Window Dark - Летчица с листа ивы

Dark Window

Летчица с листа ивы

Посвящается Инге Кузнецовой, немного приоткрывшей для меня завесу в таинственный мир летчиков: подземных, звездных и полярных.

Когда шумит ветер в ивах, остальные звуки смущенно утихают. Даже шум небольшого самолета без труда затеряется в удивительном шелесте, который, кажется, способен затопить весь мир. Может, поэтому учебные эскадрильи устраивают аэродромы именно там, где растут ивы. В погожий солнечный день рокот маленького двигателя нетрудно спутать с полетом шмеля. Да и взгляду легче остановиться на круглой полосатой капле, кружащей близ розовых лепестков клевера, чем разыскивать среди листвы корпус самолета — зеленого и крохотного, как и вся эскадрилья в таинственных глубинах шелестящих ив.

Глава первая

Зеленая стрела

Инга в последний раз пригладила пальцами влажный песок вокруг бутылочного осколка и залюбовалась: секретики получились на славу. Два из них примыкали к ржавому «Запорожцу», сброшенному в овраг в незапамятные времена. Под коричневыми стеклами таились Роберт Редфорд и Джулия Робертс, одинаково улыбающиеся со вкладышей от жвачки. Два располагались чуть подальше. Там под сизыми полусферами на золотой и фиолетовой фольге лежали россыпи пуговок. Пятый — самый дальний — хранил серебристую фигурку космонавта. Его полет проходил под нежно-голубоватым куполом. Инга не знала, что наливают в такие красивые бутылки, но мечтала когда-нибудь увидеть в киоске это волшебство. И купить, если хватит денег. Но лучше всех, конечно же, был последний секретик. Самый большой, самый вместительный. Посередине, между разноцветными окошками, как центр цветка с пятью лепестками, как папин значок с фестивальной ромашкой.

Такого великолепия никогда бы не получилось, если бы накануне бабушка не разбила трехлитровую банку. Осколки немедленно угодили в ведро, но Инга, выкидывая мусор, пощадила самый большой из них, словно знала, что ему суждена вторая жизнь. Теперь под ним располагался целый город, составленный из фигурок киндер-сюрприза. Ингины пальцы недаром прорыли в земле настоящий котлован. Сначала работа шла быстро, и комки чернозема весело разлетались по округе. Песок тоже не сопротивлялся. Но когда под ним показалась глина, работа застопорилась. Инга смахнула капельки пота, оставив на лбу несколько рыжих полос, и посмотрела на свое творение. Да, теперь городу было где разместиться. И девочка принялась за строительство.

Первым делом обосновалась трехэтажная мельница из красной и зеленой пластмассы. Ее желтые крылья плавно вращались от малейшего прикосновения. Рядом с крылатой пристроился голубой домик с красной крышей. Вообще-то он задумывался, как собачья конура, но яйцо, хранящее в шоколадном нутре пятнистого щенка, так и не досталось Инге, а покупать фигурки на рынке родителей не уговоришь. Вот и стала конура избушкой. Вокруг Инга разместила несколько ярких коробочек, в которых немедленно поселились пластмассовые гномики, зеленые крокодильчики, синие бегемотики, веселые львята. Закончив последнее новоселье, она принялась обустраивать улицы, высаживая кусты и деревца. Пластмассовых деревьев удалось раздобыть не так уж много, поэтому пришлось натыкать куски проволоки, увитой зеленой бумагой. Кроме того, Инга собиралась позаимствовать из коробки, засунутой в самый темный угол шкафа, веточки искусственной елки. Все равно летом новогодняя елка никому не нужна, но из нее мог получиться отличный лесок где-нибудь на окраине.

Лучше всего выглядел центральный проспект. Его Инга вымостила колесиками от сломанных кассет. Белая дорога с аккуратными круглыми отверстиями тянулась через весь город, сверкая красными, оранжевыми, синими и нестерпимо-алыми вставочками. Еще несколько обозначились цветными карандашами. Одна из улиц упиралась в каменную башню. Девочка уже не помнила, как к ней попали эти две гальки — почти кубик и почти пирамидка, но не расставалась с ними уже несколько лет. И, конечно же, город без них тоже не мог обойтись.

Затем Инга накрыла город осколком от трехлитровой банки. Стеклянный купол весело сверкал в солнечных лучах, но очень скоро городу предстояло превратиться в тайный, подземный. Чтобы никто не знал про него, кроме Инги. Чтобы никто не мог его разрушить. А солнце палило, иссушая все вокруг. Мокрая глина сохла прямо на глазах. Так жарко бывает разве что перед грозой.

— Кхе, кхе, и что у нас тут? — раздался за Ингиной спиной противный голос.

Инга испуганно вздрогнула и обернулась нахохлившимся воробушком. Сзади, притоптывая ногой, ухмылялся Васян. Его огромные кулаки безжалостно сжались, готовые обрушиться на первого встречного. Но в овраге стояла одна Инга.

Глаза испуганно раскрылись. В голове тяжело забухала кровь. Ноги стали ватными. Мир перестал казаться огромным и полным чудес. Он съежился до размеров Ингиного города. Над ним нависла неумолимая беда. И его надо отстоять во что бы то ни стало.

Пританцовывая, Васян приближался. Черные таблетки, плотно закупорившие загорелые уши, выплевывали обрывистые аккорды. Васян не ждал ответа, он и не мог слышать ничего, кроме музыки, пульсировавшей в ушных раковинах. Да он, собственно, знал уже все ответы на все вопросы, интересовавшие его в этой жизни.

Он шел, а солнце убегало. По земле расстилалась тень, поглотившая яркие краски, сделавшая мир хмурым и неласковым. Солнце спряталось в тучах. Солнце не хотело видеть того, что здесь случится. И никто не хотел. Тополя стыдливо отворачивались. Березки шептались друг с другом. А старый дуб кряхтел и все стремился заглянуть поверх оврага, но только не вниз, где маленькая девочка не знала, как ей защитить свой город. Лишь ива, склонившись, погладила голову девочки тремя шелковистыми листочками. Но чем она могла помочь?

Инга судорожным движением попыталась присыпать хотя бы один секретик. Тот, что с серебряной фигуркой. Девочка знала: такую фигурку и такое стеклышко уже не сыскать. Но одного взмаха не хватило. Волшебный осколок продолжал предательски поблескивать сквозь земляные комки.

Васян не обратил внимания на отчаянные попытки спрятать хоть что-нибудь. Его не интересовали мелочи. Пока не интересовали. Взглядом он пожирал стеклянный купол, где прятался город, так и не успевший стать подземным. Васян уже слышал, как стекло жалобно хрустит под подошвой его серых, потрескавшихся кроссовок. Васян занес ногу, но остановился. Так было слишком просто. Через минуту весь мир снова затопит липкая скука. Подошва грузно опустилась рядом с городом, чуть не сокрушив тайник с пуговками.