Дэвид Вебер - Тень Саганами Страница 42

Палуба каюты была покрыта роскошными коврами ручной работы из бархатисто-мягкого, великолепно окрашенного шёлка-сизаля из её собственного родного мира. Скорее всего, из Владения Эстерхаус, судя по присутствию в узоре стилизованных ящерястребов. Она не думала, что кто-либо ещё из экипажа "Гексапумы" мог даже представить себе, насколько редкими и дорогими были эти ковры. Абигайль это знала потому, что её детская, когда она была ребёнком, была устлана такими коврами, и один взгляд на насыщенные краски их узоров пробуждал в ней желание скинуть обувь и пробежаться по ним босиком.

По переборкам были развешаны несколько картин. Все они, на её взгляд, были великолепны. Большинство составляли голопортреты, хотя был один изумительный оригинал в возрожденной технике письма маслом портрета рыжеволосой женщины со смеющимися зелёными глазами. Абигайль она чем-то напоминала коммандера Льюис, хотя та женщина скорее всего была старше (в практикующем пролонг обществе всегда было трудно сказать наверняка) и лицо её было более округлым. Ещё это лицо было необычайно привлекательным. Не прекрасным, но исполненным жизни и силы личности… и мудрости. Абигайль думала, что эта женщина ей бы понравилась.

В остальном гостиная представляла ту же комбинацию хорошего вкуса, высокого качества и комфорта. От хрустальных графинов в буфете, до ручной полировки сделанных из феррана* [грифонское дерево, древесина которого отличается красивыми структурой и цветом и высокой твёрдостью] стола и стульев. Но, несмотря на атмосферу обходительного гостеприимства, была в окружающем нотка шероховатости. Новизны. Ничего из обстановки не пробыло с капитаном достаточно долго, чтобы занять окончательно свои места в его жизни, так ей казалось.

Возможно, это было потому, что всё, чем он окружал себя раньше, погибло вместе с КЕВ "Непокорный" в битве у Гиацинта. Ей было интересно, что он ощущал, глядя на новые картины и новую обстановку.

Не знала Абигаль и что сказать об обеде в целом. Терехов не относился к офицерам КФМ, следовавшим обычаю регулярных обедов со своими подчинёнными. В родном для Абигайль Грейсонском Космическом Флоте от каждого капитана ожидалось следовать этой традиции, вследствие неизгладимого отпечатка оставленного леди Харрингтон, и Абигайль была вынуждена признать, что такое положение дел ей нравилось. Но переход по Сети "Гексапума" совершила уже более двух стандартных недель назад, а это был первый случай, когда капитан Терехов пригласил кого-либо кроме коммандера Фитцджеральда и коммандера Льюис к себе на обед.

Когда Абигайль узнала об обеде, и о том, что она в списке приглашённых, то изрядно опасалась скучного вечера, того, что придётся переносить зрелище, как капитан, не любивший приёмов, притворяется, что это не так. Но Терехов обвёл её вокруг пальца. Может быть он и правда не любил приёмы, и может быть не чувствовал себя вполне комфортно во время этого обеда. Но даже если это и было так, никто не смог бы такого предположить наблюдая за ним, или слушая то, что он говорил. Он оставался тем же хладнокровным, слегка отстранённым человеком, каким и был с самого начала, однако каким-то образом сумел заставить каждого из гостей почувствовать себя желанным. Он был столь же любезен с гардемаринами Кагиямой и Павлетич, как и с коммандером Фитцджеральдом или коммандером Орбаном, корабельным врачом, и при этом выдерживал с каждым из подчинённых совершенно правильную дистанцию. Во многих отношениях это было проявлением истинного мастерства, однако внутренний барьер, то ощущение, что он держится на шаг в стороне от окружающих, оставалось.

Абигайль не могла не задавать себе вопрос, что же прячется за этим барьером. Сила или слабость? Какая-то её часть была склонна поверить во второй вариант, однако она слишком хорошо помнила, насколько сильно ошибалась в своём предыдущем капитане. Так что вопрос оставался неразрешённым, и оставлявшим предчувствие грядущих сюрпризов.

Все положенные тосты прошли в свой черёд. Аикава, младший из присутствующих офицеров, с поразительным самообладанием провозгласил тост за Королеву, а капитан лично попросил Абигайль объявить тост за Протектора. Она оценила это, как оценила и манеру, в которой он исполнял прочие обязанности хозяина. Теперь же она заметила, что он наклонился к сидевшей по левую руку от него лейтенант-коммандеру Каплан. Со своего места практически на противоположном конце стола Абигайль не могла слышать, о чём они говорят, но Каплан внезапно улыбнулась, а затем вообще рассмеялась во весь голос. Терехов выпрямился, тоже слегка улыбаясь, но потом выражение его лицо посерьёзнело, он взял столовый нож и аккуратно позвенел тупой стороной о свой бокал.

Музыкальный звон прорезал негромкий гул застольной беседы, и все взгляды обратились к капитану.

- Первым делом, леди и джентльмены, - сказал он, - позвольте поблагодарить вас за компанию, которую вы составили мне этим вечером. Она была ещё более приятной, чем я предвкушал.

Негромкий, неразборчивый гул был ему ответом, и Терехов едва заметно улыбнулся. Вне всякого сомнения, он подумал именно о том же, что и Абигайль - что только окончательно спятив можно хотя бы помышлять об отказе от приглашения на обед, полученного от собственного капитана.

- Во-вторых, - продолжил Терехов, - должен признаться, что у меня был по крайней мере небольшой подспудный мотив для приглашения. Мы с коммандером Фитцджеральдом уже довольно давно обсуждаем полученные нами приказы, и я не сомневаюсь, что более или менее искаженная версия этих самых приказов уже неделями циркулирует по кораблю в виде слухов. Поскольку мы прибываем в систему Шпиндель меньше чем через три стандартных дня, я счёл, что с тем же успехом могу воспользоваться случаем, и огласить перед вами всеми официальную версию нашего задания.

Абигайль выпрямилась в кресле, а по обеим сторонам длинного стола последовало короткое движение, когда каждый из офицеров сделал то же самое. Терехов это видел, и его улыбка стала несколько шире.

- Тут нет ничего по-настоящему таинственного, леди и джентльмены. Я удивлюсь, если не окажется, что слухи были по большей части верны. Главное то, что "Бойкая Киса" назначена на станцию Талботт, под командование контр-адмирала Хумало.

Абигайль увидела, как Рагнхильд Павлетич и Аикава Кагияма напряжённо замерли. Глаза их резко распахнулись, и ей даже показалось, что они забыли дышать. Капитан, казалось, не обратил на их реакцию никакого внимания, но Абигайль увидела в его глазах весёлый огонёк и заметила отчаянные усилия, прилагаемые Наоми Каплан, чтобы снова не расхохотаться. Так вот о чем капитан сказал тактику!