Джеральд Старк - Волчья башня

3 день Второй летней луны

1313 года по основанию Аквилонии.

Ночь, безлунная и душная, медленно плывущая над лесами и горами Пограничья. Клочья тумана цепляются за выступы скал и вершины деревьев, смешиваясь с полосами дыма. Едкий запах горелой древесины и ткани, сладковато-гнилостные испарения — признак множества недавних смертей. Клубящаяся туманная хмарь повсюду... и, может, это к лучшему.

Обширное пепелище на Восходной окраине Вольфгарда, подле Бронзовых ворот. Два дня назад здесь шумела, сверкая радугой красок, Летняя Ярмарка, собиравшая гостей со всех окрестных земель. Теперь на ее месте — притихший понукаемый своим странным всадником, неохотно рысит по мостовой — но вскоре и он вынужден остановиться, потому что в высокой арке ворот перед ним стоит Большой Зверь.

Скудный свет маслянисто поблескивает на лаково-черном панцире, убийственно острых шипах и многочисленных сочленениях семифутовой фигуры, похожей то ли на рыцаря в драгоценных латах, то ли на вставшее в боевую стойку гигантское насекомое — богомола. Зверь, явно красуясь, чуть разводит руки, поводит плечами, одетыми в шипастую броню. Вспыхивают длинные хитиновые клинки бритвенной остроты на обеих руках — не хуже прославленных рыцарских мечей. Гениальный безумец-скульптор мог бы придать такой образ воплощению Силы Хаоса. Тем не менее голос, гремящий металлом над останками ярмарки, звучит почти по-человечески — в нем, пожалуй, даже угадывается насмешка:

— Решила украсть мою Стаю, маленькая принцесса? Никто не выйдет из Вольфгарда без моего Слова. Твоя сила не сравнится с моей. Признай власть Вожака, Наделенная Даром. Или — умри.

Маленькая наездница молчит, словно бы в нерешительности, и с трудом сдерживает смертельно напуганного конька. Потом, по-прежнему не говоря ни слова, начинает вылезать из седла.

Словно две серых молнии метнулись к воротам — два красавца-барса, преодолев страх; атаковали Вожака, защищая Наделенную Даром. Но даже на схватку равных это не тянет — воплощение Хаоса просто расплывается на миг в движении настолько стремительном, что глаз не в силах его уловить, и спустя два удара сердца на истоптанной земле остаются два исковерканных и выпотрошенных тела. Над звериной процессией разносится горестный стон. Но та, что вела скогров прочь из разоренного Вольфгарда, уже спешилась.

Подошла к внушающему ужас Вожаку. Протянула маленькую ладонь.

— Посмотри, что ты наделал, Рэф из Ильгорта, — говорит Ричильдис, Наделенная Даром, и в ее голосе нет ни страха, ни гнева — только глубокая печаль.

Большого Зверя, Вожака больше нет. Есть высокий, худой человек со странными светлыми глазами и копной растрепанных волос. Он озирается вокруг, словно внезапно проснувшись, и во взгляде его сквозит безумие.

Внезапно он испускает душераздирающий вопль и падает на колени, закрывая лицо руками. Мгновение Ричильдис смотрит на него, совсем по-взрослому горестно качая головой. Затем она возвращается к своему мохнатому коньку, который рад бы убежать, да некуда, и с трудом забирается в седло.

— Что теперь? — мертвым голосом спрашивает человек, обращаясь разом к молчаливому всаднику, темному небу над головой и шумно дышащему, нетерпеливо ерзающему сборищу зверей, — Крикнешь своей стае: «Ату его!»? Прикажешь своему любимцу? Но ведь не оставишь меня… так?

Всадница на низкорослой лошадке качает головой. Ее обычно звонкий голосок предательски срывается, но слова звучат вовсе не по-детски. Молодой волк со светло мерцающей в темноте шерстью, неотступно сопровождающий и оберегающий Наделенную Даром, выступает вперед, обнажая клыки, но Ричильдис останавливает его жестом.

— Суди себя сам, — звучит приговор. — Стая больше не убивает. Беги прочь из страны, начни жить заново… если сможешь. Только сперва оглянись вокруг и хорошенько запомни все, что было сделано безумцами по твоему слову. Я не могу тебе помочь… и не желаю тебя видеть.

Девочка — ей лет десять, у нее гладкие черные волосы, заплетенные в две косички, и ярко блестящие глаза лилово-синего оттенка — трогает коня с места. Она проезжает мимо притихших животных, как полководец перед строем, изо всех сил стараясь не оглядываться назад. Где-то через сотню шагов она внезапно шлепает конька по шее поводьями, поднимая его в неуклюжий тяжеловесный галоп, и скачет в сторону зубчатой полосы леса, через разоренное Торговое Поле, прочь от крепостных стен.

Ричильдис Канах, младшая из трех отпрысков королевской фамилии Аквилонии, подгоняет спотыкающуюся лошадь, убегая от родителей, от самой себя, и от устремленного ей вслед взгляда, тяжелого, как налитый свинцом арбалетный болт. Белый волк, вывалив язык, рысью несется рядом, недоуменно поскуливая, а следом мохнатым шлейфом тянется диковинная Стая, брезгливо, как зловонную лужу, огибая за несколько шагов того, кто стоит на коленях иод воротной аркой.

Когда проходят последние скогры, мужчина, пошатываясь, поднимается на ноги. Он не заслужил ни милосердия, ни жестокости, ни суда. Ничего. Все кончилось. Зверь, обитавший в его душе, умер, не родившись, человек же не сможет забыть и начать заново. Маленькая девочка убила его — убила также верно, как если бы застрелила из лука во время охоты.

…Кажется, вот на том флагштоке сохранилась отличная, крепкая веревка…

По замыслу осажденных, на исходе нынешней ночи предстояло совершить попытку вырваться из окруженной скограми Цитадели. Приготовления к ней завершились около четвертого ночного колокола, и тогда же обнаружилось исчезновение Ричильдис. Начались суматошные поиски, подогретые брошенным кем-то предположением — вдруг оборотни, желавшие заполучить девочку, тайком пробрались в замок и украли ее? Тревога и беспокойство усилились во много раз после того, как состроивший чрезвычайно озабоченную мину Крэган Гипербореец открыл Аквилонскому семейству замысел маленькой принцессы, отважившейся поступить по собственному разумению. Зная характер короля Аквилонии, колдун позаботился о сохранении собственной жизни и явился, окружив себя незримым магическим щитом, способным выдержать соударение даже с секирой двергской работы — даром, преподнесенным гномской общиной Вольфгарда правителю Тарантии по случаю Летнего Торжища.

По просьбе Ричильдис, переданной Крэганом, вылазку пришлось отложить, однако с наступлением рассвета из замка выпустили два десятка разведчиков — проверить истинность слов Гиперборейца.