Александр Никонов - Амурский ангел. приключенческий роман

Амурский ангел

приключенческий роман

Александр Никонов

© Александр Никонов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Крылатое чудовище

В Приамурье наконец-то прилетела весна. Она словно взмахнула своими волшебными крылами, и в одночасье затяжные майские гноючие и косохлёстые дожди сменились ласковыми тёплыми и тихими днями, которые привнесли не только радость, но и цвет в монотонное, серое однообразие природы. Амурская тайга вспыхнула всеми цветами радуги. Восковые верхушки сосен, елей и кедра под солнечными лучами затеплились ровным матовым и светло-зелёным светом, голобокие склоны сопок покрылись коврами разноцветья, вымытое небо блестело глубокой голубизной, лишь кое-где набелённое мазками облаков. Свинцовая рябь озер, заливов и речных рек сменилась зеркалами, в которых отражалось все это природное, буйное великолепие.

Между двумя сопками, на берегу большого затона, образовавшегося после буйного половодья, поднимался сизый дым костра, у которого сидели четверо. Один из них был мужчина лет сорока пяти, с короткими рыжеватыми волосами на острой бороде и под носом. На обнаженной кудрявой голове в области темени блестела проплешина, казавшаяся зеркалом. Мужчина сидел в позе лотоса и, подняв лицо к небу, с умилением на лице наслаждался ласками весенних лучей. Две женщины, по-видимому, мать и дочь, хлопотали, вынимая из рюкзаков миски, кружки, ложки. Парень лет двадцати-двадцати двух просто лежал на траве, закрыв глаза и раскинув ноги в высоких рыбацких сапогах в стороны.

Женщина постарше постучала ложкой по пустой миске и высоким голосом весело прокричала:

– Паша, Веня, прошу к столу, обед готов.

– Наконец-то, – пробурчал парень и стал нехотя подниматься с земли.

Мужчина лишь отмахнулся и томно ответил:

– Яринка, не мешай. Это же такой кайф. Эти лучики ласкают меня, словно нежные руки одалиски, они бабочками порхают у моего лица и разглаживают каждую морщинку. Давно я не ощущал такой благодати.

Женщина недоверчиво смотрела на мужчину, а потом замахнулась на него поварёшкой:

– Ах ты, паразит! Не ощущал он, видите ли. На что ты намекаешь, хрыч старый, а? Я вот тебе.

Мужчина со смехом вскочил и, закрываясь руками, прокричал:

– Сдаюсь, сдаюсь, мудрая и божественная Ярослава. Я верен лишь тебе.

Парень ухмыльнулся, покачал головой и сказал:

– Как маленькие, ей Богу. Кормить-то будете или нет, живот от пустоты свело.

– Яринка, накапай там полстаканчика, – непререкаемым тоном приказал глава семьи.

– А не сморит?

– Не сморит, нам ещё в холодную воду лезть. И себе налей.

Наконец, все уселись в кружок на траву и стали есть.

– Ой, мамочка, – восторженно закричала девушка, – я в жизни такой вкусной ухи не ела. Мне ещё добавочки.

– А кондёр куда девать будешь? – спросил брат.

– Я найду, куда, ты за себя беспокойся, – ответила сестра.

Несколько минут ели молча. Из тайги донёсся еле слышный жалобный, плаксивый клич, словно кто-то кого-то призывал. Внезапно девушка насторожилась, привстала и встревоженно спросила:

– Вы слышали?

– А что такое, Женя? – спросила мать. – Я ничего не слышу.

– Да как же, мам, – взволнованно ответила девушка. – Этот крик, он такой ужасный, у меня прямо кровь в жилах застывает. Я его не первый раз слышу.

– В тайгу давно не выезжала, вот тебе и чудится невесть что, – ответил отец. – Нагляделись по видику этих американских страшилок, а теперь шарахаются от каждого звука. Весна же. Тут сейчас и казары, и утки, косачи, каменки, квоктушки. Всякой живности полно.

– Да нет же, пап, – возразила дочь. – Это совсем другое. Мне страшно.

– Да брось ты, Женьк, мелешь разную чепуху, – поддержал отца сын. – Надо было её дома оставить, мешается тут только да стращает. Ты лучше наклади-ка мне кондёрчику. Мам, с чем кондёрчик-то?

– Рис с луком, чесноком и тушенкой.

– Тогда наваливай полную. – Он протянул чашку матери и повернулся к сестре. – А ты, сестрёнка, не бойся, в тайге сейчас, кроме волков, барсуков, медведей и тигра, никого нет. – Он засмеялся.

Мать прикрикнула:

– Хватит пугать девчонку, она и так сама не своя!

– И, правда, Веня, попридержал бы язык-то, – поддержал жену отец. – Ты рыбу-то прикопал? А то затухнет, какой тогда от неё прок.

– Все сделал в лучшем виде, – отозвался Вениамин.

– Вот и хорошо. Думаю, сделаем ещё одну выборку, и нам хватит. Как раз на два дня торговли.

– А сети оставим, пап? – спросил сын.

Павел задумался, потом ответил:

– Нет, придётся вытащить и прикопать. Когда ещё придём сюда. Может, через неделю, а то и позже. В ячеях одни скелеты торчать будут, пропадёт рыба. Ну, всё, пора.

Павел встал, надел рубаху, куртку и решительно пошёл к берегу, у которого среди прошлогоднего почерневшего камыша слегка покачивался на волнах дюралюминиевый длинный корпус лодки с подвесным мотором. За ним следом побрёл сын. Его рыбацкие сапоги с подвёрнутыми голенищами походили на два шагающих гриба с маленькими шляпками, которые при каждом шаге шоркались друг о друга. Ярослава крикнула:

– Может и мне с вами, а? Быстрее управимся, а то к вечеру домой не успеем, придётся ночью плыть.

Павел остановился, почесал рукой за ухом, посмотрел на дочь, которая, опустив голову, чуть ли не дрожала, ответил:

– Не надо, сами как никак. Ну, чего ноги-то волочёшь, как муравьятник, – прикрикнул он на сына.

Когда «казанка», попыхтев старым мотором, скрылась за скалистой стрелкой озера, мать, вздохнув, сказала:

– Ну, а мы потихоньку сбираться будем. – Она посмотрела на солнце. – Чать, к вечеру управятся. Глядишь, к заходу солнца уйдём отсюда.

Они собрали весь туристский скарб в рюкзак, раскопали ямы и сложили охлажденную в песке рыбу в мешки, а мужчин всё не было и не было. Ярослава то и дело нервно посматривала на свои наручные часы, потом выругалась:

– Вот тетёхи, и чего они там завозились. Говорила же, что и мне поехать надо было, всё быстрее бы все дела спроворили. – Потом посмотрела на дочь. – Ну, ладно, пойду на грядку схожу, самосушника наберу, а то придут наши мужики, и обсушиться будет негде.

Она уже направилась к гряде низменного леса недалеко от озера, как вдруг услышала за спиной:

– Мама, давай я схожу, а ты передохни.

Мать остановилась, повернулась к дочери:

– А не забоишься? Тут вон какие страхи тебе мерещатся.

– Не забоюсь, – бесстрашно ответила девушка. – Я далеко не пойду, мама, ты не беспокойся, я прямо с краешку наберу и приду.

Мать некоторое время ещё раздумывала – она и впрямь сильно устала, чувствуя, как немеют ноги и ломит спину, но всё ещё чего-то боялась. Наконец, она махнула рукой:

– Ладно, иди. Да много не тащи, не жилься, тебе ещё детей рожать.

Девушка смутилась:

– Ну, мама…

– Иди, иди.

Женя осторожно приближалась к кромке леса, сторожко прислушиваясь к звукам, доносящимся из чащи леса. Вот кричит сойка, в камышах крякают вострохвост и гусарка, вот клохчет селезень. В белёсом небе беззвучно парит ястреб, выглядывая добычу. Ничего страшного, тайга живёт по своим природным законам: течет ручеёк, который перепрыгнула девушка, шумит листвой лес, кричат птицы. И всё-таки сердце девушки сжимается от страха, будто кто-то невидимый и страшный подглядывает за ней и стережёт каждый её шаг. А вот и лес. Еловая, сосновая и берёзовая обломь валяется прямо под ногами, только собирай. Девушка, трепеща от страха, старается подобрать самые толстые и смолистые сучки, чтобы от них было больше тепла. Этот страх, как ни странно, только подбодряет её, про себя она постоянно повторяет: «Я ничего не боюсь. Мне нисколько не страшно. Тут и бояться-то нечего. Эх, и дурёха же я. Ничего не боюсь, ничего не боюсь».

Отсюда, с возвышенности, в просветах между высокими пихтами виден голый утёс с ещё заснеженной шапкой, вся гладь озера, где сейчас находятся её отец и старший брат, но самих их не видно, потому что они ушли за высокий скалистый мыс. «Ну, всё, пора возвращаться», – подумала Женя, поглядев на приличную охапку сучьев у своих ног. В этот момент где-то неподалёку послышался треск сухого дерева, но звук этот донёсся не снизу, а откуда-то сверху. Такое бывает, когда обламывается отжившая ветка дерева, и она падает вниз. Но вниз ничего не упало. Девушка посмотрела на дальние кроны деревьев и вдруг заметила между ветвями два светящихся круга, словно кто-то одновременно включил два фонарика. Но эти два светящихся круга нисколько не насторожила Женю, она просто подумала: «Что это такое: отражения от солнца, или просто филин притаился среди ветвей, дожидаясь темноты – времени своей охоты». Девушка только хмыкнула, присела на корточки и стала собирать сучки в беремя на левую руку.