Роберт Хайнлайн - Реквием

Роберт Э. Хайнлайн

Реквием

На острове Самоа есть высокая гора, а на ее вершине — могила. И вот что написано на могильном камне:

Прямо под небом, что полно огня,Здесь, на горе, похоронишь меня.Славно я пожил и смерть мне не в гореТут и усну я без снов.А на могильной плите напиши:«Там он лежит, где велел положить.Так, как моряк возвращается с моря,Так, как охотник с холмов.»[1]

Эти же строки нацарапаны на бирке от кислородного баллона, что приколота ножом к лунному грунту.

Ярмарка была паршивой, насколько это вообще возможно. Скачки не обещали ничего интересного, даже когда выпустили потомка знаменитого Дэна Патча. Лавки и палатки вокруг арены закрывались, торговцы выглядели обескураженными.

Шофер Д.Д.Гарримана не видел причин останавливаться здесь. Они направлялись в Канзас-Сити на совещание директората, по крайней мере, Гарриман. У шофера были свои причины спешить в Канзас-Сити, определенного рода делишки на Восемнадцатой Стрит. Но босс велел остановить машину и даже вышел.

В стороне от арены стояла ограда. Входная арка была увешана флагами и транспарантами. Красные с золотом буквы кричали:

ЗДЕСЬ ЛУННАЯ РАКЕТА!!!

РАКЕТА В ПОЛЕТЕ!

ПУБЛИЧНАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ СТАРТА!

ДВАЖДЫ В ДЕНЬ

НА ТОЧНО ТАКОЙ РАКЕТЕ

ЧЕЛОВЕК ДОСТИГ ЛУНЫ!!!

ВЫ ТОЖЕ МОЖЕТЕ ПРОКАТИТЬСЯ НА НЕЙ!!!

Вход — 50 центов.

У арки, разглядывая плакаты, бродил мальчик лет девяти — десяти.

— Хочешь посмотреть ракету, сынок?

— Еще бы, сэр! Очень хочу, — его глаза блеснули.

— Я тоже. Идем со мной.

Гарриман заплатил, получил два розовых билетика, и они вошли.

Паренек схватил его за руку и с мальчишеской целеустремленностью потащил за собой.

Гарриман задрал голову, наметанным глазом окинул яйцевидный корпус, профессионально отметив, что ракета однодюзовая, заметил пояс датчиков. Он покосился на название. На ярмарочно-красном корпусе золотыми буквами было начертано: «СВОБОДНЫЙ». Он заплатил еще четвертак и вошел в рубку.

Из-за радиационных фильтров на иллюминаторах внутри стоял полумрак. Вскоре глаза привыкли к нему. Он любовно осмотрел клавиши пульта и полукруг циферблатов над ними, словно верующий в храме. Все было знакомо — до боли в сердце.

Так он и стоял, обливаясь потом, задумчиво глядел на пульт, когда кто-то вошел и тронул его за рукав.

— Простите, сэр, нам нужно лететь. Вынужден просить вас…

— Что? — Гарриман очнулся и посмотрел на вошедшего. Тот был чертовски красив — правильный череп, мощные плечи, отважный взгляд, уверенно сложенные губы и твердый подбородок.

— О, простите, капитан.

— Ничего.

— Капитан… э-э…

— Макинтайр.

— Капитан Макинтайр, можете вы взять пассажира? — загорелся надеждой Гарриман.

— Конечно, если вам угодно. Идемте со мной.

Он проводил Гарримана под навес, на котором было написано: «Оффис», неподалеку от ворот.

— Осмотрите пассажира, док.

Гарриман вздрогнул, но позволил врачу послушать сердце и смерить давление. Расстегнув манжету тонометра, доктор покачал головой.

— Что, док, нельзя?

— Именно, капитан.

Гарриман переводил взгляд с одного на другого.

— Но сердце у меня в порядке — просто я волнуюсь.

Доктор поднял брови.

— Да неужто? Но дело не только в сердце; в вашем возрасте кости становятся слишком хрупкими. Настолько хрупкими, что могут не выдержать стартовой перегрузки.

— Простите, сэр, — добавил капитан, — но Ярмарочная Ассоциация держит здесь врача специально для того, чтобы я не брал с собой никого, кто не выдержит старта.

— Я так и думал, — плечи старика задрожали.

— Простите, сэр… — Макинтайр пошел к ракете, но Гарриман догнал его.

— Постойте, капитан…

— Да?

— Может, вы и ваш… бортинженер пообедаете со мной после полета?

Капитан удивленно посмотрел на него.

— Не вижу причин для отказа. Спасибо.

— Удивляюсь, капитан, почему вы покинули Лунную трассу?

Жареные цыплята и горячий десерт в кабинете лучшего в городке ресторана, трехлетний «Хеннеси» и «Корона Коронас» расположили всех к непринужденной беседе.

— Ну, мне там не понравилось.

— Брось трепаться, Мак, — бортинженер усердно накачивался коньяком. — Ты же прекрасно знаешь, за что правление вышвырнуло тебя.

Макинтайр помрачнел.

— Ну и что с того, если я брал с собой пару бутылок? Как бы то ни было, я даже рад — у меня на зубах навязла их мелочная опека. А кто ты такой, чтобы так говорить? Ты, контрабандист!

— Я? Я контрабандист? А кто бы устоял перед искушением привезти на Землю пару камешков? У меня был бриллиант величиной… Если меня не поймали, я бы и сейчас жил в Луна-Сити. Что уж говорить о твоих бутылках… мальчики угощают нас, а девочки улыбаются и предлагают… — он уронил голову и тихо заплакал.

Макинтайр потряс его.

— Напился.

— Ничего, — удержал капитана Гарриман. — Скажите, вы в самом деле были рады бросить Лунную трассу?

Макинтайр пожевал губу.

— Конечно, нет. Чарли прав. Слишком круто все переменилось. Мы мотаемся, как дерьмо в проруби, спим в кемпингах, едим где придется разную пакость. То шериф наложит арест на ракету, то привяжется какое-нибудь Общество Защиты чего-то там. Что это за жизнь для космонавта?

— Вы бы хотели вернуться на Луну?

— Пожалуй… да. Конечно, я не смогу вернуться на Лунную трассу, но в Луна-Сити можно наняться хотя бы на рудовоз Компании — для этих рейсов им всегда не хватает пилотов, и они могут закрыть глаза на мое прошлое. Со временем, если все будет хорошо, могут перевести и на Лунную трассу.

Гарриман поиграл ложкой, потом посмотрел на капитана.

— Надеюсь, вы согласитесь на некое деловое предложение?

— Может быть. В чем дело?

— «СВОБОДНЫЙ» принадлежит вам?

— Да, только с горючим плохо.

— Я хочу зафрахтовать вашу ракету… чтобы вы и Чарли доставили меня на Луну!

— Ты слышал, Мак? — дернулся Чарли. — Он хочет, чтобы мы вели это старое корыто на Луну!

— Ничего не выйдет, мистер Гарриман, — покачал головой Ма-кинтайр. — Корабль слишком стар, топливные баки текут. Мы даже не можем использовать стандартное горючее — только газолин и жидкий кислород. Чарли все время чинит корабль, но он через несколько дней все равно взорвется.

— Мистер Гарриман, — вставил Чарли, — а почему бы вам не полететь на корабле Компании?