Сергей Щеглов - Замок

Щеглов Сергей

Замок

Сергей ЩЕГЛОВ

ЗАМОК

В стране, объятой вьюгой и пожаром,

Плохую лошадь вор не уведет.

С. Есенин.

Олег смотрел вниз.

Горьковатый запах копоти щекотал нос; руки были черны от маслянистой сажи, осевшей на древний камень сторожевой башни. Внизу, как и прежде, до самого горизонта расстилался бескрайний ковер пушистого серого пепла. И нигде не было движения; даже ветер не гудел в ушах. Ни звука - а как шумел здесь лес, Могучий лес, как называют его тритяне!

Называли.

Олег посмотрел на руки и вытер их об штаны. Ничего на десятки километров вокруг; даже башня не помогла ему.

Он в последний раз оглядел устланные пеплом унылые холмы. Нет, никакого Расщепленного Дрота тут не осталось, пусть даже был он, как клялись и божились странники в придорожных кабаках, в восемь обхватов.

Пепелище.

И место, и время встречи отодвигались теперь в туманную даль, едва обозримую разумом. Вот так назначать свидания под деревом.

Олег повернулся и стал осторожно спускаться по узкой винтовой лестнице, перила которой превратились в головешки.

Рюкзак лежал все там же, на большой куче углей - видимо, от сгоревших ворот. Олег вскинул его на плечи. Куда же теперь? Замок, выгоревший дотла, был пуст. Обитатели его, похоже, успели уйти; а если нет, то их жизненный путь оборвался здесь. Олег знал, что такое пожары на Офелии. Ох уж это поэтичное земное название! вот тритяне называют свою планету Крэгг. Маленькая планетка на окраине Галактики, традиционное общество - таких тысячи. И вот пожалуйста.

Совпадение? А если нет? Несчастный случай с выделением энергии? Скажем, применил прямую транспортировку и не рассчитал эффект появления? Ведь и я, усмехнулся Олег, спалил пол-гектара при посадке. Правда, километрах в двухстах отсюда, в местах безлюдных и болотистых.

А может быть, просто началась очередная война; или религиозная распря; или просто кто-то неудачно развел костер. Это - Офелия.

Кажется, он поторопился слезать с башни. Через несколько часов срок, посланник столкнулся с той же проблемой - отсутствия места встречи. Что, если он появится где-то поблизости? Черт его знает; но лезть обратно Олег не стал. Лучше двинуться туда, где за мрачными холмами должен был находиться Расщепленный Дрот.

Перемалывая ногами пепел, Олег размышлял о превратностях судьбы. Еще неделю назад он сидел на Саффе; методично, стараясь избежать обычных ошибок, готовил к контакту свою пятую цивилизацию; уже маячили любопытные обобщения, и вдруг - вызов с Земли. "Препаратор Соловьев! Явиться в Координационный Совет к девятнадцати ноль-ноль!"

Внешняя дипломатическая служба, новая сверхцивилизация, чрезвычайно странные обстоятельства контакта; их условия - встреча для переговоров на отдаленной планете, с каждой стороны - по одному представителю; точнее Олег улыбнулся напыщенности этого слова - по одному посланнику. "Но я не дипломат!" - конечно же отказался Олег, и ему освежили в памяти некоторые факты из его биографии, которые он и так прекрасно помнил. И вот он на Офелии, чтобы вести переговоры от имени всей Земной Конфедерации или, попросту, всего человечества.

А посланника нет; более того, даже места встречи как такового нет; и что самое печальное, по тем же самым "их условиям" Олег мог покинуть Офелию не раньше, чем через полгода. "Они" явно рассчитывали на серьезный разговор.

Олег даже не знал, кто эти "они". Контакт был совершенно необычным с самого начала. Пустое место неподалеку от Системы стало излучать радиоволны; расшифровка дала искусственность сигналов; когда земляне сумели ответить тем же, поступило предложение обменяться информацией. Мы послали стандартную программу контакта, они ответили этим самым предложением обменяться посланниками. Место встречи - Офелия, Трит, Расщепленный Дрот, время - вечер 20-го робаря 1472 года по местному календарю, имя посланника с их стороны - Дино Кагер.

Олег даже не знал, мужчина это или женщина.

Ему посоветовали захватить кое-что из дополнительного снаряжения разведчика, но Олег отказался. Во-первых, ему не хотелось идти на контакт с оружием - все-таки это был первый в его жизни _н_а_с_т_о_я_щ_и_й контакт, - но, главное, он хорошо знал свои собственные возможности.

Так что идти было легко. Рюкзак почти ничего не весил - немного хлеба и мяса, фляга вина, теплый дорожный плащ, кремневая зажигалка, купленная на подвернувшейся ярмарке; и только в боковой кармане - линг, единственное техническое средство, которое Олег взял с собой, покидая десантный катер.

Он до сих пор не знал "их" языка. Ответили "они" на линкосе, а вот при встрече посланник мог заговорить на чем угодно. Олег знал правила дипломатии - переговоры ведутся на языке менее вежливого партнера - и не собирался позорить человечество.

Под ногу попало что-то мягкое, Олег потерял равновесие и чуть не упал. Остановившись, он посмотрел вниз. Труп местного животного, совсем не похожего на свинью, что не мешало ему называться каменным кабаном. Каменным не из-за того, что жил в скалах, наоборот, он носу не показывал из лесов, а исключительно из-за своей бесценной шкуры, не пробиваемой даже топором. Питался каменный кабан в основном гнилой древесиной и иногда закусывал питательной зеленой землей, мясо его пахло просто ужасно, совершенно безвредное и бесполезное животное. Поморщившись, Олег пошел дальше.

Интересно, думал он, как я узнаю посланника? Ну ладно, если это негуманоид, спрут там или паук; но если человек? Здесь аж четыре расы, попробуй отличи. Разве что по имени. Да и меня будет нелегко узнать - в этих портах и кожаной куртке, вылитый местный бродяга. Надо было пароль придумать.

Он притормозил, чтобы поправить рюкзак, и увидел человека.

Впереди, шагах в тридцати, прямо на грязной земле, усыпанной углями и застланной пеплом, сидел длинноволосый седой старик в лохмотьях, со спутанной бородой. Олег стал подходить к нему, никак не решаясь заговорить; было весьма сомнительно, что посланник мог выглядеть так. А впрочем... черт, как же его отличить?

- Мир тебе и покой, - нейтрально сказал Олег по-тритски. - Легок ли твой путь, почтенный? Спокойно ли сердце? Не нуждаешься ли ты в помощи?

- Благодарю тебя, странник, - прохрипел старик, подняв на Олега глаза, - мир и тебе; путь мой легок, ибо близок к концу, а сердце нашло долгожданный покой; и если бы я мог ответить, что помощь мне не нужна, я был бы счастлив - но это не так! Знаешь ли ты, странник, как найти мне место, где стоял до пожара Расщепленный Дрот?

Олег дважды моргнул - удивился. Но ответил как подобало смиренному страннику:

- Расщепленный Дрот оказался подвластным огню; и мудрейший из мудрых не сразу найдет место, где он стоял. Но если почтенный поведает мне, что ждал он обрести у Расщепленного Дрота, я открою ему свой секрет; ведь и я иду туда же.

- И ты спрашиваешь? - изумился старик. - Ты идешь к священному для каждого истинного тритянина месту и спрашиваешь спутника, за чем идет он? О странник, странен твой вопрос; уж не помрачился ли твой рассудок?

Какой это, к черту, посланник, устало подумал Олег. Расщепленный Дрот, оказывается, священное место; старик бредет туда поклониться своему богу... Ладно; какой-никакой, а все ж попутчик.

- Не для всякого тритянина свято место, куда держишь ты путь, почтенный; запаливший огонь не мог не знать, _ч_т_о_ сгорит вместе с Могучим лесом. И я направляюсь к Расщепленному Дроту как к месту встречи с далеким другом.

- Долог и труден будет твой путь, странник, ибо он не озарен верой и истинной. Я пойду с тобой; завет Иерона - помогать во тьме блуждающим.

О Великий Космос, подумал Олег, этого только не хватало. Иеронец! Так и до подземной тюрьмы недалеко. Насколько он успел уже разобраться в местных верованиях, смешение их достигло таких масштабов, что не оставалось ни одной безопасной. Но последователи древней - и некогда могучей - веры в пророка Иерона истреблялись с особенным рвением, подогреваемым странной особенностью блуждающих проповедников-иеронцев всегда находится в оппозиции любой вере - в том числе и официальному культу Иерона, являвшемуся государственной религией в Мерже, стране на юге Полуострова, - ибо пророк Иерон завещал в одном из темных своих писаний, что лишь готовый стать мучеником может раскрыть души людские и повернуть их на путь искупления, что мученичество - удел лишь праведников, а грешники недостойны страданий и смерти, посылающих им покой и свободу от искупления. Иеронцы были весьма знамениты регулярно устраиваемыми массовыми исповедями и покаяниями, завершавшимися искупительными самосожжениями, после которых многие - Олег видел таких - становились истовыми поклонниками новой веры и как одержимые стремились на костер; религия эта, уничтожающая своих приверженцев, распространением своим напоминала деление одноклеточных. Олег не понимал, что толкает людей в русло этой бессмысленной веры, озаряемой лишь смутным предсказанием Иерона о наступлении вечного мира и благоденствия в день, когда число иеронцев превысит число грешников, ибо из уверовавших в пророка никто не в силах умереть, не обратив смертью своей в веру свою хоть одного человека; но, вспоминая земное средневековье, соглашался, что и такое возможно. Сам Олег привык скромно придерживаться религии власть имущих и сторониться больших городов. Мир велик, а человек мал. До сих пор все обходилось.