Сергей Фрумкин - Боевое Братство Страница 37

Григ огляделся. Кроме Вика, в коридоре Первого Уровня возвышался один лишь Дор. Полководец обратился к чемпиону:

– Риса и Черных – на юго-запад. Кнода и Желтых – на юго-восток. Накрыть два ближайших города! Устроить переполох – и назад! Пусть думают, что мы не в себе и нападаем на все, что видим. Пусть заботятся о собственной безопасности, а не о помощи соседям!

Дор кивнул и удалился. Вик проводил его взглядом, вздохнул и набрался смелости:

– Григ, нужно похоронить Отца и Каса. По «Улью» уже ходят слухи…

Напоминание о трагедии вернуло Грига на землю – на душе прибавилось горечи, а питательный энергетический поток совсем ослаб, словно имел некую связь с внутренним состоянием получателя. Новый «Отец» вновь почувствовал себя обыкновенным семнадцатилетним мальчишкой.

– Воинов хоронят в космосе… – вспомнил Григ. Он никогда никого не хоронил, а теперь именно от него зависело соблюдение страшного великого ритуала.

– Мы не в космосе, – горестно согласился Вик. – Я не знаю, как отдать честь Касу, потому, что мы притянуты притяжением планеты, не знаю, как отдать честь Отцу – он сам говорил, что лишь его преемник будет знать, как проводить в последний путь своего учителя.

– Ты говоришь про меня? – понял Григ. – Отец успел показать, но он ничего не объяснил. Я знаю где, но не знаю, как. У нас только один выход: дождаться возвращения в космос, и уже тогда проводить ушедших, как они того заслуживают… Скажи Братьям: «Отец и Кас останутся с нами, пока Братство не завоюет для них настоящего покоя. Мы сохраним тела наших предводителей, чтобы проводить их по-настоящему, во славу «Улья» и к чести Братства».

Вик кивнул, чуть улыбнувшись – видя, что Григ опять вполне нормальный, а не тот обезумевший бог, что несколько часов назад захватил власть в «Улье», Первый Брат позволил себе вольности:

– Не даром ты мне нравился, братец – ума тебе не занимать! Хорошо. Так и сделаем.

Григ внимательно посмотрел в глаза своему старшему брату:

– Не может быть, чтобы ты простил мне смерть Каса!

– Возможно. Но ты правильно заметил, Григ: вы оба были Первыми. Жаль Каса, но что делать? Настоящий техник всегда ищет рациональное зерно, а не поддается эмоциям. Я не слишком любил Каса и недостаточно хорошо знаю тебя. Ты победил, значит, со мной ты, а не он. Я поставил точку. Пусть будет, как есть.

Григ почувствовал, что силы совсем уходят. Теперь вместо энергии, к нему подступала слабость.

– Я к себе! – сказал молодой Первый.

В личных покоях все оставалось без изменений – во всяком случае, кто-то усердно постарался, чтобы скрыть малейшие следы послепосадочного беспорядка. Перламутровые колонны подпирали светящийся изумрудным сиянием сводчатый потолок, с которого взирали вниз лица крылатых благородных богатырей древности; пол из черного мрамора был отполирован, как зеркало; бассейн, сложенный из изумрудных блоков, наполняла зеленоватая вода, из которой лучился свет, озарявший сказочными бликами задрапированные тяжелыми тканями изумрудные стены и огромного размера кровать, из черного, похожего на камень, полимера, инкрустированного золотом и все теми же изумрудами…

На кровати поджав ноги и обхватив руками колени сидела Линти. Золотистые локоны длинных распущенных волос в беспорядке закрывали часть лица и плечи. Чистые ярко-синие глаза с отсутствующим выражением смотрели в воду бассейна. Даже несмотря на облегающий ее тело грубоватый рабочий мужской комбинезон, альтика так хорошо вписывалась в картину окружающей роскоши, словно должна была служить еще одним драгоценным украшением опочивальни – скульптурой «благородной грусти». Ее неподвижное лицо и оголенные кисти рук казались настолько правильными и аккуратными, словно вырезались из слоновой кости резцом самого великого зодчего. Синие глаза, казалось, светились изнутри и озаряли потусторонним печальным светом и саму девушку и все окружающее ее пространство. Она была так невероятно красива, что залюбовавшись, Григ на какое-то мгновение забылся, потеряв ощущение реальности.

Линти охраняли как никогда раньше – пятеро могучих, закованных в броню абордажных лат и вооруженных до зубов Старших Братьев каменными истуканами застыли с внутренней стороны похожих на ворота дверей спальни. Десять таких же статуй красовалось с другой стороны дверей, снаружи. Григ невольно улыбнулся: приказ «глаз не спускать» не стоило выполнять настолько дословно. Как теперь прекрасно представлял юный Отец, альтинке достаточно было захотеть, и все эти пятнадцать силачей превратились бы в ее послушных и безропотных рабов, которые не только не помешали бы ей сбежать, а, наоборот, в безумной ярости прорубили бы сквозь товарищей путь на свободу. Если что-то и помешало красавице захватить собственных тюремщиков, то только ее внутреннее благородство и надежно укорененные моральные устои – насилие над личностью все еще казалось альтинке чрезмерно дорогой ценой за собственную жизнь и свободу.

– Выйдите! – приказал Григ пятерке Демонов, находящихся внутри.

За ними закрылись двери. Линти подняла глаза, но ничем не дала понять, что узнала Грига или рада его видеть. Но и Григ не нашел в себе сил отреагировать на явное пренебрежение подруги – у него все сильнее кружилась голова и подгибались ноги. Нужно было немедленно принять горизонтальное положение, и Григ это сделал – в изнеможении упал на огромной кровати с противоположного от альтинки края.

Несмотря на явное нежелание разговаривать, они слишком хорошо чувствовали один другого – им даже не нужно было четко формулировать мысли, чтобы одинаково хорошо слышать как свои, так и чужие эмоции. Григ слышал ее раздражение, обиду, разочарование, желание отомстить и, подавляющие все это, тревогу и тоску безысходности – Линти переполняла усталость от бесконечных неудач и постоянного разочарования в людях. В свою очередь Линти ощущала беспомощность едва-едва сопротивляющегося потоку событий, мечущегося в непонимании своих собственных побуждений, готового в любой момент пожертвовать собой, если увидит в этом хотя бы малейший смысл, сознания молодого Брата. Григ думал обо всех, кроме самого себя. Линти жалела только себя и немного его – Грига. В любом случае, им нельзя было допускать, чтобы распространяемые сознаниями биоволны соприкасались – и Линти и Григу вполне хватало и собственных переживаний, чтобы потерять остатки терпения и сойти с ума.

– Говори! – намучавшись от невозможности расслабиться, наконец потребовал Григ. – Какая разница, что ты злишься про себя – я все равно все слышу! Давай покончим с непониманием!

Ей захотелось сорваться, наорать, вцепиться ему в волосы, наконец, просто посмотреть глаза в глаза и, может быть, расплакаться, чтобы показать, чего стоит оказаться в таком положении как она – дочь первого человека Лиги Объединенных Миров оторванная от отца и от дома, запутавшаяся в целой серии непрекращающихся несчастий… Но он действительно слышал все ее эмоции – к чему плакать и кричать физически, если оппонент итак чувствует все твои переживания, словно они исходят из него самого? Да и сама Линти хорошо видела внутренний мир Грига – вспышки истерии были бы сейчас там настолько же незаметны, как капли дождя, упавшие в беснующееся море. Удивив саму себя спокойствием в голосе, девушка просто спросила:

– Ну и что ты натворил?

– Когда? – уточнил Григ.

Теперь она вскипела:

– Зачем мы снова в «Улье»?! Тебе показалось, что я недостаточно здесь натерпелась?! Зачем тогда мы бежали из этого кошмара, чтобы опять оказаться в нем?! Что ты натворил?!

Ответ оказался более чем лаконичным:

– Я не знаю…

Григ не врал. Линти даже на какое-то время подавила собственную боль, чтобы лучше услышать и понять боль юноши.

– Тебя здесь простили?

– Ты про смерть Каса? Да, как видишь.

– Все равно – глупо! Ты поступил ГЛУПО, что вернулся сам! ПОДЛО, что вернул меня!

– Нет.

– Что нет?!

– Не глупо и не подло. Я сделал, как нужно. Ты просто не понимаешь…

– Не понимаю?! – она развернулась, метнула взгляд в лицо юноши, но тут же опомнилась от желания устроить сцену – глаза Грига выглядели огромными, ошеломленными и отрешенными. Ничего не оставалось, как успокоиться и продолжить тише: – Чего я не понимаю? Ты уверен, что не понимаю я, а не ты? Лига пойдет по пятам и найдет «Улей»! Земля сама сообщит Лиге! Войска будут здесь со дня на день! «Улей» не спасет ни тебя, ни меня, ни твоих Братьев! Отсюда нужно бежать! Здесь мы погибнем! Здесь все погибнут!

– Ты не все знаешь, Линти. Я не могу объяснить, потому, что и сам еще не понимаю. Есть нечто, чего ты не учитываешь. Есть сила, про которую ты не знаешь. Подумай сама: Боги побеждают не оружием и не числом, но они ведь всегда побеждают! Тебе кажется, что эскадра Лиги даже не встретит сопротивления, а я чувствую, что ее сила несравнимо меньше, чем понадобится, чтобы изменить ход событий. Тебе кажется, что я предал тебя, а я чувствую, что спасаю тебе жизнь… Все не так просто, Линти. Неужели же ты и сама ничего не чувствуешь?