Чайна Мьевиль - Посольский город Страница 40

— Мы всё узнали — не спрашивай как — и были готовы. Но пришлось рисковать. — Рукой он чертил в воздухе схематический план боевых действий. — Можно было просто взять и перехватить их, понимаешь? Но эти бременские штуки, которые у них там припрятаны, — мы решили, что они могут нам пригодиться. Так что мы подождали и вошли следом за ними, как только они открыли башню. Среди них были наши люди — мы ведь готовились к этому заранее. Вот почему мы повязали их почти без единого выстрела и взяли оружие. Хотя, честно говоря, оно нам так и не пригодилось. Пока.

Они почти не сопротивлялись. Проблема была только с Уайатом. Пришлось его засадить. В одиночку. Здесь наверняка полно агентов Бремена, вот и пришлось позаботиться о том, чтобы он не передал им какие-нибудь коды, инструкции или ещё что. — Я не стала говорить ему, что не заметила никакой драмы. Хотя я ничего не знала, меня всколыхнул его рассказ.

Ра, робкой части нашего катастрофического посла, позволяли оставаться одному и заниматься своими мелкими проектами; Эзу не мешали морально разлагаться. Но их охраняли, и они должны были выполнять приказы. У них были свои обязанности. Благодаря которым мы все оставались в живых.

— Целый город тварей с промытыми мозгами, — сказали мне ЭдГар. — И каждая из них сильнее нас и при оружии. Нам надо, чтобы они оставались гостеприимными.

В те первые дни Хозяева не проявляли признаков мышления или стратегии. Я, привыкшая на любые их странности отвечать чем-то вроде мантры — это типичная ариекайская штука, нам не понять, — пришла в ужас, убедившись, что ими движет никакая не стратегия, пусть даже непостижимая человеческим умом, а простая потребность в наркотике. Сначала толпы ариекаев постоянно стекались к посольству. Когда они делались чрезмерно оживлёнными, а их требования — особенно громкими, как случалось через каждые несколько часов, — вызывали ЭзРа, ставили их у входа, и те на безукоризненно правильном Языке говорили — не важно что, — усилители доносили их голоса до каждого в толпе, которая явно испытывала облегчение и впадала в транс.

Но когда ЭзРа во второй раз произнесли: «Мы рады видеть вас и надеемся на тесное сотрудничество», оратеи не ощутили того благословенного восторга, который овладевал ими прежде. В третий раз они огорчились, и ЭзРа пришлось придумать новую любезную фразу насчёт цвета домов, времени дня или погоды. Тут они снова пришли в экстаз.

— Фантастика, чёрт побери, — услышала я чей-то голос. — У них повышается толерантность. Придётся ЭзРа помучиться.

Мы смотрели программы новостей, авторам которых, после килочасов освещения банальностей, пришлось, наконец, учиться рассказывать о нашем коллапсе. Наш канал направлял в город команды в шлемах-эоли с прикреплёнными к ним осокамерами. Там их не ждали, но и не гнали. Репортажи были поразительные.

Видеть ариекайские улицы было непривычно, но любая катастрофа приносит с собой нежданные свободы. Репортёры входили в город, минуя жилистые канаты, на которых парили наполненные газом комнаты Хозяев, мимо зданий, которые шарахались при их приближении или вставали на длинные тонкие конечности, словно избушки на курьих ножках. Ариекаи мелькали на наших экранах. При виде репортёров они останавливались и начинали рассматривать их, а иногда бросались наутёк нетвёрдым шагом, точно спотыкающиеся лошади. Они задавали вопросы своими двойными голосами, но послов поблизости не было, и ответить им никто не мог. Репортёры знали Язык и переводили для зрителей.

— «Где ЭзРа?» — Так говорили все Хозяева.

Репортёры оказались не единственными терранцами в городе. Их осокамеры показывали мужчин и женщин в форме посольства, которые двигались среди пугливых домов. Они прокладывали кабели и устанавливали громкоговорители — терротехника в этом пейзаже резала глаз. Они создали целую сеть передающих и воспроизводящих устройств. В обмен на энергию, воду, поддержание инфраструктуры и биологическую поддержку нашего города, а может, и на саму нашу жизнь, они готовились привести голос ЭзРа в каждый дом.

— ЭзРа нужны нам сейчас, — сказал ЭдГар. — Они должны выступать. Таков договор.

— С ними или с Хозяевами? — спросила я.

— Да. В основном с ЭзРа. А это значит, что нам нужен Эз.

Он пил и кололся. И не однажды исчезал прямо в тот момент, на который было назначено выступление на Языке, оставляя Ра беспомощным и безголосым. Меня заботило не то, что Эз мог умереть, а то, что при этом он наверняка утащил бы за собой и нас.

— Но ведь в одном-то отношении они не отличаются от нормальных послов, так? — спросила я. — Их записи понятны? Так сделайте фонотеку их речей, и пусть паршивец делает, что хочет. Пусть допьётся до смерти. — Они об этом думали, но Эз не согласился. Как ни умолял его Ра и ни запугивали служители и охрана, он не соглашался говорить со своим коллегой-послом больше часа кряду. Иногда нам, правда, удавалось записать какой-нибудь обрывок на цифровую аудиокассету, но он был осторожен и не позволял нам сделать запас Языка ЭзРа.

— Он знает, что тогда его сократят, — сказали ЭдГар. — А так он нам нужен. — Ни страх, ни моральное разложение не повлияли на его жёсткий ум стратега. Это производило впечатление.

Через осокамеры я наблюдала первые разы, когда голос ЭзРа передавали в напряжённый город.

Дома хандрили много дней. Они вставали на дыбы, фыркали паром, избавлялись от биологически оснащённых паразитов, которых сами порождали и которые служили мебелью ариекаям. Стоило бросить взгляд из посольства на окраину города, где начинался пейзаж, похожий на нагромождение разных частей тел, и становилось понятно — все строения движутся. Болезнь перекинулась на местность.

Город сотрясался. Он болел. Хозяева слушали невозможный голос ЭзРа, брали энергию из своих зелле и впускали в них продукты своей жизнедеятельности, в процессе этого обмена химия желания передалась сначала маленьким животным, а те передали её домам вместе с энергией для освещения и других бытовых нужд. Пагубная привычка перешла в дома, и бедные безмозглые твари дрожали в постоянной ломке. Те, чья зависимость зашла дальше, чем у остальных, потели и кровоточили. Их обитатели сделали им примитивные уши, чтобы дома тоже могли слышать ЭзРа и получать свою дозу.

ЭзРа говорили. Они произносили на Языке что угодно. Их усиленные голоса гремели в каждом переулке. По всему городу стояли, покачиваясь из стороны в сторону, ариекаи. Вместе с ними качались дома.

Мне было противно. Я поджимала губы. Всё за пределами Послограда радостно вздрагивало. Дрожь пробегала по трубам, проводам и канатам, проникала в каждую клеточку энергосистем, внутрь энергостанций, топавших ногами в беззаконном экстазе. Через несколько часов потребность в дозе возникала опять. На краю нашей зоны это передавалось через мостовые: камни шатались от дрожи домов. За ритмом их жизни можно было следить в окно и на глаз судить, могут они ещё терпеть или уже нет.

В прошлом, когда наступало время урожая или отлучения молодняка, мы отправляли послов и обменные команды в масках-эоли наружу, туда, где ариекаи, пасшие свои биологически изменённые стада, объясняли им, что и как делает каждая из их машин, рождённых отчасти по воле случая, а отчасти по их замыслу. Теперь ариекаи совсем забросили свои загородные угодья. Биопроводы ещё входили в города, и по содроганиям их огромных горл, протянувшихся на многие километры в глубь питательных площадей, мы видели, что пища поступает тоже. А значит, с обратной перистальтикой распространяется зависимость.

— Их мир умирает, — сказала я. — Как они могут это допустить?

Мы не видели никаких попыток самоизлечения, никакой борьбы. Никаких героев-ариекаев. Послы заговаривали с ними, как только те получали свою дозу голоса ЭзРа и становились, на человеческий взгляд, вполне рассудительными, но долговременное планирование и тогда оставалось невозможным, строить планы можно было не более чем на несколько часов вперёд.

— А что они, по-твоему, должны делать? — МагДа были среди тех немногих послов, которые не сложили руки перед лицом перемен. Я тоже была с ними. Старалась стать частью новой команды. Я знала МагДа и Симмона, учёных вроде Саутель. Но большинство людей были мне незнакомы.

— Никакое равновесие тут невозможно.

— Дело случая. Космический бардак. — МагДа перестали уравниваться. Я видела звёздочки лопнувших сосудов под глазами одной, а у другой — новые морщинки у рта.

— Это просто сбой между двумя этапами эволюции, — сказали они. — Разве можно к нему приспособиться?

— Это ничего не значит.

— Они заслушаются до смерти, прежде чем попытаются себя изменить.

Хозяев всегда было трудно понять. По крайней мере, в этом смысле ничего не изменилось.