Юрий Дружков - Прости меня Страница 2

- Вы артист?

- Неужели похож? Нет, вы не угадали.

- Тогда... тогда, наверное, младший научный сотрудник.

- Почему это младший? - сдвинул я брови.

- По глазам, по галстуку, по ручке в кармане, - засмеялась она.

- Продолжайте, продолжайте...

- Вам, наверное, тридцать лет.

- Благодарю вас.

- Никаких забот. Живете легко, машина, вероятно, папина...

- Ого!

- Были на собственной даче...

Кажется, я хрюкнул от восторга.

- Вы не допускаете, что я с работы?

Она вскинула брови.

- Не получается... В таких манжетах?

- У меня день рождения.

- Поздравляю вас.

- Очень вам признателен...

Такой получился между нами вежливый разговор.

- Значит, вы медик? - спросила девушка.

- Нет.

- Химик? Архитектор?

- Ни то, ни другое.

- Но кто же?

- Искатель чудес...

Она улыбнулась.

- Это я, наверное, чудо?

- Почему же нет?

- А вы с девяти до семнадцати... кроме дорожных приключений... в обычное время, кто вы?

- Искатель чудес.

Она даже не улыбалась. Она сияла.

- Понимаю. Через минуту вы назовете себя... ну, я не знаю кем... физиком, например. И скажете, что работаете в почтовом ящике, поэтому телефон и адрес девушкам у вас лучше не спрашивать.

- Это у меня такой вид? Бедная моя репутация, - всплеснул я притворно руками, бросив на мгновение руль. - Почему, наконец, я и в самом деле не могу быть физиком?

Она помолчала, улыбаясь какой-то своей веселой, наверное, мысли.

- Так получается... Я летом была на юге. Там все московские мальчишки называли себя физиками. Все, конечно, в почтовых ящиках работают... А недавно встретила на почте одного. Посылки принимает, крышки заколачивает... Физик из ящика... Модно...

Вот какая смешная девушка.

Редкими огоньками плыла дорога, стало заметно темней.

- Значит, я ничего не угадала. Но я не виновата. Уж очень много таинственности. Вы меня спутали... Расскажите за это, какие чудеса вы собираете?

Я собираю свет.

Какой свет?

- Разный... Который, например, излучают асфальт, глина, песок, туман... Ваши глаза, руки...

Она погрозила мне. Ресницы ее дрожали от смеха.

Вильнула и покатила вниз гаснущая дорога. Мы обгоняли одну машину за другой. Но я позволял себе такую "лихость" поглядывать на девушку и не смотреть на пружинящий стремительный бег асфальта.

- Какие смешные бывают номера! - сказала девушка, заметив мои косые грешные взгляды. - Вы обратили внимание, проехал МЯУ... Смотрите, - она даже привстала, - едет МОТ.

- У меня куда солидней звучит. МОЩ - это мой номер, - ответил я, чувствуя, как в голосе моем бренькает похвальба.

- Сила, - не то иронически, не то всерьез улыбнулась девушка. - Меня в прошлом году катал папа, и мы встретили "Волгу" с разбитым задом, и номер у нее был - эх, девяносто пять, девяносто шесть!

Я засмеялся.

- Ага! У вашего папеньки тоже есть автомобиль?

- Мой папа водит самосвал...

Пошел дождь, самое скверное в пути.

Неясная полоса дороги смешалась в непонятных расплывчатых бликах. Я зажег фары. Наступила мгновенная ночь. Одна дорога повисла в ней. Четкая прямая линия в мутных провалах по сторонам. Ни дома, ни дерева, ни огонька.

Мы ехали так, пока навстречу не вспыхнули потоки света. На секунду я почти ослеп, нажал на тормоз и выключил фары. В глазах у меня рябило. Ну вот и накатались...

Машина, как слепая, медленно лезла в гору. Тени прыгали налево, направо, шевелясь и покачиваясь, как рассеянные пешеходы, как поваленные деревья, как нахальные велосипедисты.

У-уу! Гукнуло позади нас, и, обдав мои стекла светом и грязью, прошел на запад ночной автобус.

У-ух! Рявкнуло сбоку, и громадный бетоновоз пролетел мимо.

Э-эй! Прогудело тонко, и двумя лучами лихо мелькнуло чтото за нами, слева, далеко-далеко впереди.

Свет мельтешил, нападал, нагонял, переливался в лужах, сверкал, а я ничего не видел. У меня прямо-таки дрожали коленки. Машина униженно хлюпала колесами.

"Э-эй! Посторонись!" - гудело со всех сторон, и машина тыкалась в темень, в дождь, в обочину, в масляные блики.

Девушка положила вдруг свою холодную ладошку на мою руку, сказала удивительно тихим и спокойным голосом:

- Это очень просто можно сделать. Надо за кем-нибудь прицепиться.

Пожалуй, она права. Мы догнали два красных фонарика, я сбавил скорость и пошел, не отставая, за ними, в мокрую, неприветливую ночь. Сел, как шоферы говорят, на хвост: кто-то сидит и смотрит вперед внимательно и напряженно, а ты за ним, как ведомый, тянешь уверенно свою машину.

Если бы не дождь! Он прыгал по стеклам, стучал монотонно, мерцая холодными каплями. Встречный грузовик плеснул по ним грязной жижей, перемешав для меня и ночь, и дождь, и свет убегающих фонариков.

Но когда прояснилось, фонарики были рядом.

Опять большое, грузное что-то плеснуло по окнам. Опять я нажал на тормоз, а фонарики ушли вперед. Но когда прояснилось, фонарики снова были рядом. Они стояли на черной дороге, малиновый свет растекался по ней.

Конечно, подумал я, фонарикам тоже досталось грязи, вот и стоят. Я так и называл их про себя - "фонарики".

Моя машина подъехала к ним, фонарики тронулись. По-прежнему хлестал бесконечный дождь.

Ему, наверное, тоже трудно, заметил я про себя, нашел кому сесть на хвост, и резко нажал на тормоз.

И фонарики замерли впереди. Никто не обгонял и не шел навстречу. Дорога была пустынной.

Фонарики ждали меня? Этого не может быть!..

Я нарочно сбавил скорость. Фонарики тоже остановились.

Этого не может быть!

Я поехал. Он поехал. Не за мной, а впереди меня...

Этого не может быть!

Кто-то вел меня за руку по ночной дороге, слеп ради меня от фар и дождя. Вдали маяками пылали крайние дома города. Мы летели к ним, и нам ничего не было страшно. Поворот, эстакада, еще поворот. Уличный свет над нами, витрины, окна, рекламы.

Но тут неожиданно мигнул правый фонарик. Я подумал, он идет на посадку, хочет остановиться, но вдруг замигал другой, левый фонарик, потом опять правый, потом левый... Правый - левый, правый - левый, правый - левый... Машина впереди набирала скорость.

Я понял: подмигивает мне! Левый - правый, левый - правый. До свиданья, прощай...

Мы тоже включили мигалку. Правый - левый, правый - левый. Прощай, друг!

Водители мимолетных машин кричали, махая руками. Нам было все равно. Левый - правый, левый - правый, левый - правый. До свиданья! До свиданья... Пока не раздался милицейский посвист. Ну, значит, мы в городе.

Машины летели, дождь перестал. Но залитый лужами, светом, непохожий, неузнаваемый город переливался брызгами, радугой, плеском, огоньками тысяч фонариков, плыл во все концы кутерьмой рубиновых созвездий. В ней почти затерялись мои путеводные звездочки. Но я догнал, заметил их у светофора.