Василий Головачев - Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость Страница 37

– Чую, есть скрытые потоки внимания, но никак не могу их идентифицировать и выявить носителя.

– Может, его и нет вовсе?

Волков покачал головой, снова сел за ноутбук.

– Мне бы ещё на фотографии начальства посмотреть не помешало.

– Ага, как мёд, так и ложкой, – сыронизировал Афанасий. – Кто же мне их предоставит за оставшееся время?

– Москва.

– Москва далеко. – Афанасий потёр кулаками глаза. – Москва сильно далеко.

– Там ещё только четыре часа дня.

– Ты серьёзно?

Волков кивнул, не отрывая глаз от возникшей в растворе монитора фотографии.

– Ну, я не знаю… кто нужен? Надеюсь, не шишки из Генштаба и Минобороны, что сюда понаехали?

– Местные начальники, тот же главный по космодрому, его замы.

– Вряд ли нам разрешат изучать их досье.

– Нужны хотя бы фото и контакты.

Афанасий погладил висок, с сомнением разглядывая экстрасенса, потом понял, что тот не шутит, встал.

– Ладно, жди, поговорю с Войновичем. Но не уверен, что он пойдёт на это.

– Захочет остаться весь в белом – согласится.

Афанасий выпятил губу, размышляя над словами Волкова, усмехнулся и вышел, не вступая в полемику.

Есть хотелось как жуку–короеду, однако он заставил себя связаться с генералом и проинформировать о новых требованиях Волкова.

– Боюсь, нас не поймут, – ответил начальник отдела. – Время ты выбрал, прямо скажем…

– Не я.

– Волков?

– Это подстраховка, я понимаю, но, как говорил Козьма Прутков, лучше перебдеть, чем потом казниться.

– Он говорил как–то иначе.

– Смысл тот же.

– Хорошо, постараюсь. Больше твоему протеже ничего не надо? А то запросит, к примеру, досье на президента или на премьера.

– Н–нет, – промямлил Афанасий без особой уверенности в голосе.

Генерал фыркнул и отключил связь.

Правда, он позвонил заму уже через двадцать минут, когда Вьюгин заказывал себе ужин в кафе гостиницы:

– Подойди к Капштейну в двести второй, через полчаса, он передаст материалы. Но никому ни слова!

– Могила! – поклялся Афанасий.

Кто такой Капштейн, он не знал, но, если Войнович называл фамилию, значит, знал, кому можно доверять в данном вопросе.

Все члены группы, в том числе и капитан Шаймиев, уже поужинали, поэтому он сидел за столом в одиночестве, машинально отмечая появлявшиеся в небольшом зале кафе новые лица. И вдруг почувствовал, что за ним наблюдают.

Сделав вид, что недозаказал какое–то блюдо, он поискал глазами официанта, сделал ему знак подойти и одновременно просканировал сидящих за столиками людей.

Всего посетителей насчитывалось около десятка. Практически все были незнакомы и занимались едой и беседой друг с другом. Выявить среди них наблюдателя было трудно.

Афанасий пожалел, что он не экстрасенс. Подумал: не позвать ли кого–нибудь из сенсов, чтобы определили человека, заинтересовавшегося Вьюгиным? Потом пришла мысль поговорить с Волковым.

Он набрал номер.

– Можно сделать проще, – ответил Роман. – Смотри по очереди на каждого, а я посмотрю твои мыслеформы.

Афанасий засомневался в объективности этого метода, но попробовать стоило, и он не стал высказывать свои сомнения вслух.

– Ты же понимаешь, я не могу разглядывать каждого по минуте.

– Достаточно одного беглого взгляда.

– Хорошо, начинаю.

Афанасий кинул взгляд на соседний столик, за которым сидели двое пожилых мужчин, один – в сером свитере, второй – в костюме.

– Нет, – сказал Роман.

Афанасий посмотрел на соседа в костюме.

– Нет.

Следующий столик занимала компания молодых людей в чёрно–синих комбинезонах. По–видимому, это были техники с космодрома.

Волков каждого из них охарактеризовал словом «нет».

Искомый интересант, делавший вид, что занят едой, отыскался в дальнем конце зала.

– Он! – заявил Волков. – Сильно грязная аура. Понаблюдай за ним.

Афанасий послушно присмотрелся к мужчине в серой вельветовой куртке с шевроном космодрома на рукаве: сердечко, в нём силуэтик ракеты в венке из звёзд. На вид сотруднику космодрома (интересно, какую службу он представляет?) было лет сорок, ничего примечательного в его облике не отмечалось, да и вёл он себя как озабоченный своими проблемами человек. Но Афанасий, вставая, поймал высверк тёмных глаз незнакомца и понял, что Роман не ошибся. Этот мужик сидел в кафе не только для того, чтобы поужинать.

Размышляя, кому он вдруг стал интересен, Афанасий вышел из кафе, подождал секунду и шагнул обратно. И нос к сносу столкнулся с вельветовой курткой.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

Незнакомец сдался первым, пробормотал «извините», отступил, пропуская Вьюгина. Он явно не ожидал, что подопечный совершит такой манёвр. И хотя скорее всего он догадался, что его вычислили, Афанасия это уже не волновало. Больше беспокоило другое: кто и зачем установил за ним слежку? Кто знал, чем здесь занимается сотрудник ФСБ, руководящий отделом специальных психофизических исследований?

Обладатель фамилии Капштейн оказался хмурым неразговорчивым стариком с гривой седых волос. Он оглядел Вьюгина, протянул ему флэшку. Афанасий вежливо сказал «спасибо» и вышел, унося изучающий взгляд хозяина номера. В прежние времена Афанасий этого человека не встречал, из чего сделал вывод, что он из местной команды обеспечения безопасности.

Волков встретил его примерно так же: взял флэшку и молча повернулся к компьютеру.

Афанасий глянул на фотографию в растворе монитора, узнал заместителя начальника космодрома, покачал головой, но говорить ничего не стал. Настроение у экстрасенса, судя по всему, и так было не праздничное. Единственный вопрос, какой он задал Вьюгину, да и то не сильно относящийся к делу, был о пилоте корабля:

– Почему этот Барамия летит один?

– Потому что «Русью» управляет мощный компьютер, – ответил Афанасий. – Так называемая система «компайлот». Никакие штурманы, бортинженеры и командиры для испытательного полёта не нужны. А что?

Волков качнул головой:

– Так, спросил.

В половине десятого Вьюгина вызвал к себе в номер Войнович.

Генерал был весел и улыбчив.

– Что скажешь, майор? Всё складывается удачно?

– Пока да, – неохотно подтвердил Афанасий, смущённый настроением начальника отдела.

– Что значит – пока? Подсаживайся, глотни коньячку.

Афанасий оглядел двухкомнатный номер, отмечая накрытый стол, стоящие на нём бутылки с коньяком и вином, опустошённые наполовину, порезанную колбасу, вяленое мясо и салаты.

– Отметили встречу, – пояснил Георгий Евсеевич в ответ на его взгляд. – В этих краях работает мой однокашник Слава Сундаков, вместе учились в Академии. Только я потом ушёл в контору, а он в экономику. Семь лет не виделись.

– Он на космодроме работает? – поинтересовался Афанасий, решая, будет ли удобно отказаться от выпивки.

– Нет, он губернатор Амурской области. Выпьешь?

– Разве что стопочку, – согласился Афанасий, присел к столу. – Вам не кажется, Георгий Евсеевич, что сюда прибыло неоправданно много официального люда?

– Не то слово, Афанасий Дмитриевич, слишком много. Да ещё каждое ВИП–лицо со своей свитой. Соображаешь, к чему я?

– В толпе легко затеряться потенциальному террористу.

– Либо шпиону, особенно если у него возможности сенса. Чует моё сердце, готовится какая–то пакость, а ты докладываешь – всё нормально.

– Так ведь наши парни не нашли ничего подозрительного.

– Верю, потому и радуюсь. Давай за успех надёжного дела, что ли?

Они выпили по стаканчику коньяка «Хеннесси». Закусили солёными грибочками и квашеной капустой.

– Ещё?

– Нет, хочу ещё поработать, – отказался Афанасий. Его так и подмывало рассказать генералу о наблюдателе, проявившем к нему интерес, но развития ситуация не получила, и докладывать в общем–то было нечего.

– Что твой Волков?

– Изучает физиономии допущенных к процедуре запуска. Но и у него нулевой результат. Чувствует некие слабые потоки внимания негативного характера, однако расшифровать не может.

– Возможно, эти потоки – следствие воплей из–за бугра, злопыхательские эманации проплаченных американцами журналюг?

– Хотелось бы верить.

– Ладно, иди работай. Подъём в шесть, выезд на космодром в семь, не проспи.

Афанасий пожелал генералу спокойной ночи, вышел, кивнул выглянувшему из соседнего номера Паше Гришкову, телохранителю Войновича, направился к себе.

Что–то заставило его остановиться на лестнице и прислушаться к тихому шелесту гостиницы. Как сказал бы Войнович, сам обладавший неплохим запасом экстрасенсорики: проснулась интуиция. Подождав пару секунд, он осторожно высунул голову из–за угла.