Михаил Михайлов - Кольцо Кощея Страница 8

– А никак, – развела руками Яга, – ты же Кощей, и этим все сказано. Хоть и молодой больно, прежние все больше старцами были, с опытом и знаниями.

– Так, может, колечко-то ошиблось, – с затаенной надеждой спросил я, – вдруг непонятка вышла, я же его случайно на палец надел? Вот сейчас сниму его и все, пусть любой другой это кольцо надевает.

Баба Яга с интересом смотрела на то, как я несколько минут с пыхтением пытался избавиться от нежданного подарочка. Колечко из белого золота крутилось и вертелось свободно, но вот вверх не поднималась ни на миллиметр. Я уже и маслом пробовал его смазывать, надеясь, что оно станет проще сниматься.

– Это все без толку! – торжественно произнесла Яга. – Кольцо никогда не ошибается, и его выбор точен и правилен.

– А если я палец отмахну, – потянулся я к ножу, что лежал неподалеку на столе, – фиг с этим мизинцем, зато освобожусь от этого кольца, а?

Бабка только пожала плечами, мол, делай, как хочешь, но я все сказала. Подержав в руке стальную полоску, я не решился на такие эксперименты.

– Да ты не тушуйся, Кощеем быть совсем неплохо, – пыталась утешить меня бабка. – Народишко побаивается, золотишко приносят. Как совсем соскучишься и загрустишь, можно войной пойти на кого.

– Да не хочу я ни на кого идти войной! – в сердцах вскричал я. – Я воевал только на мониторе компа да на листочках тетради, когда в морской бой резались на парах.

– А чей это за звери такие, – спросила меня бабка, – комп вот, потом тетрадь энта?

– А-а, – махнул я рукою, – долго объяснять, да и не поймете вы. Лучше пойду посмотрю, как там с моей лодкой дела обстоят.

Поднявшись из-за стола, я очень быстро добрался до небольшой каморки, за дверью которой слышались возбужденные голоса двух существ. Не людей, отмечаю, существ.

– Да режь, я тебе говорю!

– А Кощей, вдруг он сам захочет добить это чудо непонятное?

– Зачем добить, оно уже умерло, вон дырка какая, видать, наш царь очень сильное колдунство применил. Наверное, то верх, а это низ с потрохами, которые и раздуло. Или времени у него не хватило, чтобы полностью распотрошить чудо непонятное.

– Так, может, он и захочет его сам доделать?

– Режь, тебе говорят, мы и сами все сделаем, а Кощей за наши труды еще и наградит.

Непонятный диалог стал очень тихим, сойдя на шепот и возню. С чувством, что опоздал, я приоткрыл дверь и успел увидеть такую картину. Два домовых, держа огромный кухонный тесак, примериваются к уцелевшему борту моей лодки. Я так и застыл в шоке, не успев ничего сделать или сказать, чтобы предотвратить намечающуюся катастрофу.

– Так, давай вместе вот здесь резать начнем, чтобы и награда была поровну. Только аккуратно, чтобы не сильно шкуру повредить, – энергично скомандовал первый домовой и налег на ручку ножа. Воздух из распоротого борта с веселым шипением вырвался наружу, сметая домовых в сторону.

– Я же говорил, что почти опоздали, вон сколько газов скопилось в брюхе, – откликнулся первый домой, шустро подбегая обратно к лодке с ножом на перевес и заглядывая сквозь пробоину. – Тю, а тут совсем пусто, куда потроха-то подевались?

– Я сейчас набью ее вашими потрохами! – наконец-то смог произнести вслух первую фразу. – Вы что творите, помесь обезьяны и пигмея-карлика?

Расслышав гнев в моем голосе, первый домовой немедленно заскочил за спину второго, только что выбравшегося из угла, куда был сдут напором воздуха, и по пути сунул ему в руки нож.

– А это все он, – обвиняющее прокричал он, – я ему говорю небось Кощей сам захочет распотрошить, а тот заладил: авось и сами справимся.

Искренние глаза домового уставились на меня, не показывая ни грамма вины или раскачивания. Второй, услышав такую речь и поняв, что на него банально вешают все косяки, отбросил нож в дальний угол и набросился с кулаками на своего оппонента.

– Что? Это кто такое говорил? Да я тебя сейчас…

На полу завязалась драка, в которой оба домовых превратились в один клубок с четырьмя руками и ногами. Сплюнув, я направился обратно, кинув напоследок:

– Чтобы обратно все заделали, как было. Иначе…

Не договорив, но понадеявшись на славу своего предшественника, я вышел прочь, решив побродить по окрестностям за стенами.

На улицу я вышел очень быстро, нисколько не заплутав во множестве извилистых коридорчиков и переходов. Наверное, тут не обошлось без колечка, которое помогает мне по мере своих сил. Замок произвел на меня сильное впечатление. Огромная башня с острым верхом уходила высоко вверх, по краям к ней примыкали различные постройки. Широкий двор шел кругом и огораживался высокой стеной из черного камня. За первой стеной шел еще один двор, на котором располагались еще постройки и вовсе непонятного для меня назначения, кроме одной – конюшни. Следом шла еще одна стена, выше прежней, а там расположился огромный ров с навесным мостом и за ним – лес.

Точнее, сначала шло небольшое поле, на котором не росло ничего, сплошная черная земля. Только потом появлялись деревья, сплошь одни дубы, причем не самого маленького возраста. Некоторые из них можно было обнять, только взявшись всемером-вдесятером за руки. Вот такие лесные исполины.

За лесом, немного расширяющимся километров через десять, протекала река со всем известным названием – Смородина. На ней стоял Калинов мост, очень любимый Горынычем, который на нем часто сходился в поединке с богатырями.

Побродив и немного успокоившись, я вернулся обратно в замок. Сразу за мостом меня ожидали два очень довольных домовых, которые держали в руках мою лодку, ЗАШТОПАННУЮ суровыми нитками по борту.

– Вот, мы все исправили, теперь шкурка совсем как новая, – радостно сообщил мне один из них, – небось на награду заработали!

– Авось не корысти ради работали, не покладая рук, а только ради удовольствия царя нашего, Кощея Бессмертного. Вот и награды маленькой не пожалей, – подхватил его напарник и протянул вперед напрочь изуродованную лодку. Мое терпение закончилось, когда совсем рядом с носом я увидел ровные стежки на резиновом борту.

– На кол! – не выдержал я и заорал со всей мочи. – Обоих на кол посажу. Да потолще, чтобы просидели подольше. Вы у меня прочувствуете, гады, на себе, как вещи дорогие портить!

Испуганные домовые порскнули в разные стороны, бросив лодку на каменную мостовую. Покричав еще немного им вдогонку и стравив пар, я собрал свое плавучее средство, выстрадавшее за последние часы столько всего, в охапку и направился в сокровищницу, намереваясь спрятать ее подальше, пока домовые не решили исправиться и совсем загубить вещь.

Уже после сокровищницы, где я потерял пару часов (когда туда вошел, то словно исчезли все чувства, кроме одного – любования и восхищения драгоценным металлом), направился на кухню и с аппетитом поел, оценив кулинарные способности Яги.