Владимир Корчагин - Именем человечества

Владимир Корчагин

Именем человечества

Пролог

Многие сотни лет высились развалины древнего замка на лесистом холме над Рейном. Много долгих веков безжалостное солнце и лютые морозы обрушивались на каменную громаду, стремясь стереть ее с лица земли. Но на так-то просто было справиться с гигантскими глыбами кварцита, намертво спаянными в глухие зубчатые стены. Лишь бурые пятна ржавчины да седые космы лишайников расползлись кое-где по каменным уступам. Зато на самом верху их, на тонком слое невесть откуда взявшейся земли, взметнулись в небо целые заросли орешника и кленов. И эти корявые, судорожно вцепившиеся в камень деревца словно подчеркивали дикость и неприступность древних развалин. Казалось, давным-давно уже нога человека не ступала под своды полуобрушившихся башен, и мало найдется смельчаков, которые решились бы проникнуть сквозь покосившиеся створки кованых ворот.

Так думал по крайней мере старый бакенщик Ганс Мюллер, из года в год провожавший солнце за черную громаду замка. Нет, он не верил в рассказы о привидениях баронов фон Цвишен, бывших владельцев здешних земель, о которых так любили поговорить его отец и дед. Война отучила бояться мертвецов. И тем не менее за все семьдесят с лишним лет, что прожил Ганс на свете, он ни разу не заставил себя подняться к подножию мрачных стен. Зачем дразнить судьбу? Людская молва не вырастает на пустом месте.

Впрочем, дело было не только в молве. Не раз и не два случалось так, что, объезжая ночью свои бакены, Ганс в сам слышал, как со стороны замка, будто из-под земли, доносились какие-то странные скрежещущие звуки. А с месяц назад он вдруг ясно увидел в бойницах одной из башен яркую вспышку света, точно красная ракета прочертила черный зев проемов, как бывало там, на войне…

Словом, недобрым местом был этот замок фон Цвишен, и каждый раз, особенно после захода солнца, старый Мюллер старался как можно скорее миновать жуткий холм, чтобы не видеть угрюмых стен.

Вот и сегодняшней ночью, осмотрев дальний бакен за поворотом реки, изо всех сил налег на весла и уже выгреб на ровный плес, как там, в развалинах, что-то щелкнуло, а в следующий момент тонкий, прямой, как натянутая струна, фиолетово-красный луч вырвался из-за темных башен и скользнул ввысь, навстречу поднявшейся луне.

Ганс перестал грести, не в силах оторвать глаз от непонятного зрелища. Это была уж не ракета. И вообще не походило ни на что, когда-либо виденное Гансом. Такое возможно лишь во сне. Уж не спит ли он в самом деле? Ганс провел ладонью по лицу, даже протер глаза. Но луч не исчез. Вот он чуть дрогнул, качнулся из стороны в сторону, стал уже, отчетливей. Будто тонкая раскаленная игла нацелилась на луну.

Ганс привстал с места, стараясь рассмотреть невиданное зрелище. Но тут в лицо ему ударила вспышка, жгучая, ослепляющая. Резкий звук выстрела прокатился над водой. Острая боль пронзила грудь. Весла выпали из рук старика, ноги подкосились, и он почувствовал, что летит в страшную бездонную пропасть…

Генерал Колли, глава военного ведомства одной из стран Запада, эффектным жестом обвел карту восточного полушария, спроецированную на светящийся экран, и торжественно произнес:

— Как видите, господа, мы замкнули кольцо военных баз вокруг нашего противника. Они в мешке! И стоит нажать на известную вам кнопку, как десятки тысяч атомных боезарядов не оставят камня на камне от империи большевиков.

— А если они тоже нажмут на кнопку? — раздалось из задних рядов, от двери.

— Это не будет иметь никакого значения. Система нашей Глобальной космической обороны, которая вот-вот войдет в строй, не даст подняться в стратосферу ни одной советской ракете.

— А они не подготовили нечто подобное? — не унимался тот же скептический голос.

— Ничего подобного у них нет и быть не может, Сегодня я могу сообщить вам, что рентгеновский лазер огромной мощности, о котором вы уже знаете, прошел последние испытания на секретной базе нашего европейского союзника. Результаты превзошли все ожидания.

— Но почему, черт возьми, вы уверены, что они не изготовят такой же лазер или что-нибудь похлеще?

Колли многозначительно усмехнулся:

— Лазер изготовить можно. Да ведь нужен еще и отражатель на очаровательном лике Царицы ночи. А вот этим располагаем только мы. Да-с, господа, мы недаром вложили свою лепту в программу «Аполлон». И, как видите, пришла пора получать дивиденды. Русские не высадятся на Луне и через десяток лет. И было бы по меньшей мере глупо не воспользоваться этим обстоятельством. Сам господь бог дает нам последний шанс.

В зале воцарилась напряженная тишина.

— Значит ли это, что мы готовы начать ядерную войну? — нарушил ее наконец один из начальников штабов.

Колли выразительно пожал плечами:

— Ну, такой вопрос решают только Конгресс и Президент. Мы можем лишь доложить им, что через год, максимум — два, будет исключена всякая возможность ответного удара.

Глава первая

Андрей Николаевич Зорин, главный врач крупного кардиологического санатория, впервые ясно осознал, что жизнь прошла зенит и стремительно покатилась вниз. Нет, дело было не в сердце, оно пошаливало давно. Дело было в другом. Зорин стал все чаще замечать, что подавляющее большинство людей: коллег, сослуживцев, пациентов, просто знакомых, — несравненно моложе, сильнее его, а главное, живет какой-то другой, непонятной ему жизнью. Он вдруг почувствовал себя в роли постороннего, никому не нужного пассажира на стремительно несущемся экспедиционном или военном судне, где все, кроме него, знают свое место, свои обязанности, заняты чрезвычайно нужным, чрезвычайно важным делом и просто не замечают его, случайно затесавшегося в этот дружный, давно сработавшийся экипаж. Даже новая работа в санатории, назначение на которую он сначала воспринял как повышение по службе, теперь выглядела тихой мутной заводью, в какой он оказался именно потому, что стал слишком стар, слишком никому не нужен, слишком не такой, как все эти окружающие его молодые энергичные люди.

В памяти снова и снова всплывали скупые вехи промелькнувшей жизни: годы учебы, небольшая сельская больница, фронтовой госпиталь, последняя кардиологическая клиника. И вот теперь — этот кабинет, где он превратился в самого заурядного администратора. И даже не администратора, а скорее — инспектора по разбору жалоб.

И сегодня, час назад, молодая интеллигентная дама со слезами на глазах пожаловалась на нетактичность, даже грубость лечащего врача.