Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя Страница 29

— Но… вы полагаете, что нарушить блокаду… О, я знаю — планета велика. И небольшое судно может порой проскользнуть мимо наших сетей обнаружения, патрулей и станций. Но это судно должно быть очень маленьким, и успех ему далеко не всегда обеспечен.

Холм свирепо затянулся сигарой и ткнул ею в облако дыма.

— Ну конечно! — рявкнул он. — Обычная техника. Если космический флот уничтожен, планета должна сдаться, или вы превратите ее в радиоактивный шлак. Самое занятие для человека, а? Так вот, мои коллеги и я еще несколько лет назад знали, что война будет. Мы знали, что нам никогда не собрать флот, равный вашему — уж больно много за вами, ублюдками, народов и планет. Но оборона… Адмирал, ваши линии снабжения и связи очень растянуты. Пограничные миры не настолько оснащены, чтобы произвести все, что вам нужно; кое-что должно поступать из глубин Империи. А мы у себя — и можем быстро получить все, что нам только понадобится. С вами схватиться мы не можем. Но чертовски хорошо можем сбить все, что вы будете в нас кидать.

— Абсолютно все?

— Ну что ж, когда-нибудь при случае вы безусловно сможете бросить боевую ракету, большую и грязную. Мы это сознаем, и в гражданской обороне созданы команды обезвреживания.

Вероятность того, что она попадет во что-нибудь важное — это все равно что набрать ройял-флеш. И ни один ваш корабль с лазером, достаточно сильным для того, чтобы уколоть попку младенцу, не подойдет к нам и близко. А наше фотонное планетарное оружие не знает ограничений ни в размере, ни в массе; целые реки могут охлаждать их генераторы, пока они вышибают вас из нашего неба. Теперь скажите — ради какого дьявола мы должны сдаваться?

Кахаль онемел, чувствуя себя так, будто его ударили сзади.

— Однако не помешает узнать, какие условия вы нам предлагаете, — бесстрастно сказал Лио.

«Спасает лицо? Эти ифриане слывут сатанински гордыми, но не до безумия же». В Кахале проснулась надежда.

— Условия, разумеется, почетные. Ваши корабли будут реквизированы, но не станут использоваться против Ифри, экипажи могут вернуться домой, а офицеры — сохранить личное оружие. То же относится к вашей оборонной технике. Вы должны будете согласиться на оккупацию и сотрудничать с военным правительством, но мы постараемся всемерно уважать ваши законы и обычаи, жители получат право подавать жалобы, и обидчики — терране будут наказываться не менее строго, чем авалонцы. Впрочем, если население будет вести себя как подобает — не думаю, что многим доведется увидеть в глаза имперского космофлотчика.

— А после войны?

— Ну, это решать Короне, но я полагаю, что вас включат в реорганизованный сектор Пакса, а губернатор Саракоглу, как вам должно быть известно — умный и гуманный человек. Империя, насколько это возможно, допускает местное самоуправление и сохранение старых порядков.

— Допускает. Вот ключевое слово. Ну хорошо. Допустим, у нас сохранится некоторая демократия. Сможем ли мы остановить поток иммигрантов, которые рано или поздно составят большинство?

— Нет… не сможете. Гражданам Империи гарантирована свобода передвижения. Для того-то и существует Империя. Проклятье, не можете же вы эгоистически загораживать дорогу прогрессу только потому, что сами предпочитаете архаизм.

— Обсуждать больше нечего. До свидания, адмирал.

— Нет, подождите! Подождите! Не можете же вы единолично обречь весь свой народ на войну!

— Если круаты и парламент решат по-другому, вас уведомят.

— Но послушайте, вы обрекаете их на смерть понапрасну! — вскричал Кахаль. — Эта граница все равно будет покорена. Ни вы, ни вся Ифрийская Сфера не в силах этому помешать. Единственное, что вы можете, — это продолжать кровавый, смертоубийственный фарс. И будете наказаны худшими условиями мира, чем могли бы заключить. Послушайте, это же не одностороннее соглашение. Вы входите в Империю. Вас ждут торговые договоры, контакты, вам обеспечивается защита. Окажите нам содействие сейчас — и я клянусь, вы станете привилегированным государством-клиентом, со всеми вытекающими отсюда преимуществами. Жители смогут вскоре получить терранское гражданство. Постепенно весь Авалон войдет в Большую Терру. Бога ради, будьте же реалистами!

— Мы и так реалисты, — сказал Лио.

Холм ухмыльнулся, и оба экрана погасли.

Кахаль какое-то время сидел, уставясь в пространство. «Не может быть, чтобы они говорили всерьез. Не может быть». Дважды он чуть было не распорядился, чтобы их вызвали опять — может, они просто по-детски упрямятся, хотят, чтобы Империя их упрашивала…

Но он не сделал этого. «Нет. У Империи свое достоинство, и я должен его соблюдать».

Он принял решение. Пусть вступает в действие план номер два. Часть его флота блокирует Авалон. Много сил для этого не понадобится. Главная задача — не дать богатым авалонским ресурсам уплыть на Ифри, а авалонскому флоту — наносить ущерб эшелонам снабжения. Блокада потребует больше живой силы и техники, чем оккупация, но Кахаль вполне обойдется тем, что останется.

Вся суть в том, чтобы не терять набранной инерции. Освободившиеся корабли немедленно пойдут на соединение с теми, что штурмуют Крау и Гру. Он возглавит первый отряд, его заместитель — второй. То, чему они научились здесь, очень им пригодится.

Адмирал был уверен, что при тех солнцах одержит быструю победу. Разведка не смогла раскрыть степень вооруженности Авалона, но сам факт наращивания вооружений обнаружила: этого не скроешь. Адмирал знал также, что ни на одной другой планете Сферы нет своего Дэниела Холма, который годами побуждал бы свой народ готовиться к войне. Он знал, что флоты всех прочих ифрийских колоний малы и плохо координируются, а миры безоружны.

Кветлан, главное солнце, укреплен лучше. Но если он, Кахаль, молниеносно разгромит весь близлежащий сектор, то у противника, надо надеяться, хватит ума сдаться, прежде чем Империя поразит его в самое сердце.

«И несколько дрожащих молекул, зафиксировав перемирие, отдадут нам Авалон. Очень хорошо. Все лучше, чем сражаться… Сознают ли это авалонцы? Или они хотят продержаться еще хоть несколько недель, сохраняя иллюзию свободы? Что ж, надеюсь, они сочтут цену этого — реквизиции, запреты, переустройство целого общества, без чего в противном случае можно было бы обойтись, — что они сочтут эту цену не слишком высокой. Потому что смириться с ней придется в любом случае».

Ферун покинул Туманный Лес перед рассветом.

В тот день его край оправдывал свое название. С моря пришел холодный, мокрый, слепящий туман. Он полз между толстых стволов молотовика, пронизывал молневицу; влага капала с ветвей на опавшие листья и со стеклянным звоном падала в лужицы вокруг звучащих стеблей мечей горя. А в глубине суши, где еще царил старый Авалон, громовое дерево распугало объедающих его зверей, и его гул дошел до самого дома Феруна, отразившись эхом от щитов предков на стенах.