяким недотепам».

— Спасибо за совет. Мы обязательно уточним и выясним.

— Не за что, — отозвался король, улыбаясь мягко и сочувственно. — Тем более что финансовая и творческая несостоятельность Артуро — это не главная твоя проблема.

— Мы же обсуждали его проблемы, а не мои.

— Именно. А его проблемы мелки и незначительны по сравнению с твоими.

— Да ну, вы как скажете! Между прочим, такие проблемы, как у Артуро, у меня уже когда-то были, в моей прошлой жизни. И знаете, когда под рукой нет друзей вроде вас, они вовсе не так легко решаемы. Бедность — это действительно замкнутый круг, из которого невозможно выбраться человеку, не наделенному Тенью.

— Рассуждение в целом справедливое, — согласился Шеллар. — Или собственная Тень, или поддержка человека, ею обладающего, — это и есть два способа добиться финансового успеха. Случайное везение я в расчет не принимаю. Мечты найти на дороге сундук с золотом обычно крайне непродуктивны. Однако твое рассуждение все же неверно, так как Артуро, во-первых, не голодает, а во-вторых, поддержку уже нашел. А вот твоя проблема куда сложнее. И что хуже всего, даже я не могу тебе помочь в ее решении. Я говорю о двух твоих возлюбленных, между которыми ты застряла на распутье. Нет-нет, не поправляй меня. Тебе только кажется, что твой выбор уже сделан, на самом же деле он тебе еще предстоит. То, что сейчас ты живешь с Артуро и представляешь его всем как своего любовника, — только формальность. Тебе по-прежнему небезразличен Кантор. Ты и не забывала его никогда. Не верила, что он вернется, пыталась смириться и забыть, как привыкла делать прежде, в очередной раз вспоминая о своем вечном невезении в любовных делах. Искала утешения с другим мужчиной, который так вовремя тебе подвернулся. Но так и не смогла избавиться от чувства, которое согревало твое сердце те памятные полгода. Опровергни, если я не прав. Только честно.

— Вы только в одном не правы, — нахмурилась Ольга, решаясь на последнюю откровенность. — Он не просто «небезразличен» мне, все гораздо хуже. Мне кажется, это самая настоящая сексуальная зависимость. Поэтому я никогда не вернусь к Диего. Я не желаю быть зависимой и не потерплю ничьей власти над собой.

— Милая моя, — неожиданно рассмеялся король. — Если подобная зависимость взаимна, это называется немного иначе. Ты думаешь, почему Кантор так и не уделил ни одной из твоих подруг больше недели внимания? А замечала ли ты, как он на тебя смотрит, когда не знает, что за ним наблюдают? Поверь, твои опасения беспочвенны. Бедный кабальеро точно так же не может избавиться от неуместных желаний, как и ты. Только у него нет на этот счет никаких несуразных сомнений, он не принимает любовь за какую-то «зависимость», а называет все своими именами. Глупость он спорол, пытаясь сбежать от судьбы, и теперь за это расплачивается.

— Ваше величество, — грустно заметила Ольга, — кажется, вы потихоньку приступаете к тому, что всем остальным запретили. К агитации в пользу Диего.

— Это не агитация. Ты неверно оценила факт, и я счел своим долгом тебя поправить. О том, что Кантор поступил как болван последний, я уже высказывался неоднократно. Склонять же тебя в ту или иную сторону я по-прежнему не намерен, и тому есть несколько причин. Во-первых, как правильно заметил Орландо, попытки давления вызывают у тебя активное противодействие, поэтому всякая агитация в пользу Кантора пойдет ему только во вред. Во-вторых, Кантор в такой неуклюжей помощи не нуждается. Он прекрасно справится сам. В-третьих, ты должна самостоятельно разобраться в своих чувствах, только тогда твой выбор будет истинным.