Последний довод королей - Аберкромби Джо

Джо Аберкромби

Последний довод королей

Joe Abercrombie

THE FIRST LAW

BOOK THREE: LAST ARGUMENT OF KINGS

Copyright © 2008 by Joe Abercrombie

First published by Victor Gollancz Ltd, London

Данное издание посвящается памяти критика и редактора Андрея Зильберштейна (1979–2017)

© О. Орлова, А. Питчер, Н. Абдуллин, перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Четырем читателям – вы знаете, кто вы

Часть I

Жизнь как она есть – всего лишь мечта об отмщении.

Грязный торг

Наставник Глокта стоял посреди огромного пустынного холла. Томясь в ожидании, он вытянул изогнутую шею в одну сторону, затем в другую; привычно хрустнули позвонки, по изувеченным мышцам между лопаток растеклась привычная боль.

«Зачем я делаю это, если мне больно? Зачем мы себя мучаем – трогаем языком язвочку, сдираем волдырь, сковыриваем с раны подсохшую корку?»

– Зачем? – еще щелчок.

Мраморный бюст у подножия лестницы хранил презрительное молчание.

«Как знакомо… Иного я и не ожидал».

Глокта зашаркал по плиткам пола, подволакивая безжизненную ногу; под сводчатым лепным потолком звонким эхом разносился стук трости.

Среди дворян открытого совета лорд Ингелстад, хозяин этого в высшей степени роскошного холла, занимал в высшей степени скромное положение. За последние годы дела благородного семейства серьезно пошатнулись, от былого богатства и влиятельности не осталось и следа.

«И чем ничтожнее человек, тем на большее притязает. Почему они вечно не могут понять? Неужели не ясно, что на фоне большого ничтожное выглядит еще ничтожней?»

Где-то в сумраке невидимые часы исторгли из механического чрева несколько гулких ударов.

«Как уже, оказывается, поздно. Чем ничтожнее человек, тем дольше заставляет ждать. Это греет ему душу. Но я умею быть терпеливым, когда нужно. На пышных приемах без меня не скучают, восторженные почитатели у порога не толпятся, прекрасные женщины не высматривают с замиранием сердца мой силуэт… Благодаря заботам гурков из императорских тюрем все это осталось в далеком прошлом».

Прижав к пустым деснам язык, Глокта переставил ногу и застонал – в спину как будто вонзились сотни игл, от боли задергалось веко.

«Я умею быть терпеливым. Единственная хорошая вещь, когда каждый шаг – испытание. Ступать осторожно учишься с поразительной скоростью».

Ближайшая дверь внезапно распахнулась. Глокта резко обернулся, так, что хрустнула шея, и ему стоило немалого труда подавить страдальческую гримасу. На пороге стоял лорд Ингелстад – крупный, румяный, добродушный на вид мужчина. С дружелюбной улыбкой он жестом пригласил Глокту пройти в комнату.

«Словно нам предстоит любезная светская беседа».

– Простите, наставник, что заставил вас ждать. С того дня, как я приехал в Адую, у меня столько посетителей! Прямо голова кругом! – «Будем надеяться, что она не открутится напрочь». – Очень, очень много посетителей! – «И все с интересными предложениями. В обмен на голос. В обмен на помощь при выборах следующего короля. Что ж, от моего предложения будет болезненно отказываться». – Наставник, позвольте предложить вам вина?

– Нет, благодарю. – Глокта, прихрамывая, вошел в комнату. – Я заглянул ненадолго. У меня тоже много дел.

«Ты же знаешь, что сами собой выборы нужного результата не дают».

– О, разумеется! Пожалуйста, садитесь.

Беззаботно опустившись в кресло, Ингелстад указал рукой на противоположное. Глокта медленно сел и, немного поерзав, выбрал удобное положение, в котором спину не крутило от боли.

– О чем вы хотели со мной поговорить?

– Я пришел от имени архилектора Сульта. Скажу без обиняков – надеюсь, вы не обидитесь: его преосвященству нужен ваш голос.

Тяжелые черты лица аристократа исказились в притворном изумлении.

«Чересчур фальшивое притворство».

– Кажется, я не совсем вас понимаю. Для решения какого вопроса ему нужен мой голос?

Глокта вытер слезящийся глаз.

«К чему кружить, словно в бальном зале? Ты не создан для этого, а у меня нет ног».

– Для решения вопроса, кто взойдет на престол, лорд Ингелстад.

– Ах, вот оно что! – «Вот оно что. Придурок». – Наставник Глокта, я безмерно уважаю его преосвященство. – Он подчеркнуто смиренно склонил голову. – Не хочется разочаровывать ни его, ни вас, но совесть не позволяет мне поддаться на уговоры и принять чью-либо сторону. Мы, члены открытого совета, наделены священным доверием, поэтому мой долг – отдать свой голос за того, кого из множества прекрасных кандидатов я считаю лучшим. – Его губы тронула самодовольная усмешка.

«Отличная речь. Деревенский дурачок, может, и купился бы. Который раз за последние несколько недель я слышу подобное? После показательного выступления обычно начинается торг – подробное обсуждение стоимости священного доверия. Какое количество серебра перевесит драгоценную совесть, какое количество золота разорвет крепкие узы долга… Только я сегодня не в настроении торговаться…»

Глокта высоко вскинул брови.

– Ваша благородная позиция, лорд Ингелстад, заслуживает восхищения. Если бы каждый человек имел похожие принципы и силу характера, в каком чудесном мире мы жили бы! Крайне благородная позиция! Особенно для человека, которому грозит потерять… в общем-то, абсолютно все, если не ошибаюсь. – Он взял трость и, морщась от боли, сдвинулся на край кресла. – Но вас, как вижу, не переубедить… Я, пожалуй, пойду…

– Наставник, вы о чем? – На пухлом лице Ингелстада появилась тревога.

– Как – о чем? О взятках, незаконных сделках…

Румянец на щеках дворянина потускнел.

– Наверное, произошла ошибка…

– Уверяю вас, никакой ошибки! – Глокта достал из внутреннего кармана пальто стопку бумаг. – Старшие члены гильдии торговцев шелком в своих признаниях часто упоминали ваше имя. Весьма часто. Понимаете? – Он развернул хрустящие листы так, чтобы лорд Ингелстад тоже видел записи. – Здесь вас называют «соучастником» – заметьте, не я придумал это слово. Здесь – «главным выгодоприобретателем» грязнейшей контрабандной операции. А вот здесь, – мне даже неловко говорить, – здесь ваше имя находится в опасной близости от слова «измена».

Ингелстад обмяк и, привалившись к спинке кресла, дрожащей рукой со стуком поставил бокал на стол; на полированное дерево плеснулись темные капли вина.

«Ай-ай-ай! Право, их лучше поскорее вытереть, иначе останется ужасное пятно. Некоторые пятна вывести невозможно».

– Впрочем, его преосвященство, – продолжал Глокта, – считает вас своим другом, поэтому убрал имя Ингелстад из исходных документов. Он понимает, что вы просто пытались спасти семью от разорения, и искренне вам сочувствует. Однако архилектор будет крайне разочарован, если вы откажете ему в поддержке на голосовании, а тогда его сочувствие быстро иссякнет. Вы догадываетесь, о чем я?

«По-моему, я объяснил все четко и ясно».

– Догадываюсь, – хрипло отозвался аристократ.

– И что там с узами долга? Как, по-вашему, – они ослабли?

Ингелстад нервно сглотнул, его лицо побелело, как полотно.

– Я бы приложил все силы, чтобы помочь его преосвященству, не сомневайтесь, только… дело в том… – «Ну-ну… И что теперь? Предложишь в отчаянии заключить сделку? Попытаешься всучить взятку? Или даже воззовешь к моей совести?» – Вчера ко мне приходил представитель верховного судьи Маровии. Человек по имени Харлен Морроу. Он произнес похожую речь… и присовокупил похожие угрозы.