Елена Горелик - Имя твоё — человек

Елена Горелик

Имя твоё — человек

Пролог

Воспоминания

— Аня, давай поговорим.

— Тёть Ира, зачем? Я к вам очень хорошо отношусь, но Андрей…

— Я не буду тебя уговаривать остаться с Андреем, и так ясно, что вы не уживётесь. Давай просто поговорим, хорошо?

— Тогда не по телефону. Давайте прогуляемся по центру. У вас сегодня выходной?..

Лучшее, что есть в моём бывшем — это его мама. Так ему и сказала, когда выставляла за дверь с чемоданом. Если тётя Ира хочет поговорить, зачем обижать хорошего человека? Ну, не повезло ей. Ни с мужем, ни с сыном.

В тот выходной я пошла тратить неожиданно свалившийся на голову заработок. Ничего необычного, криминального или просто неприятного. Позвонили знакомые, сказали, что дали мой телефон другим знакомым, у которых полетел комп. Они, дескать, перезвонят. Перезвонили. Договорившись с тётей Ирой встретиться в три часа возле ЦУМа, приехала к этим «знакомым знакомых», осмотрела, собственно, предмет — глючный комп — и выяснилось, что проблема там не в системе, и даже не в «железе». Скорее, в пользователях, ведущихся на всякие рекламные проспекты, но о том я скромненько умолчала. Компьютер с огромной скидкой в магазине бывает только одной категории — на букву «х». Или левая сборка из всякого мусора, или возврат по гарантии. Нормальный товар в магазин не вернут. Производителю же отправят разве что совсем нерабочую вещь, а так — чуток подлатают, приклеют «гарантийки», и снова в продажу, по акционной цене. Хозяева скатались со мной на радиобазар за новым винчестером, потом я два часа провозилась, изображая непосильный труд по превращению кучи железа в компьютер, хотя, там делов-то было от силы на часок. Итог — полностью рабочий комп и триста гривен на карманные расходы, которые я и побежала тратить, пока позволяло время… Думаете, на тряпки и краски? Ха! Наивные. Компьютеры — мой хлеб, но антиквариат и цветные камешки — моя страсть.

Этот кристалл я сразу выделила из общей кучи, и не из-за его необычной формы. Он был крупнее своих соседей — продукции института ФИАН и свердловского завода ювелирных изделий, но по большей части просто разноцветного стекла. С синтетическими кристаллами его роднила окраска — типично «александритовая», с переходом цвета — но по размерам он далеко обставил даже стеклянные «бриллианты», вынутые из поломанных латунных брошек. Большой, размером чуть не с мою мобилку, прямоугольник, обработанный в стиле изумрудной огранки. Эдакая старомодная «табличка», но выполненная весьма и весьма «на уровне». В оправу не вставишь — слишком уж большой получился бы перстенёк или кулончик. Разве что на полочку, в дизайнерских целях. Вот на полочке, кстати, кристалл смотрелся бы весьма неплохо. А его цветовые переходы — сине-зелёный днём, аметистово-пурпурный вечером — позабавили бы и меня, и гостей. Барахольщик, правда, просил за «стекляшку» две сотни, но я, возмущённая до глубины души, торговалась до предела. То есть, сбила цену вдвое, прекрасно зная, что торгуюсь вовсе не за кусок крашеного стекла. Уж что, что, а отличить синтетический кристалл от банального оксида кремния я ещё способна. И если продавец не знает истинной цены товару, то это уже его проблемы.

Накрапывающий дождик (надо же, зима, а погода как ранней осенью — что значит большой город!) заставил Аню пожалеть о забытом дома зонтике. Хорошо, что экс-свекровь, не в пример ей, оказалась предусмотретильнее. Теперь две женщины, молодая и постарше, жались друг к дружке, стараясь уместиться вдвоём под цветастым зонтом. Впрочем, несмотря на разницу в возрасте и …э-э-э …некоторые семейные разногласия, они были и остались подругами.

— Я его избаловала, — вздыхала тётя Ира. — Понимаешь, Андрею было всего полтора года, когда я снова забеременела. У нас тогда и с жильём было плохо, и у меня диплом на носу… В общем… Когда лет через пять мы решились на второго ребёнка, выяснилось, что из-за того аборта я детей больше иметь не могу. Остался Андрей единственным и самым любимым сыном. Мы жили ради него, ни в чём не отказвали, всё прощали. А надо было пороть, папа был прав. Теперь поздно воспитывать… Ты хоть знаешь, кто эта Люся?

— Дочка районного прокурора.

— А. Тогда понятно. Непонятно, откуда такой карьеризм. Мой муж, бывало, «ходил налево», но хотя бы из интереса к красивым женщинам, а не к связям их родственников.

— «О времена, о нравы!», — грустно усмехнулась Аня. — Люська эта вообще славится коллекционированием уведенных парней. Ну, флаг ей в руки. Не в обиду вам будет сказано, тёть Ира, но тут ещё неизвестно, кому повезло — мне или Люське.

— Ладно, теперь ведь понятно, что мой сын никогда тебя не любил. Ему были интересны связи твоего отца. Как только подвернулась девица со связями посерьёзнее… Ань, веришь — никогда даже не пыталась воспитать сына альфонсом. Просто… в двадцать пять он остался капризным избалованным ребёнком. Значит, это мой промах. Я-то надеялась, что хоть ты его образумишь, раз он мать слушать не хочет.

— Тёть Ира, я бы с радостью. Но я устала ждать, пока он повзрослеет. А он устал выслушивать мою критику — кстати, до поры до времени достаточно мягкую. А Люська… Дело не только в связях её папы-прокурора, сколько в том, что она начала вешать Андрею на уши развесистую лапшу — какой он великолепный да раззамечательный. Конечно, мои замечания на этом фоне стали смотреться как тупые наезды… пардон за выражение. Опять же, флаг ему в руки. Голову наотруб, долго их роман не протянет. Ровно до тех пор, пока Люська не введёт его в круг своих знакомых, где наверняка будут подруги «рангом повыше».

Старшая женщина невольно поёжилась, наверняка представив себе последствия. Вряд ли прокурорская дочь добровольно отпустит из лакированных коготков свою добычу.

— Когда двое расстаются, виноваты всегда оба, — Аня не стала развивать непрятную тему. Спрятала в карманы покрасневшие от холодного ветра руки. — Может, мне надо было быть терпеливее?

— Может быть… — эхом отозвалась бывшая свекровь. — И ты повторила бы мою ошибку… Всё, Ань, я больше не хочу об этом говорить. Может, по кофейку? Аня невесело улыбнулась.

— Пойдёмте к нам, — сказала она. — Мама недавно какой-то особо вкусный кофе принесла. Задегустируем…

Рассматривать покупку во всех подробностях мне пришлось поздно вечером. Что ж, неплохо. Ни единой царапинки, ни единой трещинки. Верхняя грань очень гладкая. Ничего удивительного, это ведь машинное гранение и хорошая шлифовка. На боковых гранях, преломлявших свет с заранее рассчитанным эффектом и заставлявших кристалл переливаться восхитительными оттенками, виднелись едва заметные неровности. Словно от шлифовального круга. Да так оно, наверняка, и было. Тщательно отполировали верхнюю грань, пройдясь по остальным лишь по минимуму, чтобы заблестели. Впрочем, точно так же были огранены и другие мои экспонаты, как украшавшие полку, так и дожидавшиеся в шкатулке очередной перестановки. Задуматься заставлял лишь размер моего нового приобретения. Действительно, в кольцо не вставишь. Неужели советские гранильщики расходовали синтетические кристаллы на дизайн помещений, где вполне можно было обойтись красивым стеклом? Ой, вряд ли…

Необычное Аня заметила через две недели, когда поехала в Яремчу, навестить деда с бабушкой. Когда-то давно, ещё молодыми людьми, они приехали работать в курортно-туристическом карпатском местечке, да так там и остались. Дочери выросли, уехали учиться в большие города, и тоже пустили корни на новом месте, лишь изредка навещая родителей. Теперь к старикам ездили уже взрослые внуки. Кристалл, кстати, она прихватила с собой.

Нет, я не собиралась дарить его деду с бабкой или двоюродному братцу. Просто, что называется, прикипела душой к красивой вещичке. За мной такое редко замечалось, но если что-то понравилось, буду таскать за собой даже на лекции. Потому-то на моих руках постоянно болтаются два-три антикварных кольца с крупными камушками и какой-нибудь браслетик. Золота не ношу, хотя заработок родителей позволяет. Холодное оно какое-то, когда в руках держу. А вот серебро, особенно старое, «отогретое» прежними владельцами — самое то. Попадаются, правда, исключения. Хотите верьте, хотите нет, но вещь, принадлежавшую плохому человеку, я опознаю сразу. Прикасаешься — и словно укол ледяной иглой в палец. Такое не беру, даже если оно необыкновенной красоты и его отдают за копейки. Оно мне надо — своими руками беду в дом притащить? Бабское суеверие? Увы, суровая реальность. Мама, помнится, лет шесть назад купила на барахолке красивую серебряную цепочку. А от неё — ух! — как из морозильной камеры веяло. Ну, я и пристала — выбрось, продай, подари соседке (крайне неприятной особе, надо сказать). Мама сочла моё нытьё фантазией девочки-подростка, перечитавшей фэнтези. А зря… В общем, месяца через три мама угодила в больницу с гипертоническим кризом (в её-то неполные сорок и при её-то непыльной работе!), а я под шумок стащила злополучную цепочку и выбросила. В Днепр. С моста. Самое интересное, что мама, давно забывшая о повышенном давлении, и по сей день цепочки не хватилась. Будто и не было её… Это я к чему, собственно, веду? К тому, что от кристалла веяло теплом. Каким-то необычным, как тропический ветерок в зимних Карпатах. Я не чувствовала ничего плохого. Более того — мне не хотелось расставаться с ним даже на две недели. И вот результат — кристалл, прислонённый к книжным корешкам, весело бликует, отражая пламя свечи. Нет, электричество тут есть, просто мне показалось это забавным — почитать книжку при свечах, как в старину. А заодно полюбоваться на своё сокровище при таком освещении.