Николай Елин - Сильнее смерти

Елин Николай & Кашаев Владимир

Сильнее смерти

Николай Елин, Владимир Кашаев

СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ...

Евгения Васильевна Стоморева пришла с фабрики домой, поужинала и легла в постель.

"Ну, кажется, все дела переделаны, - подумала она, квартальный план наш цех перевыполнил, внучку я замуж отдала, за кооперативную квартиру расплатилась. Теперь можно умереть спокойно. Всё-таки возраст у меня преклонный - десятый годок, как на пенсию проводили, силы уже не те, да и к жизни интерес ослаб. Пожила - и хватит, пора и честь знать. Жизнь я прожила хорошо, на совесть, стыдиться вроде бы нечего..."

Евгения Васильевна закрыла глаза и погрузилась в воспоминания. Она лежала так, ничего не видя и не слыша, около часа, а потом встрепенулась, вздохнула и, как бы подводя черту, сказала сама себе:

- Нет, всё было правильно. Умереть могу с чистой совестью...

Стоморева мысленно попрощалась с детьми, внуками, бывшими сослуживцами, закрыла глаза, сделала последний вдох и... в этот момент зазвонил телефон. Евгения Васильевна нехотя выдохнула, покачала головой и сняла трубку.

- Мама, - услышала она голос дочери, - выручай, на тебя вся надежда! У нас с Гришей билеты в кино взяты, а Вовку не с кем оставить... Очень тебя прошу...

- Ладно, - поколебавшись, согласилась Стоморева. Сейчас приду...

Она два часа посидела с внуком, потом тепло попрощалась с ним и с дочерью, вернулась к себе и снова легла.

- Ну, теперь вроде всё, - удовлетворенно произнесла она, устроилась в кровати поудобнее и вдруг вспомнила, что забыла выпить лекарство, которое прописал ей гомеопат.

"Нехорошо, - подумала Евгения Васильевна. - Доктор старался, рецепт выписывал, каждые три часа пилюльки пить велел, а я так наплевательски к чужому труду отношусь. Надо допить, негоже добру пропадать..."

Она, кряхтя, слезла с постели, сгребла в ладонь несколько оставшихся пилюлек и единым махом отправила их в рот.

- Вот теперь уж точно всё в порядке, - сказала Стоморева, ложась. - Больше меня на этом свете ничто не задерживает...

Она расслабилась и начала погружаться в забытьё. Из этого состояния её вывел стук в дверь. Пришла соседка и попросила Евгению Васильевну зайти посмотреть, почему у неё не всходит тесто. Дав консультацию по кулинарии, Стоморева вернулась в комнату, но дойти до кровати не успела. Снова звякнул телефон. Звонила приятельница и очень удивилась, что Евгения Васильевна ещё дома, так как через пятнадцать минут в фабричном клубе должно начаться очередное заседание совета ветеранов.

- Батюшки! Как же я забыла?! - всполошилась Стоморева и бросилась одеваться. - Я же там выступать должна!

...В этот вечер, вернувшись из клуба, Евгения Васильевна ещё трижды подходила к телефону, два раза принимала посетителей, а в одиннадцатом часу не выдержала и включила телевизор, чтобы в последний раз посмотреть фигурное катание. Смерть она решила отложить до ночи.

Наконец всё успокоилось. Часы пробили двенадцать раз. Стоморева торжественно подошла к кровати, аккуратно сложила одежду и вытянулась под одеялом. В этот раз она уже почти совсем умерла, но в дверь снова забарабанили. На пороге стоял почтальон и протягивал телеграмму. Двоюродный брат Евгении Васильевны, проживающий в Средней Азии, извещал сестру, что он едет к ней с внуками погостить. Стоморева вздохнула, расписалась у почтальона в тетрадке и пошла на кухню ставить на плиту чайник. Умирать было некогда.

Наступал долгожданный век бессмертия...