Ирина Горбунова - На грани человечности

НА ГРАНИ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ

...Только явь - не игры и не сказки.

В красоту легенды верить глупо.

Слышишь вой и стон, и скрежет адский? -

Шествие Истории по трупам.

ПРОЛОГ

   ...Стремительный, неистовый, взметнулся навстречу чёрный вихрь: вороной жеребец, латы воронёной стали. Сшиблись на всём скаку - тяжкий удар в щит... ответный удар... треск сломанных копий...

   Что это - сон или явь, быль или небыль? Может, просто - кадры исторической хроники?

   Только видится: под блеклым, выцветшим осенним небом - огромный амфитеатр, и зрители затаили дыхание, и в центре арены двое сошлись в поединке. Сошлись - насмерть.

   Было? Не было?

   В прошлом? в будущем? в настоящем?

   Только чудится: ты - один из соперников. Только помнится: битва - чужая, и враг - чужой. Только знаешь: сошлись - насмерть.

   Только в уме - странные, вычурные слова, как из старинной летописи:

   "...и было сие в славном королевстве во Льюрском, во стольном граде во Льюроне, в день 18-й месяца Листопада, в год 1374-й от Великого Откровения..."

   Год 1374-й - плюс-минус современность...

   ...И ещё поединок. Впрочем, не поединок - игра. Дружба-любовь-соперничество. Избыток молодых сил. Беззаботная радость бытия. Отточенное мастерство фехтования.

   Двое подростков-землян, девчонка и мальчишка. Пустынный пляж на острове Крит. Откровенно внеурочное время. Откровенно деревянные мечи. Самодельные - как же иначе?

   Сон или явь, быль или небыль? Может, просто - ностальгия?

   Только видится: южное лето во всём блеске. Только слышится: сонный лепет прибоя, сварливые жалобы чаек, мерное шуршанье гальки в волнах. Только угадывается: поодаль буйный океан зелени за чертой пляжа, и среди него - белоснежные островки школьных корпусов...

   И зыбкое марево в глазах не только от зноя. Ещё - от воспоминаний.

   Было? Не было?

   В прошлом? в будущем? в настоящем?

   Смотря чем мерить. У тебя и до сих пор - прошлого куда меньше, чем будущего. У родной цивилизации твоей прошлое куда солиднее: два миллиона лет - докосмических, да столько же - после Контакта. И есть ещё Конфедерация Миров, у которой в прошлом - эпохи и народы.

   Зато и в будущем - бесконечность.

   А твоё будущее? разве не весьма размытым представляется оно - оттуда? Словно сквозь ту дымку, в которой видится теперь воспоминание.

   И в воспоминании: изящная, в античном стиле, беседка на пляже (о, сила детской мечты!) - словно гробница Пророков в пустыне Ранаирской. И небесная высь - звонкая, как колокол...

   ...Колокол.

   Медленный, гулкий удар. И ещё один. И ещё.

   Неторопливо-размеренно - словно забилось огромное сердце.

   Старинный храм, больше похожий на крепость, купается в косых лучах солнца, падающего к закату. Со всего монастырского двора, повинуясь призыву, стекается община на молитву. Все - женщины. Большинство - при оружии. И кожаных воинских курток, и блестящих кольчуг - куда больше, чем монашеских сутан.

   Некоторые сёстры уже в возрасте. Но - без признака дряхлости. Собранность, жёсткость, хладнокровие опытных воинов. Воинов, много поживших - и сумевших остаться в живых.

   Но больше - молодых, задорных, в настроении, далёком от молитвенного... ох, тесен им суровый устав монастыря! Только и жизни - вольными наёмницами, от набега к набегу.

   Смех; обрывки оживлённой болтовни; порой и солёная шуточка...

   - ...На кухню заглянула. Ох, и трапеза готовится, прости Единый!

   - То-то с утра тебя на плацу не видно...

   - ...Сказывают, Владычица - против Священной войны... да хранит её святая Аризия!

   - Кого хранит? Владычицу - или войну?..

   - ...Смеёшься! Какой-такой "молодой лорд"?! Мне нынче ночью в дозор заступать, вот и вся любовь!

   - Ночью - в дозор, а днём - позор...

   - ...Взгляните-ка, леди! У сестры Гайяры - кольчуга новая, сиргентской работы. Эй, признавайся, Гайяра: когда успела во Святую Землю?

   - Единый с тобой. Полгода уж как не новая. И от скверны еретической очищена давно...

   - ...Еду я, значит, через Тимильский лес...

   - ...А сестра-то Вайрика, сказывают, в "Тихую Гавань" захаживает. На огонёк и далее...

   - ...С чего бы матушку понесло в Реватскую прецепторию? Уж и там нарушения устава привиделись?

   - Ну и храни её Священное Пламя. Худо тебе, что ль, без неё?..

   - ...Как ты с этим кривым мечом управляешься?!

   - ...Вот те раз. Леру фер Тайлем уже Арзуасов бьёт? Родичей жены?!

   - Им - месть кровная, нам - барыш верный. Я так разумею, выгодней служить у Тайлема. Он хоть и помешанный, да не скупится.

   - Сёстры, сёстры! Что за суета мирская? В час молитвы!..

   - Айе, подруги! Что слышно в столице?

   - Будто бы у короля - наложница новая. Сарнийка!

   - Ха-ха. Ай да распотешила. Какой придворный шут тебе это сболтнул?..

   - ...Где опять эта послушнаца-непослушница?!..

   - ...Моё почтенье, сестрица! Пять монет на бочку!

   - Какие-такие пять монет?

   - Те, что в кости мне проиграла. Третьего уж дня.

   - Это тебе третьей ночи приснилось! Когда в карауле задремала.

   - Что за намёки?!

   И вот уж отскочили в сторонку, взглядами друг друга меряют. Выметнулись клинки из ножен, зазвенели, запели. Не свирепо - весело. Угроза - напускная разве что.

   Братство-дружба-соперничество. Буйство молодых сил. Бесшабашный вихрь движения. Отточенное мастерство фехтования.

   Вот теперь - быль. Нереальное будущее, ставшее реальным настоящим; и реальность эта - только твой выбор. А из прошлого - лишь странные строки пришли на ум...

   ...Считает излишними старец-меч пять ежедневных молитв,

   Готов даже в храме он кровь пролить, жаждет великих битв...

   Вот меч, вот храм, вот час вечерней молитвы... а кровь - не прольётся. Повод ли для смертельной дуэли - жалкие пять монет? Да ещё - для дуэли аризианки с аризианкой?

   Сёстры во Едином, поди; и да хранят их Пророки Его.

   Просто - играет молодая удаль. Просто - играют клинки друг с другом; брызжут вокруг звонкими солнечными зайчиками.

   Просто - и мечи, и монастырь, и даже гробница Пророков где-то в пустыне Ранаирской, во Святой Земле... отныне не мечты - настоящее...

1.

   Сестра Лима зачерпнула варево ложкой, попробовала, обожглась, скривилась и сплюнула.

   - Уж и бурда, поглоти её Тьма Вековечная!

   - Увы, поглощать это предстоит нам, - философски заметила сестра Иммер.

   - Ты давись своей стряпнёй, а я - к эрихьюанцам, - осклабилась сестра Герана; на лбу резко обозначился косой шрам - память о давнем скользящем ударе. - У них только и отужинать по-человечески. Отец Одольдо - хозяин хлебосольный, вина держит отменные, и свежая дичь у него не переводится. Хвала святому Эрихью.

   Бледненькая послушница лет тринадцати, притаившаяся в уголке, отчётливо втянула слюну.

   - Девочки, по-ост! - съёрничала сестра Орта от двери. - Что за помыслы скоромные? Дичь, вина...

   - Во имя Первопророков - не бери в голову. - Сестра Герана оторвалась от своего занятия - она сосредоточенно чистила ногти страхолюдным кинжалом - и зазывно махнула рукой. Все свои, мол, входи, не робей, что пороги-то околачивать. - С тех пор как матушка Бариола тут воцарилась, у нас посты круглый год. Она думает, доблестные аризианки станут драться храбрее, питаясь одной Верой Святой. Ха!

   Последний возглас был достаточно энергичен и ёмок; удовлетворившись такой оценкой происходящего, сестра Герана вернулась к наведению красоты.

   - Ох, Герана! - Сестра Орта уже стояла рядом. - Услышь настоятельница твои речи - всю спину плетьми обдерёт.

   - Счастье твоё, что нынче она - в Реватской прецептории, - подхватила сестра Эльва. - А что сие значит? Это значит, осенняя охота - пуще неволи. И после охоты - пир горой.

   - Завтра же. - Подбросив поленья в очаг, сестра Лима обернулась к собранию, не скрывая приятных предвкушений. - Любопытно: кому на сей раз владеть перстнем самого искусного охотника? Отцу Одольдо - или Лафиме Тайлемской?

   - Принимаю ставки, благородные леди! - выкрикнула сестра Орта.

   - Чего уж там. Новой королевой охоты стану я!

   Развернув плечи, сестра Герана гулко ударила себя кулаком в грудь, вернее - в кирасу. Большинство присутствующих разразились хохотом, свистом, подначивающими возгласами; потянулись хлопать по плечу. Пламя в очаге всплеснуло багряными крыльями, словно птицу спугнули лужёные наёмничьи глотки. Откуда ни возьмись - повыползли из потаённых щелей тревожные сизые тени. Заметались на закопчённых стенах, на потолке; заплясали, заколобродили, наводя на мысли о ночи шабаша.