Дмитрий Казаков - Правильное желание

Дмитрий Казаков

Правильное желание

© Дмитрий Казаков

Йохан Кнут оказался в пределах славного города Мюнхента теплым летним днем.

Постоял в ведущей к воротам очереди, позубоскалил с дородной торговкой, восседавшей на телеге в окружении плотно набитых мешков, заплатил пошлину стражникам и безропотно выдержал тщательный досмотр.

– Иди, паря, – сказал, наконец, рябой десятник. – Клинок у тебя такой, как положено, только не вздумай его обнажать. Штраф такой, что его разве сам герцог сможет заплатить.

– Да вы что, я ж человек мирный, клянусь посохом Прозревшего Петера. Буду тише воды и ниже травы! – тут Йохан заулыбался, поспешно ухватил за уздцы чалую смирную кобылу и повел за собой.

Но за воротами, на небольшой площади, зажатой между надвратной башней и старым храмом Первой Искры, его ждал сюрприз – еще пятеро стражников во главе с могучим воином в бригандине поверх кольчуги.

На грудь обладателя бригандины спускалась рыжеватая борода, а взгляд синих глаз был холоден.

– Стой! – приказал бородатый, и Йохан послушно замер.

При желании он мог бы легко удрать от этих увальней, но тогда пришлось бы бросить лошадь и уходить из города. Да и необходимости в бегстве пока не было, и оставалось надежда, что тут удастся вывернуться при помощи резвости языка, а не ног.

– Ты ли Йохан, именуемый Кнутом? – властно спросил бородатый.

Все ясно, новый капитан городской стражи… когда Йохан последний раз бывал в Мюнхенте, то есть восемь лет назад, тут командовал другой парень, длинный и сутулый, со шрамом на физиономии.

– Точно так, господин, – сказал он.

– То есть ты не запираешься? – уточнил бородатый, и во взгляде его мелькнуло удивление.

Йохан знал, кого видит сейчас новый капитан стражи – моложавого мужчину, тощего и жилистого, словно настоящий пастушеский кнут; хитрые глаза его близко посажены, волосы светлы, как пакля; одет он самым простецким образом, хотя и не бедно, на поясе висит короткий меч, что дозволено носить мастеровым и торговцам; а в поводу ведет кобылу из тех, на каких настоящий всадник и не посмотрит.

– А какой смысл мне запираться, господин? – Йохан пожал плечами. – Я чист перед герцогом и его подданными.

И это было правдой.

Йохана приговорили к повешению на родине, в далеком Ринбурге, что в Нижней Локсии, к колесованию в веселом Майнхейме, чьи стены отражаются в Рейне, и к четвертованию во владениях Арманийского Ордена, но в пределах герцогства Геверн, где правит свирепый Генрих Медведь, он закона не нарушал.

А если и нарушал, то так, чтобы об этом никто не узнал.

– Это так, разрази меня Разрушитель, – неохотно признал капитан стражи, и от избытка чувств дернул себя за бороду. – Но всякому известно, что ты, Йохан по прозвищу Кнут – вор!

Йохан улыбался так же безмятежно, как и ранее.

– Но я, капитан Фридрих фон Флоссенбург, не позволю тебе смущать покой добрых обитателей Мюнхента! – грозно заявил обладатель бригандины. – Ты волен пребывать здесь сколько захочешь, но даже не думай о том, чтобы запустить руку в чужой карман! Закон над тобой, клянусь Триединым Писанием!

Улыбка Йохана стала чуточку презрительной, но заметить это смог бы только очень наблюдательный человек.

Йохан лишился родителей, сестер и братьев после мора, опустошившего Северную Арманию восемнадцать лет назад. Остался один как перст, но жить там, где появился на свет, не захотел, избрал долю странствующего подмастерья, благо ремеслу башмачника покойный родитель сына обучил.

Прозвище Кнут он получил довольно быстро, а вскоре заработал и репутацию.

За годы путешествий Йохан побывал в Бретланде и Галлеоне, в землях восточных еретиков, чтящих Двоицу вместо Троицы, посетил даже жаркое Заморье, отвоеванное Прозревшим Воинством у диких язычников, и везде зарабатывал тем, что воровал. Нет, он не таскал кошельки у ротозеев на рынке, не поджидал путников в темных лесах, он занимался куда более интересными и сложными делами.

Казначейство маркграфа Пфальца, сокровищница замка Тевтонбург, одного из оплотов Ордена, коллекция самоцветов купца Салиха ал-Хали, башня старого, выжившего из ума мага Гильома из Эксетера…

Йохан ловко обращался с замками, умел обмануть стражу и найти лазейку там, где ее вроде бы не могло быть.

За все эти годы его ни разу не поймали, хотя многократно осудили, но всегда заочно, в бессильной злобе выставляя на эшафот соломенную куклу. И если бы Кнут приехал в Мюнхент ради того, чтобы провернуть здесь очередное «дело», то бравый капитан Фридрих фон Флоссенбург об этом даже не узнал бы.

– Я понял, господин, – смиренно проговорил Йохан, – я буду тише воды и ниже травы.

– То-то же, – удовлетворенно пробормотал капитан, давая подчиненным знак освободить дорогу, и сам отступая в сторону. – И убирайся из нашего славного города побыстрее.

Задерживаться в столице Геверна Йохан и не собирался.

Пройдя чуть ли не через весь Мюнхент, он добрался до Герцогской площади, где обыкновенно казнили преступников. С площади свернул в безымянный кривой переулок и оказался у постоялого двора «Под трубой», такого ветхого, будто его возвели еще во времена Карла Великого.

Сунул поводья выбежавшему навстречу мальчишке, присовокупил медную монетку, а сам сдернул с крюка у седла мешок и поднялся на крыльцо. Скрипнула покосившаяся дверь на ржавых петлях, и Йохан очутился в просторном, хотя и несколько задымленном зале, ощутил запахи соломы и горелого мяса.

Из-за стойки на посетителя уставился хозяин заведения, Хайко, прозванный из-за отрубленного носа Кабаном.

– Кнут? – проревел он во всю луженую глотку. – Ха, заходи, бродяга!

Помимо Хайко в зале было четверо мужчин, один спал, упав рожей в пивную лужу на столе, двое играли в кости, а последний, плечистый и круглолицый, торопливо насыщался, разрывая на части каплуна.

Услышав рев хозяина, он прекратил жрать и заинтересованно повернул голову.

– Это я, клянусь посохом Прозревшего Петера, – сказал Йохан. – А там, если не ошибаюсь, сидит мой друг Ринкель Швеппс?

– Иди сюда, Кнутище! – радостно завопил круглолицый тонким, почти бабьим голосом. – Выпьем за встречу, сожри ее демоны! Не ожидал увидеть тебя здесь! Болтали, что ты удрал в Бретланд или вовсе стал монахом!

Ринкель, парень из обнищавшего дворянского рода, был наемником, одним из тех солдат, что продавали свой меч кому угодно и не очень дорого, а прозвище получил за привычку шуметь по делу и без. Они с Йоханом лет пять назад сталкивались в прирейнских городах, даже пару раз работали в одной команде и стали хорошими приятелями.

«На ловца и зверь бежит, Швеппс – это тот, кто мне нужен» – подумал Кнут.

Вскоре они хлестали довольно жидкое, честно говоря, пиво, обгладывали уже второго каплуна и вспоминали старые добрые времена и обсуждали нынешние. Ринкель хвастался, что в последние полгода зарабатывал «огромные деньжищи» в Верхней Локсии и Вохемии, но одежда и обувь его красноречиво говорили, что их хозяин прочно сидит на мели.

Выпили один кувшин, другой, Швеппс побагровел, лицо его расплылось в пьяной ухмылке.

– А что ты тут делаешь, дружище? – спросил Йохан, решивший, что нужный момент настал.

– Как что? Пью, сожри меня демоны! – заявил Ринкель, но тут же физиономия его сделалась уморительно серьезной. – А если честно… – он огляделся. – Пройти мне все Пять Шагов, если я тут просто так… Ты ведь никому не выдашь меня? Я могу верить тебе, Кнутище?

Йохан с готовностью замотал головой, а Швеппс нагнулся к нему вплотную, и заговорил шепотом, обдавая запахом пива и жареного мяса:

– Я собираюсь на юг… в горы… там прячется одна штука, надо ее навестить, и мы заживем, как бароны… Только надо дойти… и тогда желание исполнится… а уж я пожелаю…

Йохан сидел, точно замороженный, и мысли его двигались короткими резкими толчками: «Неужели этот увалень тоже узнал об Оракуле? Но откуда? Это невозможно! Невозможно, но факт, провалиться мне сквозь землю. Что тогда? Зарезать его? Зачем мне соперник? Нож в бок, и все решено? Нет, нехорошо… Мы ели из одного котла, прикрывали спину друг другу. Я не крыса, чтобы жрать своих».

За годы странствий ему приходилось убивать, но всегда защищая собственную жизнь, и он даже гордился тем, что «дела» выполнял чисто, не оставляя за спиной тел и луж крови.

– Э, ты чего, Кнутище? Заснул? – Ринкель заметил, что с собеседником что-то не так.

– Нет, – Йохан посмотрел прямо в блекло-голубые глаза Швеппса. – Ты говоришь о Симферийском Оракуле?

Ринкель замер с открытым ртом, поднялись брови на круглом лице.

Он блестяще обращался с мечом, недурно ездил на коне и управлялся с копьем, но вот скрывать собственные мысли никогда не умел, да и умение это для наемника не столь важно, как для вора или купца.

– Э… как? Откуда? Ты что? – тут Швеппс разом потерял всю болтливость.