Герберт Уэллс - Борьба миров (пер. Пименова) Страница 29

— Уберите его с дороги, — посоветовал он.

Брат схватил свободной рукой несчастного за шиворот и потащил его в сторону, но тот все время цеплялся за свое золото и, свирепо глядя на брата, колотил его по руке кулаком с зажатыми в нем деньгами.

— Прочь с дороги! — раздавались сзади сердитые голоса.

С сильным треском дышло кареты въехало в передний экипаж, который удерживал всадник на вороном коне. Брат оглянулся, и в это время человек с переломленной спиной повернул голову и укусил его руку, чтобы освободить свою шею. В этот момент карета навалилась на экипаж, вороной шарахнулся в сторону и чуть не наступил копытом на ногу брата. Он выпустил лежащего человека и отскочил. Он видел, как гнев в лице несчастного сменился ужасом и в следующий момент он исчез под копытами лошадей. Бушующий поток людей унес брата на большую дорогу, и ему стоило больших усилий пробиться назад.

Мисс Эльфинстон сидела, закрыв лицо руками, а немного подальше маленький ребенок таращил глазенки на лежащую под колесами катящихся экипажей черную, неподвижную кучу тряпья.

— Мы должны вернуться назад! — закричал брат и стал заворачивать пони. — Нам не пробраться через этот ад.

Они проехали с сотню ярдов назад по той дороге, по которой приехали, пока, наконец, ревущая толпа не скрылась из вида. За поворотом дороги брат увидел умирающего человека, лежащего в канаве под изгородью, с лицом, перекошенным от страданий и белым, как мел.

Обе спутницы брата сидели молча, съежившись и дрожа. Брат остановил лошадь. Мисс Эльфинстон была бледна, как смерть, а ее невестка горько плакала, забывая даже звать своего "Джорджа". Брат был так потрясен и смущен, что не мог придумать, что им делать. Как только они повернули назад, он сообразил, как важно и необходимо было им пробраться так или иначе через толпу. С внезапно принятым решением он круто повернулся к мисс Эльфинстон.

— Мы должны во что бы то ни стало проехать туда, на дорогу, — сказал он и снова повернул лошадь.

Второй раз в этот день девушка доказала свое мужество. Брат передал ей вожжи и выскочил из коляски. Чтобы пробиться сквозь несшийся перед ними ревущий человеческий поток, он ринулся вперед и схватил за узду наезжавшую на них лошадь какого-то кэ6а, а мисс Эльфинстон, пользуясь этим мгновением, хлестнула пони и выехала на дорогу. Но тут их коляска сцепилась колесами с проезжавшим фургоном, и в ту же минуту из ее кузова вылетела планка, выбитая дышлом третьего экипажа. Через минуту их подхватило течение и понесло вперед. Мой брат, на лице и на руках которого были красные следы от бича кучера, вскарабкался обратно в шарабан и взял вожжи от мисс Эльфинстон.

— Направьте револьвер на человека сзади нас, если он будет очень напирать на нас, — сказал он, передавая ей оружие. — Или нет! Лучше на его лошадь.

Затем он стал смотреть, не представится ли возможность перебраться через дорогу на правую сторону. Но раз попав в людской водоворот, они как будто потеряли свою волю и сделались частью этого несущегося в облаках пыли дикого полчища людей.

Вместе с потоком их пронесло через весь Чиппинг-Барнет. Они находились уже почти на милю от центра города, когда им удалось, наконец, пробиться на другую сторону дороги. Гвалт и шум здесь были неописуемые, но за городом дорога разветвлялась в нескольких местах, и ехать стало посвободнее.

Они повернули на восток через Гедлей. Там они наткнулись на любопытную сцену, как сотни людей припали к реке и жадно пили воду. Местами из-за воды происходила драка. А подальше, поднявшись на холм вблизи восточного Барнета, они увидели два поезда, медленно тащившиеся один за другим, без всяких сигналов и руководителей.

Оба были битком набиты народом — люди стояли даже между углем на тендерах паровозов — и шли на север по главной северной линии. Мой брат предполагал, что эти поезда вышли с какой-нибудь маленькой станции, так как в те дни дикий штурм поездов в Лондоне сделал невозможным их движение с конечных станций.

Вскоре после того, вблизи Гедлея, они остановились отдохнуть, так как дневные волнения вконец измучили всех троих. Кроме того, время подходило к вечеру, и они уже начали чувствовать приступы голода. Ночь была холодная, и никто из них не решался лечь спать. Мимо места их привала проходило много людей, бежавших от неизвестных опасностей, которые, в действительности, еще только подстерегали их впереди, так как все они шли в ту сторону, откуда приехал мой брат.

XVII

"Дитя грома"

Если бы марсиане поставили себе целью истребление, то еще в понедельник они могли бы уничтожить все население Лондона, пока оно медленно расползалось по соседним деревням. Не только по дороге через Барнет, но и по Эджуэрской и по Вальгамской, и на восток от Саутхенда и Шубюрнесса, и на юг от Темзы до самого Диля и Бродстерса, разливалась бурная людская волна. Если бы в то июньское утро кто-нибудь поднялся на воздушном шаре в сверкающую синеву неба над Лондоном, то все дороги, ведущие на север и на восток из бесконечного лабиринта лондонских улиц, показались бы с этой высоты совершенно черными, так густ был поток беглецов. И каждая точка этого потока несла в себе агонию ужаса и физических страданий.

В предыдущей главе я нарочно привел подробный рассказ моего брата о том, что происходило по дороге через Чиппинг-Барнет, чтобы дать читателю ясное понятие о том, чем была эта толпа мечущихся черных точек для тех, кто разделял их участь. Никогда еще в истории мира не бывало такого скопления человеческих существ, связанных общим страданием. Легендарные полчища готов и гуннов, величайшие армии, какие когда-либо видела Азия, были бы каплей этом море! Это не было какое-нибудь дисциплинированное шествие. Это было бегство охваченного паникой гигантского стада, беспорядочное, бесцельное и страшное. Бегство шести миллионов народа, невооруженного и голодного, слепо стремящегося вперед. Это было начало гибели цивилизации, истребление человеческого рода…

Сидящий на воздушном шаре увидел бы перед собой раскинувшуюся сеть улиц, домов, церквей, садов и скверов, безлюдных, опустевших, как на огромной карте, юг которой был вымаран чернилами. Как будто перо великана прогулялось по карте, замазав те места, где были Илинг, Ричмонд и Уимбльдон. Количество этих черных пятен непрерывно росло, расползалось вширь, растекалось струйками во все стороны, останавливалось на холмах и, найдя новое русло, быстро стекало по склону в долину совершенно так, как растекается по пропускной бумаге капля чернил.

А позади у синих холмов, что высятся к югу от реки, шли сверкающие гиганты, распространяя спокойно и методично все дальше и дальше по земле свои ядовитые тучи, уничтожая их струями пара там, где они сделали свое, дело, и постепенно завладевая покоренной страной.