Эйв Дэвидсон - Флакон с кисметом

Эйв Дэвидсон

Флакон с кисметом[1]

Вряд ли есть такие диковинные предметы, которые хоть кто-нибудь не собирал бы с усердием. Однако сфера китайских нюхательных флаконов считается и респектабельной, и дорогостоящей. У Хардина Трэскера их было много, но не так много, как ему хотелось бы, и совершенно неожиданно оказалось, что в одном из этих экспонатов содержится джинн (не китайский). Выпущенный на волю джинн устремился на свежий воздух, двигаясь таким же образом, как те штучки, из которых вылетают змеи, если поднести к ним спичку в день Четвертого Июля. Только гораздо, гораздо быстрее. Хардин Трэскер едва успел увидеть происходящее, все случилось так быстро. Стоило джинну выпрямиться в принять человеческий облик, как он тут же предложил ему приобрести ковер.

— Красивый, керманшахский[2], - сказал он тоном соблазнителя… на самом деле, даже жеманясь. — Такая милая вещица. Нет? Ну, тогда нам придется хорошенько пораскинуть мозгами, верно? Гашиш? Халва? Непристойные картинки? — Он приложил палец к носу, подмигнул и захихикал.

— Да что это, к чертям, такое? — спросил ошеломленный и раздосадованный Трэскер. — Где это слыхано, чтобы джинн торговал вразнос коврами? Я никогда не слышал об армянских джиннах. Или об элегантных джиннах. Уж коли на то пошло, я и об элегантных армянах никогда не слыхивал. Объяснитесь.

— Неужели вам обязательно нужно мыслить стереотипами? Собственно говоря, — сказал джинн, — я не то, не другое и не третье. Что вы имеете против мелкого частного предпринимательства? — Изрядно помрачнев, он выпрямился, скрестил руки на груди и провозгласил, что готов служить.

Последовала пауза, принадлежащая к подвиду едва заметных пауз. Он добавил: «Господин». И зевнул.

Хардин Трэскер был предельно жаден. Не до денег, а до того, чего за деньги не купишь; в данный момент его привлекал предмет примерно двух дюймов высотой темно-желтого цвета со множеством резных драконов, фениксов и прочих персонажей из восточной мифологии. Мы еще поговорим об этом попозже.

К тому же он не был джентльменом. Человек, который в ответ очаровательной молодой женщине, только что предложившей очень милое соглашение о ведении домашнего хозяйства, говорит, что покупать молоко дешевле, чем… ну, остальное вы сами знаете… джентльменом не является.

— Заведи себе корову! — крикнула она с некоторой долей вполне оправданного негодования, а потом расхохоталась.

— Что ж, Трэскер, — сказала она, повеселившись всего минуту, — никто не сможет сказать, что ты сукин сын лишь второго разряда. Я знаю этого парня, Виктора Нильсона, он, как и ты, собирает эти маленькие как-их-там, но для него они, ну, всего лишь вещи. А для тебя, Трэскер… Ты ведь и вправду куда более высокого мнения об этих проклятых штукенциях, — она махнула рукой в сторону застекленных шкафчиков, — чем… не только обо мне. О чем угодно. Ведь правда?

Он кивнул. Без малейшего раскаяния. Чуть ли не самодовольно. «Не скажу, чтобы они обходились дешевле. Или дороже, — осторожно добавил он. — Но они красивы, они никогда не меняются, никогда не доставляют неприятностей. Просто удивительно, как затягивает это занятие. Иногда мне даже кажется, что я, возможно, несколько иррационален по этой части. Ты…»

— Боже упаси! — сказала она и встала. — Ну, а не дашь ли ты мне пять долларов на такси?

Он дал. «Твой номер телефона у меня есть», — сказал он, когда она открыла дверцу.

— Да, только не трудись по нему звонить.

Он пожал плечами и возвратился к своим сокровищам, сделав небольшую пометку с именем Виктора Нильсона.

— Нет, я не против того, чтобы вы на них взглянули. Если только вы не против того, что мы с вами практически войдем на минутку и выйдем. У меня просто назначена встреча, иначе я бы…

— Очень хорошо. Это уже весьма любезно с вашей стороны.

— …просто вы позвонили и сказали, что недолго пробудете в городе, мистер… Дегмэн?

— Деглер. Клод Деглер. Да.

Виктор Нильсон был хорошо обеспеченный молодой человек с приятным лицом. Его посетитель оказался несколько постарше.

— Значит, вот они. Надеюсь, вы не очень разочаруетесь. Видите ли, я на самом деле не коллекционирую китайские нюхательные флаконы… или, уж если на то пошло, какие бы то ни было вообще. Я просто держу их тут, вероятно, в силу их декоративности. Они принадлежат к числу тех немногих вещей моего дядюшки, которые я оставил у себя, только он ведь их тоже не собирал, собственно говоря, он их просто имел. По сути дела, — с искренним смехом сказал Виктор Нильсон, — он собирал непристойные карти-инки.

— Как бы то ни было, нюхательные флаконы прошли оценку наряду со всем прочим, и оценщик сказал, что они не особенно хороши и немногого стоят.

Он указал на полку, где они стояли. «Вот эта из яшмы, эта из мыльного камня, эта — стеклянная, и эта тоже, а вон та… — он опять рассмеялся. Да вам об этом известно куда больше меня, ведь вы их и вправду коллекционируете. Я забыл, из чего эта. Как вам удалось узнать про мои флаконы?»

М-р Деглер, как он совершенно безосновательно себя назвал, рассеянно улыбнулся, слегка пожал плечами.

— О… знаете ли, слухи бродят повсюду… Этот? Он лаковый. — При внимательном рассмотрении могло показаться, что лицо его вытянулось в длину и побледнело, когда он произносил эти слова, а рука вцепилась в маленький предмет, словно ища на что опереться. Однако Виктор Нильсон с особым вниманием следил лишь за часами. Будучи человеком хорошо воспитанным и опасаясь смутить гостя, он несколько разговорился.

Оценщик тогда сказал, что вот этот — лаковый? — представляет наименьшую ценность из всех; сказал, что за него вряд ли дадут двузначную сумму. Нильсон не имел ни малейшего понятия, откуда он да и все остальные взялись у дядюшки, если только может они оказались частью прочего добра, которое он заодно с деньгами унаследовал от его и Нильсона общей кузины, миссис Бесси.

— Хотя я даже не представляю, где она их добыла и почему. Она только и делала, что все сидела и глотала конфеты да лекарства.

— Деньги? — рассеянно спросил посетитель.

— Да, — сказал Виктор Нильсон. — У него была эта несчастная работенка в расчетной палате, а потом ленивая Джулия умерла, и он заполучил все это. Все деньги, все вещи. Потом он…

Посетитель поставил лаковый предмет на место и натянуто улыбнулся. «Мне пора уходить, — сказал он. — Спасибо, что показали мне эти вещицы».

— Не за что. Не за что. Жаль, что у нас с вами не нашлось времени на долгий славный разговор о них, — сказал он с живой неискренностью. Восхитительные, должно быть, вещи. Если тебе о них что-то известно, я хочу сказать, ведь я и не догадывался о том, что китайцы нюхали табак, я думал, они пьют чай или что-нибудь еще. Заходите как-нибудь еще раз!