Сергей Казменко - «Если», 1995 № 07

«Если», 1995 № 07

Сергей Казменко

МНЕ ЗДЕСЬ НЕ НРАВИТСЯ!

— Мне здесь не нравится, — сказал он голосом, полным уныния.

— Почему? — старательно удивился я. — По-моему, городок у нас неплохой.

С улицы донесся звук выстрела, и он вздрогнул, плеснув пива себе на брюки. Я сделал вид, что ничего не заметил, и, повернувшись к стоящему за стойкой Клемпу, спросил:

— Адвокат Кабриди еще не заходил?

— Нет, Гайт. Я слышал, его утром застрелили. Ты разве не знаешь?

— Неужели? — я изобразил некоторое удивление. — А кто?

— Говорят, ребята Макирра. Всадили в него с десяток пуль, пока он садился в свой кар.

— Говорил я ему, что не стоит с ними связываться, — сказал я и, повернувшись к Лиммелю, добавил вполголоса: — Не повезло вам, приятель. Через Кабриди можно было бы сбыть ваши камешки.

Вид у Лиммеля был никудышный. Даже в полумраке бросались в глаза бледность его лица и затравленный взгляд. С ним можно было кончать, но я не торопил события. Я слишком устал за этот проклятый день, мне не хотелось трогаться с места, хотелось расслабиться и еще немного посидеть в прохладе, потягивая казенное пиво и дымя казенными сигарами. И мне доставляло какое-то мстительное удовольствие наблюдать, как на бледном лице Лиммеля временами появлялась заискивающая полуулыбка, когда он ловил на себе мой взгляд.

— Да, Гайт, чуть не забыл, — сказал мне Клемп доверительным шепотом. Я и не заметил, как он подошел сзади. — Тут забегал паренек от Яглафа. Они ищут какого-то типа в белом плаще. Просили свистнуть, если объявится.

Клемп умеет шептать так, что слышно на другом конце города. Бедняга Лиммель окаменел и стал медленно погружаться под стол.

— Да вроде я видел какого-то чудака в белом плаще, — поспешил сказать я. — Часа два назад он садился в кар напротив лавки Литса.

— Интересно, на что он надеялся. По дороге на Патинку Яглаф всегда был хозяином.

— Спасибо, что вы меня не выдали, — одними губами сказал Лиммель, когда Клемп вернулся к себе за стойку.

— Не стоит, приятель. Просто я не очень люблю Яглафа. Как стал его племянник шефом полиции, так все этому мяснику с рук сходит.

— Ну у вас тут и порядки, — Лиммель тяжело вздохнул. — Ну как можно так жить? На улице показаться боязно.

— Порядки как порядки, — буркнул я. — Не хуже, чем в других местах.

Порядки ему наши, вишь, не нравятся, со злобой подумал я. Ну и сидел бы тогда дома. И слово-то какое выбрал — боязно. Вот-вот в штаны со страху наложит, а туда же — боязно ему. Сказал бы еще «небезопасно».

— Нет, я просто не понимаю, — вдруг быстро заговорил он. — Ну как вообще можно так жить? С утра до вечера пальба, убийства, насилие, перестрелки…

— Ночью еще хуже, — флегматично вставил я.

— …полиция преступников покрывает, убитый лежит прямо на улице и все проходят мимо…

— Приедут из морга, заберут. Это их забота.

— Но я же не смогу здесь жить! — воскликнул он и закрыл лицо ладонями. Я не стал его разубеждать. Он был совершенно прав. Он здесь жить не сможет, это совершенно точно.

А ведь сперва он показался мне стоящим человеком.

Когда рано утром я вышел на него у заброшенных складов, то поначалу даже подумал, что он и сам, без моей помощи способен выкрутиться. Его белый плащ был вымазан в грязи, руки покрыты ссадинами, он сильно хромал на правую ногу, но в глазах его я не заметил ни малейшего следа паники. Это меня и обмануло. И только полчаса назад, когда, сидя напротив меня в этом погребке, он снова попытался сглотнуть таблетку, я понял, в чем дело. Хуже нет, когда человек переходит на такие средства. Значит, он не верит в себя и готов на любой поступок, чтобы только избавиться от давящего чувства страха. Нет, он конечно не сможет здесь жить. Просто потому, что такие люди здесь не нужны.

В склады его загнали ребята Яглафа. Я поставил свой кар у ворот и, приоткрыв одну створку — они там с незапамятных времен не запирались вошел во двор. Солнце еще не встало, но уже совсем рассвело, и я сразу заметил его в проходе между строениями, что идут параллельно Шестой улице. Но вида не подал. В таких делах никогда не следует проявлять инициативу у него могло быть оружие.

Я пересек двор, достал из кучи старых досок, что лежала у стены, отделявшей двор от пустыря, лопату и банку для червей и начал копать. Земля там жирная, потому что раньше у стены был разбит цветник, и даже сейчас среди зарослей лебеды и иван-чая можно наткнуться на чахлый тюльпан или нарцисс — но только по весне, пока сорняки еще не пошли в рост. А червям что цветы, что лебеда — все едино, и довольно быстро я накопал их изрядное количество. А этот тип в плаще все не выходил.

Наконец, мне это надоело. Я спрятал лопату, взял банку в правую руку — если надо, я и с левой стреляю неплохо, но обычно этот народ чувствует себя спокойнее, когда правая рука чем-то занята — и насвистывая двинулся к воротам. Бедные червяки, сколько я вас накопал под этой стеной, и все недосуг выпустить вас обратно, когда минует надобность.

По сторонам я не смотрел. Если он не выйдет сейчас, значит вообще не выйдет, и придется действовать другими методами. Но он своего шанса не упустил.

— Извините, — услышал я сзади неуверенный голос. — Я, кажется, заблудился.

Я медленно повернулся и впервые как следует разглядел его. Он был среднего роста, на вид довольно щуплый, и, к счастью, ничего не держал в руках. Не люблю я, когда они что-то держат. И белый плащ его не показался мне таким уж чудным, хотя здесь, конечно, так не одеваются. А акцент — что ж, смешно было бы, если бы он говорил без акцента.

— Эт-то точно, — сказал я. — Как вы сюда попали?

— Я… я перелез через ту стену, — он говорил неуверенно, но спокойно. Это и ввело меня в заблуждение. Если бы он разговаривал, как сейчас, дрожащим от страха голосом, я не стал бы терять на него времени. Видите ли, в меня стреляли… некоторым образом, — добавил он несуразную фразу.

— По-моему, в вас стреляли самым натуральным образом. Я слышал выстрелы со стороны Патинки.

— Это там? — спросил он, кивнув в сторону дальнего угла двора.

— Ну конечно. Как вы там оказались?

— Это довольно трудно объяснить. Я не понимаю, почему в меня стреляли.

— Ваш плащ, — сказал я флегматично.

— Что?

— У вас плащ белого цвета. А вы забрели на рассвете на землю Яглафа чего же удивляться? Сами виноваты.

— Но я же не знал… Послушайте, если я нарушил какой-то закон, я готов понести наказание или уплатить штраф. Зачем же меня убивать?